Байкер взял Нину за руку, не покидая мотоцикла, притянул к себе вплотную. Они соприкоснулись лбами.
— Спасибо, что веришь в меня. Ни на секунды не сомневалась в моей невиновности. Я ценю. Завтра в девять жди. Поедем, как обещал. Жизнь продолжается. Все наладится, — Артём поцеловал Нину в щеку, крепко прижавшись к ней губами. Надел шлем и как всегда молниеносно испарился. Оставив на коже остались покалывание от густой щетины и нежное тепло губ.
Артём 5.
К восьми тридцати надела светло-голубые потертые джинсовые шорты с высокой талией, черный топ с открытыми плечами и короткими рукавами, белые кеды. Собрала волосы в высокий хвост, подкрасила ресницы тушью, а губы нюдовой помадой под тон загара. Присела в томительном ожидании Артёма, сложив руки на коленях. Сна ни в одном глазу, бодрая и одухотворенная, мечтательная и взволнованная.
А Мила, спящая красавица, еще не показывалась из спальни. Заглянула к ней: подруга сопела, распластавшись по постели. Проболтали вчера допоздна. Не виделись почти два месяца, а новостей накопилось, как за год, не меньше. Но про тайного возлюбленного она так и не проговорилась. Оставалось загадкой, как ей удалось найти любовь в Судаке еще до приезда сюда. Хитрая лиса, любительница сюрпризов и недосказанности. Ничего, Нина вытянет из нее правду, не первый день знакомы. Мили сама будет просить рассекретиться.
Ждать девяти утра в комнате не хватило терпения. Пошла во двор, коротать время за играми с Кнопкой. Любимая собачка в любое время суток с удовольствием примет приглашение порезвиться. И Нине за радость пообщаться с ней: приласкать, потискать, пообниматься, покидать мячик. Но мимо кухни прошмыгнуть незамеченной не получилось.
— Нина, садись завтракать. Я оладушек напекла. Кирюша обещался зайти. Где подруга твоя закадычная? Спит небось? Ваш смех ночью во Владивостоке слышно было…
— Ба, прости, пожалуйста, — девушка виновато села за стол. Есть совсем не хотелось. Но стыдно за свое поведение. Действительно, ночью забыли, что не одни в доме. Хохотали так, что стекла в окнах дребезжали. Смех вырывался откуда-то из глубины души. Удержать его даже не пытались. Слишком приятно смеяться до рыданий. Ревели, кстати, тоже с энтузиазмом, вспомнив свои девичьи трагедии. Выплеснули эмоции, разъедавшие все внутри. Разрядились. За одним и до конца помирились. Как выяснилось, обе таили обиды. Будучи фактически родными людьми, не подавали виду.
— Внучка, встретила своего единственного? — бабушка скорее утверждала, а не спрашивала, гипнотизируя пронзительным взглядом.
— Да, бабуль. Именно, как ты и говорила. Узнала его, благодаря подарку, — бережно подняла двумя пальцами кулон-яблоко. Она не снимала его, даже ложась спать. Про возникшие проблемы не стала говорить Тамаре. Нина не желала верить — тот самый удар не мог приближаться настолько быстро. Было бы слишком несправедливо: встретиться и сразу потерять друг друга. Что случится, если Тёма не выкрутится из очередной передряги с полицией. Исключено.
— Спасибо тебе. Мы друг друга в упор не видели, а потом на обоих снизошло какое-то магическое озарение. Щелчок, и нас притянуло, как два разных магнитных полюса.
— Раскроешь секрет, кто же он?
— Не говори только папе. Пока ему рано знать о моих делах.
— Тебе решать, когда сообщать и что. Их с Наташей лучше не тревожить сейчас новостями.
— Ты в курсе? Не знала, что вы близки с отцом.
— Имя!
— Артём, лучший друг Кира, — отчеканила Нина.
— Как я сразу не догадалась, — во весь голос рассмеялась бабушка.
— Можешь еще раз помочь мне: посмотри по картам, какой именно удар нас ждет?
— Боишься? К сожалению, нам больше ничего не скажут.
Отвлек телефон Нины: “Красота моя, привет. Выходи, я на месте!” Девять ноль две. Пунктуальный байкер, наверное, большая редкость. Они же свободолюбивые, как морской ветер, не подчиняются правилам и устоям. Или это романтический стереотип?
Не время для философских и риторических вопросов. Вскочила, поцеловала бабушку и полетела к Артёму. Он стоял рядом с мотоциклом, обнимая рукой шлем. Увидев Нину, протянул к ней руку, приглашая в объятия. Она шагнула без заминки. Покачивались, наслаждаясь встречей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Тём, как прошел допрос?
— Нина, только ты и я. Все остальное завтра. Не представляешь, как сильно ждал этого свидания.
— Очень даже представляю.
— Надевай, — Артём подал неоновый зеленый шлем.
— Обязательно?
— Само собой. Твоя безопасность дороже всего на свете.
— То есть поездка будет рискованной?
— Нет, конечно. Но лучше подстраховаться.
— Я доверяю тебе. Но раз никогда даже не сидела на мотоцикле — боязно.
— Аппетит приходит во время еды. Прыгай, тебе понравится, — парень поддержал за руку, пока усаживалась на кожаное сиденье.
Обняла его обеими руками, проскользив ими по крепкому торсу. Как только взвыл мотор, зажмурилась и, собрав силы, прижалась к Артёму всем телом, даже коленями. Парень не пощадил. Рванул с места, сердце Нины сразу провалилось куда-то в область желудка. Адреналин в крови зашкаливал, лишая рассудка. Смотреть по сторонам не хватало духу. Прислушивалась только к своим чувствам. Глаза открыть боялась. Казалось, что через секунду настанет конец ее короткой жизни. Руки онемели от напряжения, ноги дрожали и подпрыгивали сами по себе. Вошли в поворот, наклонившись направо. Еле удержалась, чтобы не слететь на обочину. Жаль, нет ремней безопасности — все бы к себе прицепила.
Мотошлем мешал и раздражал. Голова казалась огромной и неродной.
Дышать с перепугу получалось с трудом. Он мешал прижаться щекой к спине байкера, чего очень хотелось. И обратиться к нему можно было только жестами. С этой махиной на голове особо не покричишь. Сплошные неудобства. Ради безопасности Нины, достаточно ехать спокойно, без крутых маневров и максимальных скоростей. Нацепить на нее шлем и гнаться, как одуревшему — так себе идея, противоречила заявленной заботе. Один плюс — про жару, набиравшую обороты с раннего утра, сразу забыла. Они стали одним порывом ветра, мощным потоком воздуха.
Не без опаски приоткрыла глаза, увидев мелькавшие, как кадры на перемотке, пейзажи, пораженно вытаращилась. Отметила еще одно преимущество шлема — никто не видел ее дурацкого выражения лица.
Артём 6.
Когда они успели выехать из города? Никогда не проезжала по этой дороге. Хотя о чем говорить, толком и не путешествовала по Крыму. А зря.
Перед Ниной мелькали крымские пейзажи, восторг от которых взрывался фейерверками внутри. Видеть живописные окрестности своими собственными глазами бесценно. Летели по серпантину у подножия гор, густо покрытых лесом, слева простирался ставший родным Судак. За ним — необъятное море, сверкавшее солнечными отблесками. Единство природы и человека. Оказывается, оно возможно.
Страх скорости растворился в восхищении. Хотелось снять неудобный шлем, раскинуть руки в стороны и кричать во весь голос, даже громче. Уже ослабила руки, приготовилась воплотить задумку. Но не решилась на столь импульсный жест. Духу не хватило. Побоялась потерять равновесие и улететь с обрыва на очередном маневре. Трусиха!
Дорога выровнялась. Серпантин остался позади. Теперь по бокам возвышались лесные заросли. Ехали словно через тропические джунгли. Высокие деревья с темно-зеленой листвой вытянулись живой стеной. Прохладный тенистый уголок, из которого того гляди вылетит тукан с огромным пестрым клювом или покажется гиббон, раскачиваясь на длинных лапах, прыгая с ветки на ветку, вытягивая свое протяжное соло. Незабываемо. Чаща тоже осталась позади.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Резкая смена крымского антуража не давала сориентироваться и перестроиться. Из прохлады выехали на палящее солнце. Дорога рассекала обожженную степь, покрытую сухой травой, выгоревшей на солнце чуть ли не до вида соломы. Здесь же холмы, покрытые островками светло-зеленой травы.
Съехали на обочину и остановились у небольшого придорожного кафе, стилизованного под греческую таверну. Артём повесил шлем на руль, слез с мотоцикла и позвал Нину с собой.
