Юрген молча тер подбородок, раскладывая полученную информацию по «полочкам». «Лоскутки», «одеяло», ураган которому куча лет — даже если это все отчасти и правда, то что же он тут делает? В чем его, собственно, задание? Что должна искать его группа?
«Самолет, — начал рассуждать Юрген, — летел шесть с половиной часов. Скорость его порядка трехсот… или трехсот пятидесяти километров в час. То есть грубо мы пролетели две с чем-то тысячи километров. Куда ж мы тогда прилетели?»
Он попытался вспомнить размеры Антарктиды, и выходило по памяти, что они либо прилетели на противоположный берег, либо очень близко к нему. Но подобный полет был абсолютно бессмыслен: ведь можно было на подлодке подплыть к любой стороне материка, а не летать с риском для группы над ним.
«Может мы действительно не в Антарктиде? Что она там говорила про компас?» — Юрген жалел, что не имеет его сейчас.
Он перевел взгляд на фрау Лорхен. В голову забрела мысль: «А кто она вообще такая?» Антон упоминал, что она не человек. Но кто тогда?
— …арийцы! — долетело до сознания Юргена последняя фраза фрау Лорхен. Оказывается, они с Антоном о чем-то жарко спорили. — Вы хоть меня не смешите!
— Мы — германская нация являемся потомками…
— Оставьте свою пропаганду для гитлерюгендов. Вы хоть сами понимаете, кто такие арийцы?
Фрау Лорхен сердито хмыкнула.
— Ладно, оставим эту тему.
Антон не ответил. Он посмотрел на Лорхен, а та в свою очередь как-то многозначительно посмотрела на него и вышла.
— Что мы тут ищем? — вдруг спросил Антон. — Что?
— Вопрос ко мне? — не понял Юрген.
— Представь себе, что ты — обычная бактерия. Скажем из рода бацилл. Живешь в своей капле воды. С тобой живут тысячи… нет — миллионы иных бактерий. И это ваша Земля. А соседняя капля — Марс. Или Венера.
Антон хмуро уставился в пол. Голос его стал резким и злым. Он нервно хихикнул, и снова продолжил:
— А океан — это Вселенная. Огромная, многоликая, неизведанная до конца. Да и как этой несчастной бактерии такую мощь охватить!.. И вот плывет в ней рыбешка — это Лорхен. А акула или кит — это некто больший и сильнейший за неё. А вот дальше мой мозг отказывается представлять… Сидит же Кто-то и смотрит в этот аквариум, где все эти киты — лишь малюсенькие золотые рыбки…
Антон нервно закусил губу.
— И на какой им мы? Зачем слать каких-то «бактерий» туда… куда? Куда слать? Где мы, черт побери! Зачем мы гробим миллионы себе подобных?
— Если мы бактерии, то, может, нужны, чтобы сделать «молоко» кислым? Или…
— Может, — кивнул головой Антон. — А, может, они сами в этих условиях выжить не могут — организм не позволяет. Вот на нас и экспериментируют…
41.
— Ну и где он? — сразу же с порога спросил вошедший.
Сергей Семенович, не спеша, поднял глаза, оглядывая посетителя. То был человек довольно высокого роста, с аккуратной стрижкой и такими же аккуратно подогнанными к лицу усами. При ходьбе ощущалась какая-то кошачья грация.
Одно, правда, сразу бросалось в глаза: потухший взгляд. И он резко диссонировал с общей картиной.
От опытного глаза Сергей Семеновича не ушло и то, что посетитель все делает через силу.
— Как я понимаю, вы Игорь Скопюк? — тихо спросил главврач.
— Точно так! — в голосе собеседника мелькнула ирония. — Капитан Скопюк.
— Ясно, — Сергей Семенович немного помолчал, а потом лишь ответил: — Пропал.
— Это мне уже говорили, — майор сел напротив главврача. — Где? При каких обстоятельствах? Когда точно это случилось?
— Ого, сколько сразу вопросов!
— Послушайте, Сергей Семенович… правильно?.. Так вот, мне сказали, что вы окажете любое содействие следствию.
— Вы не похожи на следователя. Скорее на…
— Скорее на… — согласился Скопюк. — Итак?
— Три дня назад. Медсестра утром зашла в бокс, а его и след простыл.
— Как я понимаю: все произошло, как у Агаты Кристи: классическая закрытая комната и ни одного свидетеля?
— Зря иронизируете.
— Совсем не зря! — майор нахмурился. Судя по интонации, ситуация с Андреем для него была, как кость в горле. — Знали б вы, как долго мы искали его. А тут, едва поступила информация, что он у вас, как на следующий день его и след простыл.
— И зачем он вам? — вкрадчивым голосом поинтересовался главврач.
Скопюк не ответил. Он, молча, смотрел на него, что-то обдумывая.
И снова Сергей Семенович интуитивно ощутил исходящую от этого человека тоску безысходности. Ему даже показалось, что он в самой глубине своей души ведет незримый бой с кем-то или чем-то. Отдельные жесты еще больше подчеркивали вывод.
— Мне надо его дело.
— Что? Какое дело? — не понял Сергей Семенович.
— А как у вас там? Медицинская карта? История болезни?
— Это…
— …конфиденциальная информация, — закончил майор. — И это знаю, но дело государственной важности. Думаю, вы понимаете. Хотелось, чтобы вы пошли на встречу. Вы ж догадываетесь, что постановление я могу достать без труда. Просто мы потеряем время.
— В карте вы ничего не поймете. Можете спрашивать.
— Вот и ладненько. Итак: он был болен?
— Для нас с вами — да.
— Как это понимать?
— Обычно, любое отклонение от нормы считается болезнью. В таком ракурсе — Андрей считается больным.
— А на самом деле?
— Доктор Гауф, наблюдавший за пациентом, полагает, что у него была явно выраженная шизофрения — расщепление личности.
— В чем это выражалось? — голос майора изменился. Глаза немного увлажнились.
Сергей Семенович уловил это, понимая, что сейчас Скопюк показывает свое истинное лицо, а не ту маску солдафона.
— Во-первых, он называл себя Велором…
— Как? — Скопюк вытянул из кармана ручку и блокнот и левой рукой стал что-то записывать.
Сергей Семенович обратил внимание и на эту деталь.
— Велор.
— Велиар? — переспросил майор.
— Нет, — отрицательно покачал головой доктор. — Велор.
— И в чем различия новой личности от старой?
Главврач долго смотрел в глаза Скопюку.
— Что такого сделал этот человек, что им начала интересоваться такая солидная организация?
Майор молчал. Потом вдруг резко поднялся и подошел к стене, на которой красовались какие-то дипломы.
— Раз интересуемся, значит так надо… И где ж его искать? — он скорее даже не спрашивал, а просто говорил вслух. — Такой же неуловимый, как и его братец. Ладно, доктор, до свидания.
И Скорпюк вышел из кабинета.
42.
Вечер был необычно теплым и красочным. Особенно небо. Игорь прошелся по деревянному помосту возле маленького прудика и сел на свободную скамью.
«Ну и задание дали, — вздохнул он. — Как там, в детских сказках: найди то, не знаю что. Иди туда, не знаю куда».
Игорь сделал несколько глубоких вдохов. Он собрался и снова стал сосредоточенно раскладывать факты по полочкам.
«Что докладывать руководству? — Игорь поморщился. — Жили-были два брата… Один вечно в бегах «по заграницам». А второй с ума сошел и бродит в сумеречной зоне своего «я».
Вспомнилась вдруг одна статья, в которой говорилось, что реальность можно изменять при помощи воображения.
«Если б так!» — сердце кольнуло.
Второе «я» злобно хихикнуло: «Что, с-сука? Хочется все исправить? А время вспять не повернешь! Так что живи… пока… если совесть позволяет».
Игорь снова набрал полные легкие воздуха и закрыл глаза.
Есть еще в стволе патрон. И он все еще его ждет.
«Господи, кто я? — Игорь проглотил комок, болью воспоминаний сжавший горло и наполнивший глаза влагой слез. — Несовершенен… несовершенен… — тихо зашептал он. — Господи, дай мне силы. Прошу тебя, выжги эту боль…»
«Дорога туда одна, — змеиным шепотом заговорило второе «я», — Но вопрос лишь в том: ждут тебя там или нет».
«Ждут», — но ответил Игорь очень неуверенно.
«Ты хоть сам в это веришь? Там ничего кроме тьмы и могильного холода».
«Что ты от меня хочешь? — «комок» снова сдавил горло. — Боже, до чего больно!»
Что-то внутри Игоря дрогнуло. И он решился.
«Всё!» — рука тихо поползла под полу пиджака…
— Молодец! — хлопнул Игоря по плечу Ставицкий — командир роты специального назначения. — А ты, парень, не трус! Честно, я бы так не рискнул… Обдумав, возможно, и попробовал, но явно от этого упустил бы время.
«Так всех трусами нас делает сознанье…», — процитировал «Гамлета» кто-то из его группы.
— Да, — несмело улыбнулся Игорь. — Да.
