— Скопление Сигнус, — объявил Зуриил вслух для записи вокс-пробников и гололитических регистраторов, которые документировали операции «Красной слезы». — Объединенная экспедиционная флотская группа, начало входа. Эта запись сделана во имя Империума и девятого легиона Астартес.
Сангвиний произнес в вокс-бусину, скрытую в горжете доспеха:
— Адмирал, начинайте стандартные протоколы передачи данных. Глубокое сканирование на предмет наличия кораблей и пограничных дронов.
— Как прикажете, — ответила она.
— Визуализатор, — приказал примарх, и с потолка опустился тонкий медный стержень со стеклянным наконечником голографического излучателя. С шепотом микроскопических линз устройство спроецировало сферу призрачно синего цвета диаметром несколько метров. Это была тактическая карта системы Сигнус, повторяющая в миниатюре текущее положение планетарных тел в скоплении.
— Семь планет, пятнадцать лун… — задумчиво произнес Азкаэллон, приблизившись сзади к повелителю, — скорее всего, все они в руках врага.
Пока он говорил, гололит прокрутил ряд параметров атаки, показав оптимальные векторы перехода для экспедиционного флота.
— Мои поздравления навигаторам, — отметил Сангвиний, — мы вышли именно там, где и рассчитывали. — Примарх протянул руку к изображению, и оно слегка колыхнулось, словно Ангел коснулся поверхности неподвижного озера. Указательный палец проследовал по орбите самой дальней планеты.
— Если мы продолжим следовать этим курсом, то через день пересечем орбиту Форуса.
Визуализатор среагировал на название колониального мира и развернул виртуальный свиток текста над призрачной сферой, отмечающей текущее положение Форуса. Побежали геологические данные по скалистому, лишенному атмосферы аванпосту, отчеты о переписи населения и другая информация.
Азкаэллон изучил тактическую обстановку.
— Если флот останется сосредоточенным, мы сможем близко пройти от одной, возможно, двух планет, прежде чем достигнем столицы.
— Я не разделю флот, не сейчас, — сказал примарх. — Но передайте резервные планы развертывания командующим эскадр и командирам авиагрупп. Если возникнет необходимость разделиться или оцепить систему, я хочу, чтобы мои боевые корабли были готовы выполнить приказ в любой момент.
— Адмирал ДюКейд подготовила несколько вариантов.
Сангвиний кивнул, по-прежнему изучая изображение.
— Не сомневаюсь в этом.
За орбитой Форуса вплоть до холодной сферы Холста протянулось огромное пространство в несколько световых минут. В отличие от пустынной, покрытой кратерами поверхности самой далекой планеты, Холст полностью колонизировал Империум. Окруженный кольцом сине-белый мир был богат на насыщенный газом лед, а под покровом тонкой азотной атмосферы поверхность планеты усеивали нефтехимические заводы и громадные города-ульи, заселенные рабочими. Благодаря их тяжкому труду получали легкоплавкие сплавы для машин империи. Останки третьей планеты, которые разведчики Механикум считали тяжелым ядром и расколотыми лунами погибшего газового гиганта, образовали астероидный пояс, разделявший плоскость эклиптики Сигнуса надвое. У местных было обиходное название для него. Они называли его «Белая река» из-за высокой отражательной способности астероидов, которые образовывали пояс.
К внутренним планетам скопления, соответствующим допустимым параметрам для ничтожного или незначительного атмосферного изменения, относились три мира, соразмерных с Террой. Две планеты были житницами — продуваемая ветрами сельскохозяйственная колония Сколтрум и подверженный штормам океанический мир Та-Лок. Третья — густонаселенный столичный Сигнус Прайм и конечный пункт назначения флота.
За зоной жизни, ближе к красному солнцу, лежал Сигнус Три и внутренняя планета Кол. Оба мира населяли люди, но это были насыщенные радиацией скалы, где располагались только небольшие аванпосты и шахты.
Сангвиний и его командиры много дней изучали карты и данные по скоплению Сигнус, обдумывая, как нефилимы могли захватить каждую планету. Ангел предположил, что они сначала сосредоточились на центральных мирах, захватив столицу и добывающие планеты, потом закрепились там, пока каждый неподвластный им человеческий голос на поверхности не умолк или же не стал молиться на них из-под отвратительных масок из плоти.
— Магнитное поле Сигнус Гамма частично замаскирует наше приближение, — сказал Азкаэллон, — если у ксеносов есть патрульные корабли, будет отличный шанс приблизиться на убойную дистанцию, прежде чем они заметят нас.
— Прикажи передовым разведывательным соединениям выдвинуться на дистанцию атаки внешней планеты, — ответил Сангвиний, — все чужие корабли должны считаться вражескими, пока не будет установлено обратное. Я хочу, чтобы меня поставили в известность, как только противник будет обнаружен.
Снова раздался звон.
— Милорд?
Сангвиний тут же расслышал изменение в тембре голоса адмирала и бросил взгляд на Азкаэллона, который также уловил перемену в тоне. Анализ слов был рефлекторным и таким же мгновенным, как дыхание. Примарх сразу перешел к делу.
— Что случилось?
ДюКейд не стала спрашивать, как он догадался. Она служила ему достаточно давно и знала, что Кровавые Ангелы все воспринимали быстрее обычных людей.
— Первоначальное сканирование местного космоса не выявило факелов двигателей и энергетических выбросов, соответствующих имперским кораблям и известным силовым сигнатурам нефилимов.
Брови примарха поднялись. Он понял, что это еще не все.
— Дальше.
— Сенсоры дальнего действия показывают дрейфующие на левом траверзе металлические объекты, недалеко от Форуса. По своему усмотрению я отправила на разведку корабль.
— Ваши предположения?
— Это, скорее всего, брошенные корабли, лорд Сангвиний. Энергетические и жизненные показатели отсутствуют. Мы отслеживаем в этой зоне следы интенсивной стрельбы и… — ДюКейд замолчала, словно стараясь подобрать правильные слова, — некие аномальные энергетические показания.
— Что насчет автоматических сигналов? — спросил Азкаэллон, когда его повелитель прошел через мерцающий гололит к изогнутым окнам купола наблюдения.
— Не обнаружены.
Скрытый в словах адмирала подтекст был непонятен примарху и командиру гвардии. Они переглянулись, обдумывая ее слова.
В любой колонизированной звездной системе, даже находящейся под полным военным управлением, должны быть сфера вокс-переговоров между кораблями и орбитальными станциями, утечка информации из торговых сетей, даже низкочастотный поток гражданских радиопередач. Заглушить голоса даже одной планеты было практически невозможно, не говоря уже о семи.
— Я бы посоветовал астропатам найти их родичей, — предложил Азкаэллон, — захватчики могли подавить вокс-связь по всей системе.
Когда ДюКейд снова заговорила, примарх понял, что заметил в ее тоне нечто, о чем она не говорила открыто — она боялась.
— Согласна. Каналы связи… Они включены, но по ним ничего не передают.
Она раздраженно произнесла:
— Простите меня, господа. Я никогда прежде не сталкивалась с подобным.
— Дайте мне послушать, — сказал Сангвиний.
— Сию минуту.
Когда аудиоканалы переключили, послышался слабый треск, а затем поток шума, медленного и зловещего, исходящего из губ среброликих херувимов. Это были помехи мертвого космоса, нейтральные звуки фонового излучения, испускаемого в пустоту звездами Сигнуса и бесконечными триллионами других радиоактивных источников, которые формировали шум вселенной.
И все же это был не он.
— Тональность совершенно неверна.
Слова произнес Мендрион, который стоял в стороне. Он многие часы был безмолвен и неподвижен на своем посту у командного трона, но звук из громкоговорителей тут же заставил его высказать свои мысли вслух.
Сангвиний кивнул.
— Да.
В потоке помех было нечто призрачное и неуловимое. Примарх прислушивался изо всех сил, его острый разум и улучшенные чувства оценивали шум способом, неподвластным такому неаугментированному человеку, как ДюКейд. В звуке было что-то, спрятанное так глубоко, что даже Сангвиний не мог полностью уловить это. Никто в покоях не осмелился дышать, пока Ангел старался по-настоящему услышать.
Оно ускользало от него, растворяясь и отступая каждый раз, как примарх пытался на нем сфокусироваться. Что он слышал: шепот, имя? Паракустическое шипение, такое далекое, словно выстрел на другой стороне мира. Губы Сангвиния раздраженно сжались, и, наконец, он сдался, проведя ладонью по горлу.
