Матушка заставила ее дать Клятву на серебре. Азалия не знала что это, но если Матушка так поступила, то это не может означать ничего плохого. Прикусив губу, Азалия зажмурилась, не в силах вынести леденящий взор. Она никогда не расскажет Королю о Матушке, о ее холодных руках и об обстоятельствах данного ей обещания.
— Очень хорошо, — сказал Король, видя, что Азалия не собирается открывать глаза. — Очень хорошо, — он взял со стола корзину с пуантами.
— Это отправится в печь…
Дельфиния охнула, и послышался звук падающего тела.
— … а вы проведете остаток дня в своей комнате, размышляя о значении траура, — продолжил Король, перешагивая через лежащую на полу Дельфинию. — Тотчас же. Хлеб вам с собой брать не дозволено.
Глава 12
Тем вечером девочки подперли стулом дверь и в жестких, натирающих ботинках проскользнули через леденящий серебряный переход, затем вниз по ступенькам, через лес и — к павильону. Каблучки всю дорогу постукивали — цок-цок. Мистер Хранитель встретил их у входа, кланяясь, как обычно. Увидев обувь сестер, он вздернул бровь и устремил взор темных глаз на Азалию. Оценив ее стиснутые зубы, решительное выражение лица и прямую спину, он попятился и перед уходом снова поклонился.
Сначала танцевали эсперальдо, и Азалия, стараясь приободрить, учила девочек громко топать в ритм, шаркать подошвами в такт, и стуком ботинок акцентировать особенности мелодии.
Немного погодя, из-за непрерывного натирания грубой обуви девочки потеряли желание танцевать. Под конец сестры с трудом ходили. Прихрамывая, они отправились обратно через серебряный лес, вверх по винтовой лестнице и через переход в свою спальню. Азалия вылила в тазики горячую воду из чайника, и девочки, позёвывая, отмачивали в них красные опухшие ножки.
— У нас получилось, — торжествовала Дельфиния, вздернув подбородок. — Король думает, что способен запретить нам танцевать, но не тут-то было.
— О, да, — произнесла Брэмбл. Взглянув на покрасневшие ноги сестер, она поморщилась. — Поделом ему.
Следующим утром, обуваясь, младшенькие непрестанно жаловались, а старшие сестры лишь крепко стискивали зубы. Правая нога Азалии, плясавшей накануне из-за простого упрямства усерднее всех, сильно пульсировала при каждом шаге. К счастью, Король отъехал по Д.К.В. — распускать войска — и девочки не видели его целый день и тем самым избежали нотаций по поводу нанесенных себе травм.
Вечером того же дня, поужинав в спальне рыбой в горшочках и печеньем, сестры, цокая каблучками спустились в павильон, на этот раз заметно медленнее. Танцевать не хотелось, но их это не остановило. Движения выходили нескладными, баланс удерживать не получалось. К третьему танцу малышки заныли и, усевшись на диванчики, принялись за булочки с кремом. Азалия пробовала уговорить их на простую кадриль, но всё тщетно.
Посему, она танцевала сама. Из-за жесткой подошвы вращения удавались быстрее, а девочки вовсю подбадривали старшую сестру. Чрезмерный задор плохо кончился — она потеряла равновесие и вывихнула лодыжку. Сестры немедленно оказались подле нее, помогая встать, хотя Азалия уверяла, что этого не требуется. Аккуратно выпрямившись, она повернулась ко входу и осознала, что мистер Хранитель видел падение — щеки девушки обдало жаром. Темные глаза словно впитывали ее, но он не двинулся — сестры перегораживали путь. Азалия всем телом ощутила странный приступ смятения и ликования.
— Полагаю, сударыням пора спать, — произнес он шоколадным голосом, наблюдая как Азалия, с помощью Брэмбл, прихрамывает к выходу, и следом за ними волокутся остальные.
— Спасибо, мистер Хранитель, — поблагодарила Азалия, не сомневаясь, что лицо ее пылало малиновым. Между пальцами ног она ощущала вязкую струйку крови. — Даже не знаю, как отплатить вам за вашу гостеприимность.
Губы Хранителя тронула неуловимая ухмылка.
— Уверен, я что-нибудь придумаю.
Утро следующего дня началось с переполоха — никто не желал обуваться. Азалия и упрашивала, и подначивала; в конечном счете девочки, оживленно гримасничая, зашнуровали ботинки. Больше всех возмущалась Холли, и Азалия поняла почему, когда вытряхнула из обуви малышки катушку с нитью, ложечку, монетку и три зеленые пуговицы. Поскольку ботинки передавались от сестры к сестре, младшим нередко приходилось набивать носочки тряпками.
— Боже, Холли, — вздохнула Азалия, запихивая свои чулки в ботинки Холли. — Так нельзя. Где твоя ветошь с прошлой недели?
— Патиляла в павилёни, — промямлила Холли. Цветом ее лицо напоминало редиску, почти в тон волосам. — Я сняла обувь и никого не было лядом, но я забыла всё велнуть.
Азалия вновь вздохнула. Холли без конца что-нибудь теряла.
— Ненавижу быть бедной, — пожаловалась Дельфиния, накладывая кашу из горшочка на круглом столе. — Иначе мы бы могли позволить себе собственную обувь, а не донашивать обноски за сотней старших сестер.
— Кстати, говоря о пропажах, нигде не могу найти свою иглу для вышивания. — Флора поджала губы, закончив одевать Лилию в черный отделанный оборками наряд. — А я ведь почти закончила узор.
— Очень странно, — произнесла Брэмбл, застегивая блузку. Она даже не взглянула на свою тарелку с кашей. — На прошлой неделе я посеяла кружевные перчатки.
— Право же, — удивилась Азалия. — Может и нам последовать примеру Короля и подписывать вещи, чтобы знать где что лежит.
Занятия начались позже. К тому времени учитель уже сладко спал за своим столом, а на партах лежали книги, учебники, грифельные доски и мелки. Азалия принялась шепотом вести урок. Не прошло и двух минут, как в раздвижных дверях показался Король с тарелкой овсяной каши в перевязанной руке, и кипой писем в здоровой. Он казался озадаченным, но оглядев присутствующих, остановился.
Его взгляду предстала интересная картина: учитель Рамзден дремал, не отпуская трость, а Азалия стояла перед партами и показывала надпись на дощечке SPONDEE, SPONDERE, SPONSUM[15].
— Барышни, — поприветствовал их Король.
— Д-доброе утро, — запинаясь, произнесла Кловия. Остальные, не отводя взоров от испачканных мелом ладошек, лишь крепче вжались в стулья. Король нахмурился, но промолчал. Взамен, он опустил тарелку на стол и передал Азалии пачку писем.
— Мисс Азалия, сие адресовано вам.
Комнату сотрясли взволнованные шепотки, шелест юбок и звуки отодвигаемых стульев — все девочки ринулись к Азалии. Они разглядывали через плечо изящно обвязанные лентами письма с тиснеными витиеватыми буквами, охая и ахая от восторга.
