— Разумеется. Если еще в краже фотоаппарата кое-кого и подозревает, то о хищении выручки он сказать ничего не может.
— А кого участковый инспектор подозревает в первом случае?
— Есть несколько парней. Выпивают, устраивают драки… А может, даже кто из удальства забрался в кабинет завклубом и, грубо говоря, пошутил.
— Дорогой фотоаппарат?
— «Зоркий».
— Вы сами не проверяли подозреваемых?
— Присмотрелся к ним. В клуб специально пару вечеров ходил. Говорил с совхозным кадровиком, еще кое с кем. Не похоже, чтобы кто-нибудь из них мог пойти на такое преступление…
Я попросил Бутова оставить мне на вечер дело о хищении в рощинском магазине. И, знакомясь с ним, еще раз обратил внимание, что в показаниях продавщицы промелькнуло сообщение о ее благодарности, полученной от органов милиции. Это было несколько лет назад, когда Сергей Сергеевич еще не жил в наших местах. Я решил уточнить по телефону у начальника РОВДа обстоятельства.
— Припоминаю, — ответил майор, когда я рассказал ему о своей просьбе. — К этой самой продавщице ввалились в магазин двое здоровенных подвыпивших мужиков. С автобуса. А она как раз была одна, покупателей никого. Они что-то взяли с прилавка, стали угрожать и требовать водки и что-нибудь закусить.
— Среди бела дня?
— Да.
— Ну-ну, и что же дальше?
— Она не долго думая схватила гирю и запустила в хулиганов. Те бросились бежать. Она за лопату, выскочила из-за прилавка и кинулась вдогонку. Одного-таки свалила. Второго схватили совхозные ребята. Задержанные оказались рецидивистами. Парабук объявили благодарность, кажется, даже наградили каким-то подарком.
Я вспомнил коренастую, крепко сбитую фигуру рощинской продавщицы и подумал о том, что она вполне могла нагнать страху на двух мужиков. Выходит, Парабук не робкого десятка.
Однако как в таком случае сопоставить ее поступок, за который получена благодарность от милиции, с тем, в чем подозревает продавщицу следователь милиции?
Этот вопрос я задал Сергею Сергеевичу в нашу следующую встречу. Бутов и этому дал свое объяснение.
— Вы правильно сказали, Захар Петрович, Парабук не из трусливых. Я тоже поинтересовался той историей. Во-первых, не забывайте, что ей угрожали. Два мужика, да еще во хмелю, могли просто стукнуть ее хорошенько, а то и прибить совсем. Не растерялась, постояла за себя. Типичная самооборона.
— Не всякий на это решится. Другая бы отдала и деньги, и водку, лишь бы не тронули.
— Верно, Парабук решилась. Женщина она, сами видели, здоровая, сильная. Но я еще раз подчеркиваю — продавщица оборонялась. Я еще понимаю, прояви она такую гражданскую сознательность, когда угрожали бы другому…
— И все-таки это факт, который характеризует ее с определенной стороны.
— Вы хотите сказать, с положительной?
— Разумеется.
Следователь неопределенно пожал плечами.
— Это не укладывается в вашу версию, — сказал я, усмехнувшись.
— Почему же? Для совершения преступления тоже нужна в своем роде смелость. А я не могу отказать в ней Парабук. — Было видно, что Бутов не хотел распространяться на эту тему. — Есть же результаты ревизии, — перевел он разговор на другое. — Недостача в магазине приблизительно на ту сумму, которая якобы исчезла из сейфа.
— А именно?
— На одиннадцать рублей больше.
— Японские плавки, — сказал я.
— Возможно, — туманно произнес следователь. — Если же говорить о том, каким образом возникла эта недостача, то имеются следующие соображения. Я говорил с некоторыми жителями Рощино. Оказывается, муж Парабук имеет привычку частенько заходить в магазин за спиртным. Вот и накопилось. Подсчитала она: кругленькая сумма получилась. Погашать надо, ревизия на носу. Что делать? Вот и мелькнула мысль: почему бы не воспользоваться случаем? Вспомнила про подметную записку в клубе, состряпала «угрозу», положила в сейф… Дальше вам известно.
— То, что муж приходил вечером за бутылкой с черного хода, объяснить можно. Водку продавать уже не положено, а приятели просят.
— Все замечали, — махнул рукой Бутов.
— Замечать-то замечали. Но в открытую ей тоже нельзя. Значит, и других уважить надо. Подойдите после семи в магазин. Как только ни умоляют, чтобы продали водку…
— Видел я такую картину. И не раз, — кивнул следователь. — Как только продавцы выдерживают.
— Не все… Но мы, кажется, отвлеклись… Я вот что хотел спросить у вас, Сергей Сергеевич. За это время в Рощино много побывало приезжих?
— Участковый инспектор говорит, что мало. Всех знают наперечет.
— Понятно. Когда думаете заканчивать дело о хищении в магазине?
Бутов помолчал. Улыбнулся:
— Да я хоть завтра. Вы же сами не утвердите обвинительное заключение.
— Не подпишу, — сказал я серьезно. — И никакой судья не примет в таком виде.
Лейтенант вздохнул.
— Постараюсь, Захар Петрович…
…На несколько дней я совершенно отошел от рощинского дела. Отвлекали другие дела, новые заботы. Следователь не беспокоил ни звонками, ни посещениями.
Как-то я заехал по делам в райотдел милиции и, встретив Бутова, поинтересовался делом о хищении в рощинском магазине.
— Не знаю, Захар Петрович, кажется, на той же стадии. Впрочем, появился на примете один работник совхоза. Проверяю. Вот прояснится, доложу.
— Вы будете у себя? — спросил я. Меня заинтересовало это сообщение.
— Буду, — отозвался лейтенант.
— Через полчаса я загляну.
Уточнив с майором вопросы, ради которых я был в милиции, я зашел в кабинет следователя. Бутов беседовал с какой-то женщиной. Он тут же ее отпустил, и мы остались одни.
— У супруга продавщицы, — начал Бутов, — есть приятель не приятель, собутыльник не собутыльник, короче — знакомый. Работает в совхозе слесарем. Кропотин его фамилия. Золотые руки. Кому мясорубку починит, кому чайник запаяет, деталь от мотоцикла выточит. Брался и ключи делать. У него целая связка разных. Остается подобрать подходящий. Ну, и подпилить немного, подправить…
— Давно он живет в Рощино?
— Года три. Одинокий. Точнее, разведенный. Семья у него в другом районе, платит алименты на двоих детей. Ни с кем особенно не сходится.
Бутов замолчал, задумчиво чиркая что-то на листочке бумаги.
— Делает ключи, говорите? Ну и что?
— Был он у Парабуков накануне. В воскресенье. Муж продавщицы вместе с ним печь перекладывал в доме. Управились к вечеру. Как в таких случаях водится — надо посидеть. А хозяйка задерживается. Раз муж пошел в магазин. Она говорит, что ждет инкассатора. Второй раз позвал ее. Она заперла магазин и пришла, организовала стол. Парабук говорит, что он сказал Кропотину насчет инкассатора. Подожди, мол, Аня сдаст деньги и придет, потому что Кропотин якобы уже хотел уйти. Но Кропотин уверяет, что об инкассаторе и речи не было.
— Вы, значит, говорили с ним?
— Беседовал.
— Ну и какое впечатление?
— Путается или молчит.
— А как супруги считают?
— Продавщица прямо заявила: у нее ни на кого подозрений нет. Говорит, не хочет понапраслину возводить. А муж ее дал странную характеристику слесарю: приглашают его, мол, в селе для разных домашних поделок, подносят за труд, а в общем, недолюбливают.
— За что?
— Недолюбливают, и все. Деревенским не нравится, что Кропотин сам сторонится людей. Таким образом, что получается: Кропотин умеет подделывать ключи, стеснен из-за алиментов в средствах…
— А левые заработки?
— Что в деревне заработаешь? Выставят выпивку, да и то не всегда покупную… И последнее — слесарь знал, что в тот вечер инкассатор не приехал и выручка осталась в магазине.
— Будем выражаться точнее — мог знать.
— Хорошо, — улыбнулся Бутов, — мог знать.
— Как поздно он ушел от Парабуков?
— Засветло.
— А как с ключами?
— Тут два варианта: или заготовил их заранее, или сделал в тот же вечер…
— Сложно, Сергей Сергеевич. Он раньше бывал у продавщицы дома?
— Был. Чинил насос для колодца.
— Задолго до хищения денег?
— Весной.
— Давненько.
— Я сам чувствую, что с ключами сложно, — кивнул Бутов. — Но вполне возможно. Я интересовался: для того чтобы подобрать и выточить ключ, хорошему слесарю времени нужно немного. С полчаса. Для этого надо иметь только образец или слепок.
— Вы думаете, он снял слепок?
— Не знаю.
— Вы говорите, Кропотин утверждает, что не слышал об инкассаторе?
— Да.
— А Парабук уверяет, что говорил об этом?
— Вот именно. И сынишка их помнит разговор об инкассаторе. Он тоже находился в комнате.
— Странная забывчивость у Кропотина.
— Подозрительная.
— Насколько я понимаю, вы сейчас занимаетесь этой версией?
