Гадусс вытащил из-за пояса промасленную удавку, сплетенную из сухожилий, и, намотав на обе лапы, бесшумно прокрался и притаился за толстым стволом ясеня. Как только зверь поравнялся с ним, Гадусс стремительно выпрыгнул и накинул удавку ему на шею.
Прохвост, а это был именно он, забился в цепких лапах горностая, хватаясь за горло. Хорьку повезло:
у него был посох, которым он ткнул назад изо всей силы, спасаясь от укуса в сонную артерию.
Оба упали и покатились по земле, рыча и колотя друг друга. Отряд Гадусса бросился на помощь, разнимая дерущихся. Когда их наконец растащили, Гадусс удивленно уставился на противника.
— Как, Прохвост, это ты?! Что ты здесь делаешь?! Хорек потирал шею — удавка оставила на ней заметный след.
— Я пробирался к армии Гормада Тунна. Хороший же прием ты мне устроил, чуть не задушил!
Гадусс заткнул удавку за пояс, он не выглядел виноватым.
— Выходит, ты ни о чем не знаешь? Гормад Тунн умер, и Бирл тоже. Теперь Дамуг Клык — Острейший Меч всех Бродяг. Где тебя носило?
Прохвост сел на пенек я ответил:
— Это долгая история, приятель. Наш корабль разбился у северных берегов. Через что только я ни прошел! Я один остался в живых, из всей-то команды. Но не это сейчас главное. Отведи-ка ты меня лучше к Дамугу Клыку, и поживее. У меня для него такие новости — не пожалеете!
ГЛАВА 31
В саду аббатства Рэдволл накрывали столы по случаю дня рождения совят. Поваренок Пончик руководил помощниками, следившими за тем, чтобы еда не остыла и не подгорела. Цветущие груши, яблони и сливы осыпали лепестками собравшихся — это было так красиво и весело!
Трое совят сидели на подушечках за столом рядом с мамой. Барсучонок лежал в старинной плетеной корзине, выстланной мягким душистым мхом. Таммо и Валери сели вместе, между Арвином и Кротоначальником. Настоятельница Пижма сидела в своем именном кресле, которое для нее специально вынесли из Большого зала. Она сияла; нежно-кремовая ряса с бледно-зеленым кушачком была ей очень к лицу. Малыши сплели ей венок из ромашек, который ежиха с удовольствием надела, немного сдвинув набок.
Столы ломились от угощений. Гром Стальная Челюсть решительно взял нож и вилку. Ему с пониманием кивнули Порция и Топотун, придвигая поближе к себе кувшин октябрьского эля.
— Хурр, похоже, господин намерен хорошенько подкрепиться!
Сержант Ястреб с аппетитом смотрел на чашу со свежим весенним салатом.
— Простите, что вмешиваюсь, — сглотнул он слюнки, — но он не единственный, кто немного проголодался на походной диете, не так ли, Руббадуб? Руббадуб улыбнулся, затмив на миг солнце.
— Да-дада-дамм! — выбил он. Настоятельница Пижма вежливо обратилась к майору Ловкачу Леволапу:
— Как наш гость вы, должно быть, желаете произнести тост?
Майор, тоже изрядно проголодавшийся, элегантно промокнул губы белоснежным платком и встал:
Благодарю удачу,Что мы сегодня здесь.Друзья, мы живы — значит,Мы будем пить и есть!
— Ура! — раздалось в ответ. — Прекрасный тост! И все собравшиеся за столом с удовольствием подтвердили слова майора о еде и питье. В Рэдволле было не принято церемониться, равно как строго соблюдать последовательность блюд. Каждый мог начать, с чего хотел, — хоть с салата, хоть со сладкого, и есть, чередуя суп с вареньем, жаркое — с медовыми пряниками. Можно было пробовать то, что лежит на тарелке у соседа, и все охотно потчевали друг друга.
На радостный гомон голосов прилетел Таунок. Он опустился на скамеечку рядом с совятами и с восторгом воззрился на них:
— Какие они красивые! Как они похожи на меня! Настоятельница с улыбкой обратилась к Орокке:
— Вы уже дали им имена?
— Совы никогда не дают имена совятам. Детки сами сообщат нам, как их зовут, как только научатся говорить.
Настоятельница повернулась к Краклин:
— А как же барсучонок? Его-то как назовем? Внимание, внимание всем! Давайте придумаем имя нашему маленькому гостю!
Краклин задумчиво пожевала губами и осторожно сказала:
— Мне кажется, Гром Стальная Челюсть, который нянчился с малышом так долго, уже решил, как его надо назвать.
Гром оторвался от гор салата, сыра, сладких пирожков и солений на своей тарелке, быстро вытер рот салфеткой и встал:
— Да, лучше еды может быть только больше еды… А что касается имени, я действительно уже Думал об этом и считаю, что назвать барсучонка надо в честь Руссы, которая спасла ему жизнь, — Руссано.
Капитан Молния согласно кивнула.
— Хорошее имя! — Она подняла кубок: — За Руссано!
Все подхватили, дружно чокаясь:
— За Руссано! Долгих ему сезонов!
— И пусть всегда помнит свою добрую нянюшку по имени Гром Стальная Челюсть! — добавил лейтенант Морион и пригнулся, смеясь, потому что Гром запустил в него морковкой.
Зараженная всеобщим весельем Краклин поднялась и исполнила рэдволльский гимн именинникам:
Сим малым,УдалымЖелаем растиИ вырасти в холе, тепле и чести,Но ведая холода, голода, страха,И чтобы счастливой была та рубаха,В которой на свет появились ониНа долгие, долгие, долгие дни!Чтоб ими во славу родимой землиРодные по праву гордиться могли!
Майор Ловкач Леволап похвалил, громко аплодируя:
— Прекрасно, замечательная песня! Ребята, Давайте-ка теперь Дозорный Отряд поприветствует малыша так, как принято в Саламандастроне!
Таммо не очень понял, что от него требуется, но был рад тому, что и он вместе с зайцами может принять участие в поздравлении от имени Дозорного Отряда. Он вытащил кинжал и, глядя на то, как это сделали другие, приложил клинок к краю корзины, в которой лежал барсучонок. Малыш серьезно смотрел на веер острых лезвий, развернувшийся перед глазами, и, казалось, внимательно слушал слова майора:
Мы, Дозорный Отряд, с оружием в лапах торжественно обещаем: охранять и оберегать тебя столько сезонов, сколько потребуется для того, чтобы ты вырос сильным и бесстрашным. Отныне наши жизни принадлежат тебе, маленький Руссано. Еу-ла-ли-а!!! Еу-ла-ля-аП
— Разорви меня горностай! — прошептал командор на ухо Арвину. — У меня шерсть встает дыбом от их боевого клича!
Арвин улыбнулся в ответ:
— Да уж, у меня тоже, дружище. Но ты обратил внимание на Руссано? Он даже глазом не моргнул! Держу пари, он вырастет бесстрашным воином.
— Я слышал, зайцы не умеют петь! — крикнул звонарь Дингдон. — Это правда?
Валери Валериана положила лапу на плечо Руббадуба:
— Где же вы такое слышали, господин? А ну, ребята, вставай в два круга, один внутри другого! Те, кто снаружи, кружитесь вправо; те, кто внутри, — влево! Мидж, Перехлест, покажите пример! Руббадуб, задай нам ритм! Я буду петь, вы подпевайте. Песня называется «Зайцы на горе».
Зайцы повскакали с мест и, подхватив под лапы остальных, закружились в хороводах. Руббадуб широко улыбнулся и принялся выбивать изысканную дробь в воображаемые барабаны:
— Памм-пара-ра-рампам! Памм-пара-рамм!!! Пумм-пуру-ру-румпум! Пумм-пуру-румм!!!
Казалось, все аббатство закружилось вместе с веселыми хороводами, а деревья еще больше расцвели под пение и смех. Мышка Слоечка набила карманы сахарными орешками так, что они затрещали по швам, и бросилась играть в прятки с другими малышами. Губби уже набрал соломинок и отломил кончик у одной из них. Зажав пучок в лапке, он предложил всем тянуть жребий на то, кто будет водить первым. Короткая соломинка досталась ежонку по имени Глазастик, ему завязали глаза широкой лентой и поставили лицом к яблоне. Глазастик начал счет:
— Раз, два, три, четыре, пять — я иду искать… Малыши с визгом бросились врассыпную, стараясь спрятаться прежде, чем Глазастик кончит счет.
— Кто не спрятался, я не виноват!
А в это время кроты прикатили новый бочонок октябрьского эля. Порция стукнула кулачком по бочке и под всеобщее ликование выбила пробку, которая вылетела с глухим хлопком. Командор и выдры тут же подлетели, подставляя кубки под темную пенящуюся струю. Сержант Ястреб вытер усы тыльной стороной лапы, облизнулся и, громко чокнувшись со скороходом Перехлестом, залпом осушил кубок.
Потом он положил лапу на плечо Порции и доверительно предложил:
— А что бы вы сказали на то, чтобы перебраться в Саламандастрон и стать Хранительницей запасов Великой Крепости? Вы только подумайте, сколько зайцев живут там, лишенные возможности отведать вашего восхитительного октябрьского эля!
Кротиха так смутилась от комплимента, что даже закрыла лицо передником.
— Благодаррю вас, господин… Вы очаровательны… Но я никогда не уеду из аббатства, хурр…
Лукаво глядя на Ястреба, Пижма пожурила его:
— Нехорошо, сержант, переманивать нашу Хранительницу в Крепость. Вам должно быть стыдно! Но, раз уж вам так понравился октябрьский эль, что вы на все готовы ради него, я предлагаю вам взять с собой в Саламандастрон столько бочек, сколько вы сможете унести.
