Перевод В. Коломийцева
Люблю я эту бледность тела —Покров души изящной, очиОгромные и эти кудриВокруг чела, как крылья ночи!
Жену как раз такого сортаИскал я долго повсеместно;Я тоже оценен тобою,И это мне, конечно, лестно.
Найдя во мне, чего хотелосьТебе самой, ты щедро станешьМеня лобзаньями счастливить, —Потом, как водится, обманешь.
На чужбине
«Из края в край твой путь лежит…»
Перевод М. Михайлова
Из края в край твой путь лежит;Идешь ты — рад не рад.По ветру нежный зов звучит —И ты взглянул назад.
Твоя любовь в стране родной;Манит, зовет она:«Вернись домой! Побудь со мной!Ты радость мне одна».
Но путь ведет все в даль и тьму.И остановки нет…Что так любил — навек к томуЗапал возвратный след.
«Сегодня ты такой печальный…»
Перевод М. Лозинского
Сегодня ты такой печальный,Каким уж не был много дней!Щека блестит росой хрустальной,И вздохи сердца все слышней.
Иль вспомнил родину в далеком,В туманно-призрачном былом?Ведь ты бы рад был ненарокомПобыть в отечестве своем.
Иль вспомнил даму, что так милоБывала гневною подчас?Сердился ты — ей грустно было,Потом смеялись всякий раз.
Иль вспомнил тех, что обнималиТебя, как друга, в страшный миг?В груди желанья бушевали,Но оставался нем язык.
Иль вспомнил мать, сестру родную?Спугнуть их образ не спеши!Мой милый, дрогнула, я чую,Решимость дикая души.
Иль вспомнил щебет птиц и сениГустого сада, где вкушалБлаженство юных сновидений,Где ты робел, где ты мечтал?
Уж поздно. Дали серебрятсяСквозь мокрый снег белесой мглой.Однако время одеватьсяИ ехать в гости. Боже мой!
«И я когда-то знал край родимый…»
Перевод М. Михайлова
И я когда-то знал край родимый…Как светел он!Там рощи шумны, фиалки сини…То был лишь сон!
Я слышал звуки родного словаСо всех сторон…Уста родные «люблю» шептали…То был лишь сон!
Трагедия
Перевод В. Левика
I
Бежим! Ты будешь мне женой!Мы отдохнем в краю чужом.В моей любви ты обретешьИ родину, и отчий дом.
А не пойдешь — я здесь умру,И ты останешься одна,И будет отчий дом чужим,Как чужедальная страна.
II
(Это подлинная народная песня{51}, и я слышал ее на Рейне.)
Дохнула стужей весенняя ночь,Дохнула на голубые цветы,Они увяли, опали.
Веселый парень подружку любил,Ни матери, ни отцу не сказал, —Тайком увез дорогую.
Их горькая доля по свету гнала,Их злая мачеха-жизнь извела,Нужда иссушила, сгубила.
III
И липа цветет над их могилой,И свищет птица да ветер унылый,А под шатром зеленых ветвейПечалится мельник с милой своей.
И птица так нежно и грустно щебечет,А ветер так тихо и странно лепечет, —Любовники молча внемлют емуИ плачут — и все не поймут почему.
РОМАНСЫ
Женщина
Перевод М. Михайлова
Любовь их была глубока и сильна:Мошенник был он, потаскушка она.Когда молодцу сплутовать удавалось,Кидалась она на кровать — и смеялась.
И шумно и буйно летели их дни;По темным ночам целовались они.В тюрьму угодил он. Она не прощалась;Глядела, как взяли дружка, и смеялась.
Послал он сказать ей: «Зашла бы ко мне!С ума ты нейдешь наяву и во сне;Душа у меня по тебе стосковалась!»Качала она головой — и смеялась.
Чем свет его вешать на площадь вели;А в семь его сняли — в могилу снесли…А в восемь она, как ни в чем не бывало,Вино попивая с другим, хохотала.
Anno 1829
Перевод В. Левика
Для дел высоких и благихДо капли кровь отдать я рад,Но страшно задыхаться здесь,В мирке, где торгаши царят.
Им только б жирно есть и пить, —Кротовье счастье брюху впрок.Как дырка в кружке для сирот,Их благонравный дух широк.
Их труд — в карманах руки греть,Сигары модные курить.Спокойно переварят все,Но их-то как переварить?
Хоть на торги со всех сторонПривозят пряности сюда,От их душонок рыбьих тутСмердит тухлятиной всегда.
Нет, лучше мерзостный порок,Разбой, насилие, грабеж,Чем счетоводная моральИ добродетель сытых рож!
Эй, тучка, унеси меня,Возьми с собой в далекий путь,В Лапландию, иль в Африку,Иль хоть в Штеттин — куда-нибудь!
О, унеси меня! — Летит…Что тучке мудрой человек!Над этим городом онаПугливо ускоряет бег.
Anno 1839
Перевод М. Лозинского
Тебя, Германию родную,Почти в слезах мечта зовет!Я в резвой Франции тоскую,Мне в тягость ветреный народ.
Сухим рассудком, чувством мерыЖивет блистательный Париж.О глупый бубен, голос веры,Как сладко дома ты звучишь!
Учтивы люди. Но с досадойВстречаю вежливый поклон.В отчизне истинной отрадойБыла мне грубость испокон.
Прелестны дамы. Как трещотки,Не знают устали болтать.Милей немецкие красотки,Без слов идущие в кровать.
Здесь каруселью исступленнойВсе кружится, как дикий сон.У нас порядок заведенныйНавеки к месту пригвожден.
Мне словно слышится дремливыйНочного сторожа рожок,Ночного сторожа призывыДа соловьиных песен ток.
В дубравах Шильды безмятежнойТаким счастливым был поэт!Там в звуки рифм вплетал я нежноФиалки вздох и лунный свет.
Рыцарь Олаф
Перевод Е. Книпович
I
У дверей собора двое,И в кафтанах оба красных,И один из них властитель,А другой — палач придворный.
Палачу король промолвил:«По поповским песням слышу,Что кончается венчанье, —Будь с секирой наготове».
Перезвон. Органа ропот,И поток из церкви хлынул.Толпы пестрые народаОкружают новобрачных.
Словно смерть бледна, тоскливаМолодая королевна.Смело смотрит рыцарь Олаф,Алых уст дерзка улыбка.
Королю он, усмехаясь,Молвит алыми устами:«Здравствуй, тесть, падет сегодняГолова моя на плаху.
Я умру сегодня. Дай жеЛишь до полночи пожить мне,Чтоб свою я справил свадьбуПиром с пляскою веселой.
Дай пожить мне, дай пожить мне,Чтоб последний выпить кубок,Чтоб сплясать последний танец,Дай пожить мне до полночи».
Палачу король промолвил:«Зятю нашему даруюЖизнь его до полуночи, —Будь с секирой наготове».
II
Рыцарь сидит за брачным столом,Последний кубок полон вином.К плечу его, бледна,Припала жена.Палач стоит перед дверью.
Бесчисленных факелов блещут огни.И в круг гостей вступают ониИ пляшут в полночный часВ последний раз.Палач стоит перед дверью.
Несется скрипок веселый звон,Несется флейты печальный стон.У всех, кто на пляску глядит,Сердце щемит.Палач стоит перед дверью.
И пляска длится, и зал дрожит,И рыцарь, склонясь к жене, говорит:«Тебя люблю я так сильно, —Но ждет меня холод могильный».Палач стоит перед дверью.
III
О рыцарь Олаф, час настал,Окончены с жизнью расчеты,Ты королевскую дочь полюбилСвободно и без заботы.
Во тьме ночной блестит топор.Псалмы бормочут монахи.В кафтане красном человекСтоит у черной плахи.
Выходит рыцарь из дворца,Весь двор блестит огнями,Смеются алые губы его,Он алыми молвит устами:
«Я славлю солнце, я славлю лунуИ звезд небесных сиянье,И славлю птиц я в вышинеВеселое щебетанье.
Я славлю море, славлю твердь,Я славлю цветы полевые,Я славлю фиалки, они — как глазаЖены моей — голубые.
Глаза-фиалки моей жены,За вас моя жизнь пропала;И славлю бузинную чащу я,Где ты моею стала».
Али-Бей
