Пронину это не приходило в голову. О, если так, то его отношение Марии-Антуанетты — начисто не волнует. Раз она примкнула к его идейным врагам! Горько, что его противники даже в этот дом пробрались. В лице Марии-Антуанетты. Если это так, хваленая Мария-Антуанетта просто глупа, как ящерица. Пронин сам ее знать не хочет!
Тут вошла Богданова-мама.
Она долго звонила в дверь. Никто почему-то не открывает. И Фингал молчит. А слышно, что кто-то есть, голоса. И дверь, вообще-то, приоткрыта. Богданова-мама, наконец, решилась войти. Может, она не вовремя? Тут, кажется, гости?…
— Где гости? — удивился Пронин. — Никаких гостей пока нету.
— Все свои, — успокоил Богданову-маму папа.
Она бы не стала мешать, но ее Богданов прислал. Сходи да сходи. Книжку какую-то просит про лошадей, она забыла название. Он думает, что папа ему не даст. Может, папа даст Богдановой-маме? Если эта книжка не очень дорогая и ее можно выносить из дому…
— Вполне можно, — почему-то обрадовался папа. — Сейчас достану.
И сразу вытащил, со стеллажа.
А когда Ася у него спрашивала «Все о лошади», папа не смог найти. Сказал, что абсолютно не помнит, куда засунул. На этом стеллаже, во всяком случае, ее не было, Ася смотрела.
— Вадик аккуратно будет пользоваться, — пообещала Богданова-мама. Она сама последит.
— Лишь бы пользовался, — улыбнулась мама.
— Зачем эту ерунду читать? — удивился Пронин. — Что-нибудь стоящее ему возьмите. «Змеи Средней Азии», например. Лучше всякого детектива…
Он даже фыркнул, до того ему странен выбор.
— Вот еще не хватало — змеи! — засмеялась Кирилл. — Вкус надо развивать. Читать про народные промыслы. Это настоящее чтение! Диву даешься, что за мастера были на Руси, что они делали…
Пронин и на Кирилла фыркнул.
Мария-Антуанетта, которая вроде заснула, услышала и опять на него зарычала.
— Да пусть хоть про тараканов читает, — сказала Богданова-мама. — Лишь бы читал! Вдруг просит эту книжку…
— А вы говорили, Вадик ничего не читает, — весело укорил ее папа. — Наговариваете на собственного сына.
Нет, Богданова-мама не наговаривает. Она сама не знает, что с ее Богдановым последнее время сделалось. Он читает! Температуры нету. И ведь какую взял моду — в уборной почему-то читает, в ванной. В самых неудобных местах! Руки помыть не допросишься. Изнутри на крючок замкнется и читает.
— Надо же! — удивился папа.
И под одеялом привадился почему-то читать. Богданова-мама с него одеяло скинет. А Богданов сердится. Опять накроется с головой и книжку к себе затащит. Это, наверное, все-таки болезнь…
— Болезнь роста, — засмеялась мама.
Не нужно сейчас Вадиму мешать, так маме кажется. Пусть войдет во вкус. Он сам скоро поймет, что в ванной не всякую книгу одолеешь. Или под одеялом. Главное, что он этим наслаждением заразился — читать, это главное.
— Я уж боюсь помешать, — счастливо вздохнула Богданова-мама. — Сколько силком-
то заставляла!
Богданова-мама, тихонько от своего Богданова, даже лампочку посильнее ввернула в ванной. Сто ватт. Чтоб глаза не испортил. Теперь пусть читает.
Книжку аккуратно завернула в газету и ушла.
Стало тихо. Слышно, как зевает Фингал.
— Оголодал я от ваших интеллигентских разговоров, — закричал вдруг Пронин. — Может, в этом доме меня все-таки покормят?!
Котлет уже не было. Пронин — худой, длинный и вдохновенный — наворачивал борщ с докторской колбасой вприкуску и громко втолковывал Асе, маме, Кириллу и папе, что в городе у него всегда исключительный аппетит, поскольку в городе больше нечем заняться, ничего нету стоящего внимания, можно только жевать, укреплять челюсти для предстоящей научной борьбы. И хорошо еще, что вокруг — на безынтересном городском горизонте — есть все-таки родственные души, которые могут удовлетворить его аппетит и даже в какой-то мере способны прочувствовать жгучую важность назревшей проблемы защиты ядовитых змей от этого бича природы, от человека…
Кстати, по сути-то дела, неистовый Пронин был прав. Так маме почему-то подумалось, когда она наливала Пронину третью тарелку борща. Всех пора защищать. И человека. И змей.
Точка «В»
Весь класс сидел и смотрел на доску.
Нина Максимовна нарисовала на доске жирную точку «А». Ей было очень одиноко на широкой доске. Чтобы ей было не так одиноко, Нина Максимовна немножко пониже нарисовала жирную точку «В». Получилось — будто глаза, но лицо тогда поперек. Нет, Нина Максимовна не собирается им физиономию рисовать. Это урок математики! И речь, наоборот, пойдет о параллельных прямых, Нина Максимовна уже объясняла. Параллельные прямые никогда не пересекутся. Как, например, рельсы. Хоть до Владивостока будут рядом бежать, и между ними всегда одинаковое расстояние. Если это расстояние вдруг станет меньше или все равно — больше, поезд сразу же сойдет с рельсов. Будет крушение!
Вот что такое параллельные прямые!
Даже ноги могут быть параллельны, если стоять по стойке «смирно». Но они, конечно, запросто пересекутся, если одной ногой, например, почесать другую. Это весьма относительный пример, просто — для наглядности, Ася понимает. И весь третий «А» тоже, ясное дело, понимает…
Потом через свою точку «А» Нина Максимовна провела жирную прямую линию и назвала ее, предположим, «CD». Буквы, между прочим, латинские. Ну, это они давно знают…
Нина Максимовна отошла и полюбовалась, как у нее вышло. Ей понравилось. Тогда она попросила, чтобы весь класс перерисовал это в своих тетрадках.
Ну, это недолго.
Потом говорит:
— А теперь — полная вам свобода…
Нина Максимовна теперь просит, чтобы весь класс начертил ей какое угодно количество, кто сколько хочет, у кого сколько влезет прямых линий, проходящих через точку «В». У нее одно только маленькое условие — чтобы все эти прямые проходили через точку «В» и были обязательно параллельны линии «CD». Пусть эти линии будут любого цвета, кому какой больше нравится. Можно их карандашом проводить, можно фломастером, ручкой тоже можно.
— А красками? — сразу спросил Петя Гуревич. Он краски принес.
— Пожалуйста, — разрешила Нина Максимовна. Решительно чем угодно, лишь бы они проходили через точку «В» и были параллельны прямой «CD».
Ну, это всем понятно.
— А синим карандашом можно? — шепотом спросила Света Малинина.
И покраснела. Она всегда краснеет.
— И синим, пожалуйста…
— А если зеленым? — крикнул Стасик Иващенко.
Каким угодно можно, полная им свобода. Красным, черным, фиолетовым, сиреневым. И малиновым даже можно.
— А желтым? — спросила Ася.
Нина Максимовна на секунду задумалась.
Весь класс замер. И тут же сразу схватился за желтые карандаши и фломастеры. Может, желтым все же нельзя? Тогда свобода, значит, не полная.
— Можно и желтым, — тряхнула головой Нина Максимовна. — Я ж говорю — все можно, чтоб обязательно только через точку «В» и параллельно прямой «CD».
Весь класс сразу бросил желтые карандаши и фломастеры. Желтым не так ярко будет, нет, нет, лучше каким-нибудь другим.
А Богданов, как всегда, ничего не спрашивал. Сидит рядом с Асей, сопит. И смотрит в свою тетрадку.
Все уже давно чертят. Всем весело, что такая свобода!
— Вадик, а ты почему же не работаешь? — удивилась Нина Максимовна.
— Я думаю, — сказал Богданов хмуро.
— Это нужное дело, — уважительно сказала Нина Максимовна.
И больше Богданова не торопит. Он сам выбрал красный фломастер и теперь тоже работает.
Так весело было в классе! И вдруг что-то уже не так. Это прямо в воздухе чувствуется. Стасик Иващенко зачем-то грызет свой зеленый карандаш. Вздыхает Света Малинина. Петя Гуревич измазался красками, все равно чертит. Вдруг лист из своей тетрадки вырвал и снова все рисует с доски, на чистом листе. А Нина Максимовна гуляет по классу. Веселая. И ко всем пристает.
— Что, Стасик? У тебя карандаш не пишет? — пристает Нина Максимовна. — Вон, возьми на столе.
— Пишет, — говорит Стасик. И на Нину Максимовну почему-то не смотрит.
— Света, и сколько же у тебя линий? — все пристает Нина Максимовна. — Можно взглянуть?
— Я еще не кончила… — шепотом отвечает Света. И свою тетрадку загораживает от Нины Максимовны локтем.
— Я не тороплю, — кивает Нина Максимовна. — Мне просто интересно, у кого больше линий окажется. Петя, у тебя краска на щеке! Может, тебе фломастеры дать?
— Не надо, — говорит Петя. Краску на щеке так и не стер и Нине Максимовне никак не смотрит в глаза.
Никто на нее не смотрит! Все уткнулись в свои тетрадки, будто ужасно заняты, они еще работают, еще чертят великое множество прямых линий, проходящих через точку «В» и, само собой, параллельных прямой «CD».
Ася тоже свою тетрадку прикрыла локтем. Водит фломастером просто так. И косится вправо, что там Богданов делает. Сколько у него этих линий? Но Богданов почти лег на свою тетрадку, ничего не видно.
