— Рад услужить. — Шериф взял связку ключей, пошел вниз по длинному коридору и отпер тяжелую дубовую дверь в дальнем конце ряда.
Сидя на койке, Гримшоу вел горячую беседу со своим сокамерником, невысоким негром, которому перевалило за двадцать. Но в тот момент, когда он увидел посетителя, он сгорбился, спрятал лицо в ладонях и застонал.
— О, Джонни, — сказал он. — Я жалкий грешник. Я не заслуживаю сострадания от таких, как ты.
Джонатан сохранил строгое выражение лица.
— Ты прав. Ты вообще не заслуживаешь сострадания. Это уже третий раз за год, когда я вынужден давать за тебя залог.
Поведение Гримшоу мгновенно изменилось, его улыбка обнажила редкие желтые, зубы.
— Даешь залог за меня, да? Джонни, ты принц среди мужчин!
— Не так быстро, — сказал Джонатан. — Я оставил бы тебя здесь гнить, если бы думал, что это пойдет тебе на пользу, ты, старый негодяй. Почему ты опять начал пить?
— Та же причина, что и всегда. — Лицо боцмана стало хитрым. — Когда я в море, я силен и здоров, и от самой идеи поднести стакан рома ко рту становлюсь больным. Но дай мне засидеться на земле чуть-чуть подольше, и гниль проникает в мои кости.
— Достаточно. — Джонатан хорошо знал, что боцман не выносил долгого пребывания на суше; когда он находился в море, не было более трезвого и ответственного моряка. — У тебя новое назначение. С сегодняшнего дня. Ты — боцман «Летучего дракона».
Казалось, Гримшоу не очень обрадовался.
— Новый клипер. Ты уверен, что он не будет слишком неустойчивым и не опрокинется во время шторма?
— Узнаешь сам.
— Запах соленого ветра лучше, чем зловоние этого места, даже если я утону на этом новомодном судне. Мистер Рейкхелл, познакомьтесь с моим другом Оливером.
Молодой негр поднялся, и хотя он был болезненно худ, его рукопожатие было сильным и твердым.
— Почему ты здесь? — спросил Джонатан.
— Я был рабом на Каролинских островах. Сбежал.
— Он ждет, когда организация аболиционистов соберет денежные средства, чтобы освободить его, — вмешался Гримшоу.
Джонатан кивнул головой, он хорошо знал систему. Когда аболиционисты платили пятьдесят долларов за убежавшего раба, он становился свободным. Однако если сумма не была собрана, раб возвращался к своему хозяину.
— Джонни, внеси залог за Оливера тоже. Если надо, вычитай понемногу из моей зарплаты. Я ручаюсь, он хороший парень. Может быть, у тебя найдется место для него на судне.
Несмотря на слабость боцмана к алкоголю, когда он находился долго на берегу, он был хорошим знатоком людей.
— Ты моряк? — спросил он негра.
— На моей родине, — сказал Оливер с достоинством, — я был жонга на дау, которым владел мой отец.
— Он говорит, что был капитаном, — сказал Гримшоу.
Джонатан изучал невысокого заключенного. Дау — это тип судна, которое встречается в водах около восточного побережья Африки, обычно одномачтовое, с огромным гротом и латинским парусным вооружением. Это было трудное в управлении судно, и если парень говорил правду, он был непременно знающим моряком.
— Сколько человек в твоем экипаже?
Оливер поднял пять пальцев.
— Сколько лет ты плавал?
— Всю жизнь, пока арабские торговцы не продали в рабство.
— Сколько лет ты был жонга?
Оливер поднял шесть пальцев.
Он может стать ценным дополнением к экипажу «Летучего дракона», а в худшем случае Джонатан поступит по совести и выполнит свой долг. Ни при каких обстоятельствах он не допустит, чтобы заключенный вернулся в рабство.
— Я выплачу взнос, — сказал он, — у тебя есть возможность получить место. Пошли его на марс, Гримшоу, сегодня же, и проверь. Вскоре мы узнаем, настоящий ли он моряк.
Глаза Оливера сверкали, он скрестил руки на груди так, что его пальцы касались плечей, и низко поклонился.
— Вы сделаете Оливера свободным человеком?
— Полностью свободным. Получишь ли ты место на моем судне — это другое дело, но как только я передам деньги шерифу, чтобы он отправил их на Каролинские острова, с того момента ты больше не раб.
— Жонга Рейкхелл не пожалеет, — сказал мягко маленький человек. — Оливер — твой друг.
Состоятельные и высокочтимые горожане появлялись в «Черном ките» на Бэнк-стрит в Нью-Лондоне только поздно вечером, когда мужчина захочет проститутку, которые часто посещали это место, а осторожный господин мог всегда воспользоваться боковым входом. В полдень только несколько постояльцев сидели в баре за одним из маленьких столиков из непокрашенного дерева. Единственное блюдо, которое подавалось хозяином, состояло из бутербродов с жареной ветчиной или запеченных сардин. Только в редких случаях моряк, скорее всего чужестранец, заказывал жирную пищу.
Когда Брэдфорд Уокер в низко надвинутой на лоб шляпе приблизился к боковому входу, он пожалел, что выбрал именно это место для встречи, а когда зловоние ветчины, сардин и жира яростно атаковало его ноздри, он почувствовал себя еще ужасней. Но он не мог повернуть назад. Нельзя было назначать встречу в своей конторе или дома.
Хозяин ждал его и сразу же проводил в одну из занавешенных кабин, которые ночью использовались для любовных свиданий.
Брэд сел на длинную твердую скамейку.
— Мой друг скоро подойдет, — сказал он. — Ты можешь принести нам две кружки рома, разбавленные водой и с половинкой лайма в каждой. Имей в виду, я хочу самый лучший ром — с датских островов Вест-Индии. Не пытайся подсунуть помои, которые ты продаешь морякам. Я знаю разницу.
Хозяин почтительно поклонился. К джентри[6] здесь никогда не обращались по именам, но он узнал влиятельного зятя Джеримайи Рейкхелла, который иногда приходил сюда поздно вечером с другими целями.
— Вы можете положиться на меня, сэр, — прошептал он.
Вскоре, после того как была подана выпивка, капитан Дэвис Хартли присоединился к Брэду. Рослый и широкоплечий, казалось, он заполнил все пространство.
— Я не был в этой дыре, — сказал он со смущенной улыбкой, — с тех пор как меня произвели из боцманов в третьего помощника капитана. Это, должно быть, лет двадцать назад. Я был так поражен, получив вашу записку с предложением встретиться здесь, мистер Уокер.
— Пожалуйста, без имен, — резко ответил Брэд. — Я надеюсь, ты уничтожил записку, как я просил.
— Я всегда следую приказам из главной конторы, — сказал капитан Хартли.
Улыбка Брэда была непроницаемой.
— За твое здоровье, — сказал он.
Хартли оценивающе потягивал ром.
— Первоклассный ром. Я не знал, что «Черный кит» держит такой в запасе.
