перекопана, когда там построили завод. Из двенадцатого века археологам удалось найти янтарные украшения, топоры, наконечники стрел, костяные гребни, глиняные горшки, обломки крымских амфор. Мне показали проржавевшее металлическое писало, которым писали на навощенных дощечках или на бересте. И я подумал: кто знает, может, таким грубым, примитивным инструментом создавалось «Слово о полку Игореве»? Может быть, я стоял на том самом месте, где оно впервые прозвучало для тех, кто ждал и не дождался из похода воинов князя Игоря – сыновей, мужей, братьев? Это для нас с вами «Слово о полку Игореве» полно загадок и тайн, а для современников оно было ясным с первой до последней строчки. В таких местах, как Новгород-Северский, столетия как бы сжимаются, и до самого далекого прошлого остается сделать мысленно только шаг…
Волнение Пташникова передалось мне, я словно наяву увидел то, о чем он рассказывал.
– В обнаруженных археологами остатках жилищ печи сделаны не из глины, как обычно делали на юге, а из камней. Основание Новгорода-Северского относят к концу десятого столетия, когда князь Владимир Святославович, прозванный Красное Солнышко, до этого княживший в Новгороде на Волхове, приказал строить вокруг Киева города и заселять их жителями северных районов Руси. Видимо, Новгород-Северский заселили выходцы из Новгорода, славяне из племени северян. Отсюда город и получил свое название, печки-каменки одно из подтверждений тому. Список, который нашел Мусин-Пушкин, носил черты новгородской письменности. Может, это простое совпадение, а может, и в двенадцатом веке, когда было создано «Слово о полку Игореве», не прерывались исторические связи Великого Новгорода со своим младшим братом Новгородом-Северским. Знаю, историки относятся к таким фактам скептически, – краевед бросил взгляд на Окладина, – но меня они всякий раз настораживают. Кстати, еще одно интересное совпадение: основателем династии черниговских и северских князей был прадед Игоря Святослав Ярославич – сын Ярослава Мудрого, который основал Ярославль, где было найдено «Слово о полку Игореве».
– О чем же говорит это совпадение? – все-таки не удержался Окладин от улыбки.
– Не стану приводить никаких объяснений. Просто я еще раз хочу заметить, что в истории очень часто вроде бы разрозненные события и факты оказываются взаимосвязаны.
Окладин промолчал.
– В том же двенадцатом столетии, когда было написано «Слово», в Новгороде-Северском построили Спасо-Преображенский монастырь. Археологи раскопали фундамент четырехстолпной одноглавой церкви. Возможно, перед походом князь Игорь был в этом монастыре, рядом с ним стоял будущий автор «Слова о полку Игореве», которому в числе пятнадцати русских воинов удалось спастись от гибели. Восемь столетий срок немалый, но там, на территории древнего монастыря, мне показалось, что эти столетия исчезли и из церкви выходит князь Игорь, за монастырскими воротами звенят оружием его воины, плачут женщины, с печальным предчувствием глядит на мужа Ярославна. История – наука серьезная, но, по моему глубокому убеждению, и историкам надо иметь воображение, только тогда археологические находки и сухие документальные факты заговорят, оживут, а значит, расскажут о событии так, как оно было на самом деле. Такое путешествие во времени я испытал там, в Новгороде-Северском, и с той минуты «Слово о полку Игореве» стало для меня не просто гениальным художественным произведением, а живым голосом той эпохи. Только ради этой минуты, которая приобщила меня к вечности и сильнее всех прочих доказательств убедила в подлинности, жизненности «Слова», стоило ехать туда. Если бы я был самым закоренелым скептиком, там у меня рассеялись бы последние сомнения…
Я думал, после такого страстного выступления краеведа Окладин уже не вернется к разговору о том, что «Слово о полку Игореве» – литературная мистификация. Но он и на этот раз остался верен себе:
– В истории с приобретением и изданием «Слова» слишком много запутанных и необъяснимых обстоятельств, потому неудивительно, что скептики так настойчиво отрицают его подлинность. Для объективности я все-таки предложил бы рассмотреть этот вопрос: кто создал «Слово о полку Игореве» – автор или мистификатор?…
Так спор краеведа с историком принял новый поворот, но было уже поздно, и мы решили вплотную рассмотреть заявленный Окладиным вопрос на следующей встрече, которая должна была состояться на квартире историка.
Глава четвертая. Мне угрожают
Приступая к следующему очерку для молодежной газеты, я хотел вовсе не упоминать книгу с первым изданием «Слова о полку Игореве», таким необычным образом оказавшуюся у краеведа. Но уже во время работы понял, что она обязательно должна фигурировать в нашем расследовании, иначе оно будет неполным, лишится важного «вещественного свидетельства». Учитывая это, я упомянул ее, но представил дело так, словно она давным-давно хранилась в библиотеке Пташникова и, таким образом, избавил себя от необходимости давать какие-то объяснения.
Однако в данном случае, как выяснилось буквально через день после опубликования очерка, такой предосторожности оказалось недостаточно.
Мне позвонил редактор молодежной газеты и, только поздоровавшись, в обычном для него «телеграфном» стиле сообщил:
– Вот какое дело. Сегодня ко мне в редакцию пришел один читатель, Старков. Его заинтересовали твои очерки об истории «Слова о полку Игореве». Он захотел с тобой встретиться, и я дал ему твой адрес.
– Не вижу в этом ничего предосудительного, – успокоил я редактора. – Почему ты вдруг решил позвонить?
– Когда он заполучил твой адрес, с него словно маска спала. До этого был вежливый и деликатный, а тут моментально изменился, чуть ли не в ультимативной форме стал требовать, чтобы я назвал ему, кто конкретно выведен в твоих очерках под именами Историка и Краеведа.
Теперь и я проявил беспокойство:
– Надеюсь, ты не проговорился?
– Было такое желание, чтобы поскорее отвязаться от него, но сдержался. Что-то тут нечисто, уж больно странная метаморфоза произошла с этим любознательным читателем.
– Как же ты вышел из положения?
– Очень просто. Сказал, что автор, вероятней всего, просто выдумал эти персонажи, чтобы сделать повествование более занимательным. Тебя это устраивает?
– Вполне, но был ли удовлетворен таким ответом твой посетитель? Поверил ли он в это объяснение?
– Вряд ли. У меня сложилось впечатление, что Старков знает о наличии у Историка и Краеведа реальных прототипов. Теперь ему зачем-то надо точно выяснить, кто они такие, вплоть до их адресов. Особенно, как мне показалось, его интересует Краевед. Так что будь готов к визиту, думаю, он к тебе обязательно зайдет. К твоим очеркам о «Слове» у него какой-то особый, повышенный интерес, словно ты ему где-то дорогу перешел.
– Странно, очень странно, – пробормотал я, осмысливая полученную информацию. – Как этот Старков выглядит?
– Лет ему около сорока. Среднего роста. Самое приметное на лице – брови: дергаются, словно за веревочку привязанные. И рот при разговоре кривит, будто лимон сосет…
Редактор назвал еще
