26. Скупой, навещающий свое сокровище. Следующий рассказ сообщен мисс Бляк, из Манвилль-гарденса в Эдинбурге, которая записала его со слов одной старинной, глубоко уважаемой ею приятельницы, очень почтенной старушки, бывшей свидетелем странного происшествия.
В 1839 или 1840 году, когда я была еще молодой женщиной, брат мой для поправления здоровья жены нанял дом на юге Шотландии. Вскоре по переезде их туда, двое из детей заболели корью, и брат написал мне, приглашая приехать помочь им в уходе за больными детьми. Он нанял дом через агента и ничего не знал о его предыдущих обитателях. В день моего приезда мы засиделись довольно поздно; было уже около полуночи, когда мы разошлись. Хотя я, очень утомленная, и поспешила лечь в постель, но, беспокоясь о детях, долго не могла уснуть. Так прошло приблизительно около часа; я лежала с открытыми глазами, когда я обратила внимание на мерцание света, подымавшегося как будто снизу по лестнице. Предполагая, что это, может быть, няня, идущая сказать мне что-нибудь о детях, я села на постели и стала прислушиваться. Свет остановился у моей двери, ручка которой тихо повернулась, и на пороге показалась очень странная фигура: маленький старичок, с одним плечом выше другого, с огромной головой, покрытой торчащими волосами с проседью, вошел в комнату, крадучись и хромая. В одной руке у него был подсвечник из зеленой меди, очень оригинальной формы. Не взглянув ни разу в сторону моей кровати, он прямо направился в угол комнаты, примыкавший к моему изголовью, и, сдвинув панель с места, начал считать золотые монеты, лежавшие кучками в открывшемся углубленье, бормоча что-то про себя и покачивая головою. Я не особенно испугалась, была только очень поражена неожиданностью этого появления, и все время наблюдала за ним, пока часы не пробили два. Тогда он задвинул панель, запахнул свой старый шлафрок и медленно захромал, направляясь к двери. Я соскочила с постели и последовала за ним, но не могла заговорить, как собиралась, так как язык мой точно прилип к гортани. Все что-то бормоча, старик пошел вниз, я за ним, и вдруг на половине лестницы он мгновенно исчез из моих глаз, а мне попалась навстречу помощница няни, бледная, взволнованная и спешившая наверх. «Видели вы кого-нибудь на лестнице, Джейн?» – спросила я. Она ответила отрицательно. её послали ко мне сказать, что с одним из детей сделались конвульсии. На другой день ребенок умер, а я переменила спальню и ни разу не спала более в той комнате. Вечером после похорон, я рассказала брату о странном явлении, и мы оба решили, что это был очень замечательный своею живостью сон. Я прожила у брата несколько недель. Однажды деревенский доктор, обедая у нас, рассказал, что дом, нами занимаемый, слывет в окрестности неблагополучным, что в нем будто бы ходит покойный его хозяин и стережет свое сокровище. Его все знали за большого скупца, прибавил доктор, и на наши вопросы о его наружности описал его кривобоким и очень сходным с виденною мною таинственною личностью.
Брат прожил в этом дом недолго, а несколько лет спустя случайно прочитал в газетах, что во время переделок в доме, начатых новым владельцем, рабочие нашли в одной комнате подвижную на шарнирах панель и в углублении кучу золота в монетах, а что еще страннее, в газете упоминалось, что вместе с золотом нашелся старинный подсвечник из зеленой меди, похожий по описанию на тот, который я видела в руках привидения» («Light», см. «Ребус» 1885 г, № 16).
27. Черная дама. Отрывок из мемуаров графа Ностица, бывшего долгое время генерал-адъютантом императора Николая I, рассказ о призраке, именуемом «Черная дама», появляющемся уже более ста лет во дворцах Дармштадта и Мюнхена.
а) Великому герцогу гессенскому Людвигу I дежурный адъютант доложил однажды, что в прошлую ночь часовые объявили начальнику дворцового караула о своем решении лучше быть расстрелянными, чем еще раз очутиться лицом к лицу с ужасным призраком черной женщины, который в полночь прошел мимо них на маленький двор, куда выходит дворцовая капелла. Вместе с тем адъютант доложил, что один молодой гренадер хочет просить милостивого позволения герцога стать в следующую ночь на дежурство у капеллы, чтобы отбить у призрака, так напугавшего его товарищей, охоту к дальнейшим появлениям.
Великий герцог охотно дал свое разрешение на просьбу бравого солдата, приказав ему после троекратного оклика стрелять в подозрительное видение, если оно не обратит внимания на оклик; сам же. герцог пригласил к себе своих приближенных и, незадолго до полуночи, вместе с ними, в сопровождении лакеев, несших факелы, отправился в капеллу. Часы не успели пробить полночь, как с соседнего двора раздались три окрика, и за ними последовал выстрел. Герцог, сопровождаемый приближенными и лакеями, поспешил из капеллы и во дворе увидел распростертым молодого гренадера, не раненого, но мертвого; возле него лежало ружье с оторванным от приклада стволом.
б) Король баварский Людвиг I имел обыкновение проводить лето со своей супругой королевой Терезой в замке близ Ашаффенбурга – обыкновение, которого король придерживался и после того, как стал «частным человеком». В 1854 году в Мюнхене свирепствовала холера, и, из опасения за супругу, король уехал в Ашаффенбург, где частым его гостем был великий герцог Людвиг III гессендармштадтский.
Весело разговаривая, сидели их величества за чайным столом в обществе великого герцога, их зятя, и гофмаршала барона де Ларош-дю-Жарис, как вдруг, почти одновременно, все трое мужчин, побледнев, остановили взоры на королеве, за стулом которой они увидели закутанную в черное одеяние фигуру, которая медленно скрылась в дверях, ведших в комнату дежурного гоф-фурьера. Мучимый необъяснимым предчувствием, герцог встал из-за стола и поспешил вслед за скрывшейся фигурой в соседнюю комнату, где с гневом набросился на бывшего там гоф-фурьера:
– Как вы можете впускать к их величествам без доклада постороннюю даму?
Гоф-фурьер с изумлением отвечал:
– Ваше величество, я уже три часа на дежурстве, и во все это время ни один человек не входил и не выходил из комнаты.
– Но та дама, которая только что вошла сюда из зала? – взволнованно допытывался герцог.
– Здесь не было никакой дамы, – уверенно повторял гоф-фурьер.
Еле преодолев свое смущение, герцог вернулся к обществу.
– Отчего ты так поспешно вышел?- спросила своего зятя королева, от которой не укрылась происшедшая в его лице перемена.
Герцогу ничего не оставалось, как рассказать ей о загадочном происшествии.
Королева в ужасе вскочила со своего стула и воскликнула:
– Это касается меня!
Несколько месяцев спустя двор переехал из Ашаффенбурга в Мюнхен, где эпидемия уже прекратилась. Но королева Тереза заболела и сделалась её жертвой единственной из всего королевского дома.
в) В последних числах марта 1884 года дежурный офицер королевской лейб-гвардии делал ночной обход по коридорам мюнхенской резиденции. Приблизившись к узкому боковому ходу, ведшему на половину придворных дам королевы Марии, в то время, как колокол старой дворцовой капеллы бил полночь, он увидел одетую в черное даму, которая, миновав главную лестницу, направилась к Белому залу, соединенному несколькими ступеньками со старой капеллой. Офицер, полагая, что дама возвращалась от графини дю Мулэн или от баронессы Ревиц и заблудилась, вежливо сказал ей, указывая на парадную лестницу:
– Вот отсюда вам ближе к выходу, сударыня.
Не обращая на эти слова ни малейшего внимания, дама продолжала идти по прежнему направлению.
Офицер, заподозрив в этом что-то неладное, ускорил шаги и увидел черную фигуру уже на маленькой лестнице по ту сторону Белого зала.
– Задержать ее! – крикнул он стоявшему у дверей капеллы караулу и сбежал с маленькой лестницы.
На его вопрос, куда направилась дама в черном, только что спустившаяся с лестницы, солдаты доложили, что мимо них никто не проходил.
Весть о явлении «черной дамы» разнеслась по Мюнхену и служила темой самых оживленных толков; никто не знал, чему приписать это вторичное появление призрака, предвещавшего несчастье королевскому дому, так как у всех членов королевской фамилии было превосходное здоровье. Но 9 марта Мюнхен облетела страшная весть: король Максимилиан II опасно заболел, а на другой день государственный герольд возвещал жителям столицы о восшествии на престол Людвига II. Король скончался («Ребус» 1894 г.,.4° 38).
28. Видение Софии Александровны Аксаковой. Нижеследующий рассказ относится ко времени первого замужества моей покойной жены (сообщает А. Аксаков) и был написан ею, по моей просьбе в 1872 г.; воспроизвожу его здесь дословно по её рукописи. Когда в 1873 г., будучи в Берне, мы познакомились с проф. Перти, который, как известно, специально изучал подобные явления, он очень заинтересовался этим рассказом; получив его от жены в немецком переводе, он поместил его в «Psychische Studien» (1874 г., стр. 122-и 166) со своим примечанием, в котором поясняет, почему это видение не могло быть чисто субъективным; тут же помешено и мое, сколь мне кажется, довольно подходящее объяснение для таинственного «пергаментного свертка». Этот рассказ появился потом и на английском языке в журнале «Spiritualist» 1874 г., т. I, стр. 183, и книжке: «Spirits before our eyes», изданной в Лондоне, в 1879 г., Гаррисоном.
