— Сделаю. Один вопрос. Где ты думаешь разместить русских? Если им в город нельзя, то, значит, в открытом поле?
— Здесь им делать нечего. Их работа в Афрани. Мы перебросим туда группу на нашем автобусе.
— А если у русских другие планы?
— Интересно, какие именно? Что ж, послушаем, определимся.
— Я поехал. Мне взять твою машину или сходить за своей?
— Лучше на своей, Вессам. Моя может потребоваться мне. Да, к нам в город летит и группа журналистов. Русские, немцы, чехи. Среди последних женщина. Их перебрасывают на вертолете сирийской армии. Скоро он будет здесь.
— А вот это не совсем хорошая новость. Что они забыли в Хамене? Особенно немцы и чехи? С НАТО, в который входит Турция, у нас никаких отношений быть не может.
— Это же журналисты, Вессам. А они вне политики.
— Конечно. Как и в случае с американцами. Те тоже прилетели с разрешения властей Сирии, когда наше руководство договорилось о поставках оружия из США. Такие дружелюбные парни, истинные янки, даже костюмы ковбойские. Мы предупредили их, велели не снимать ничего, что касается нашей обороны и мест сосредоточения отрядов и техники. Они обещали. Покатались, попили виски, посетовали, что с женщинами здесь проблема, и уехали. А потом каким-то чудным образом в Анкаре оказались целые пачки снимков наших позиций у Руниси. Вскоре турки разнесли в клочья и их, и селение. Хорошо, что мы успели эвакуировать большинство населения до начала артиллерийского обстрела. Вот тебе и журналисты.
— Помню, Весам. Я, скорее всего, отказал бы этим журналистам в работе на нашей территории, если бы не двое русских. Среди них, кстати, Артюхов.
— Это тот, который со своим оператором во время боев работает?
— Да.
— Согласен, русским отказывать не стоило. Они дают правдивую информацию и размещают ее в открытом доступе.
— Так что пусть эта группа работает. Может, Запад как-то узнает, что вытворяют их партнеры по НАТО.
— Да, Авраз. Отправляйся.
— Удачи. Связь по необходимости.
Получив сообщение агента, который возглавлял группу охраны журналистов, майор Дагар снял трубку внутренней связи штаба и набрал номер командира бригады. Занято. Тогда начальник разведки решил сам пойти к полковнику Шафару.
Тот встретил его, едва закончив разговор с командиром батальона, дислоцирующегося тут же, при штабе.
— Проходи, майор, что у тебя?
— Событиями в Афрани заинтересовалась пресса.
— Не вижу в этом ничего странного. Кстати, что за пресса? Местная?
— Нет, группа из немецких, чешских и русских журналистов. Они скоро должны прибыть в Хамен.
— Я не понимаю, какое нам до этого дело? Или ты собираешься направить блуждающую установку на позиции для обстрела курдского города?
— Нет, это было бы глупо.
— Тогда что?
— Журналисты, насколько мне известно, собираются посетить Афрани.
— Вот как, — пробормотал командир бригады. — А среди них немцы и чехи?
— Да. Вы забыли о русских. Если немцы и чехи работают в связке с ними, то могут вынести ненужную информацию в свои СМИ. Более того, они додумаются обвинить в обстреле нас.
— Но для этого, майор, у них нет никаких оснований.
Дагар усмехнулся и осведомился:
— Когда журналистам нужны были основания? Они возьмут интервью у местных, снимут на камеры разрушения. Какой-нибудь пес, командир курдов, скажет им, что огонь велся из буферной зоны, а там могли находиться только турецкие подразделения. Русские легко докажут, что ни они, ни сирийцы туда не входили.
— А кому интересны их доказательства?
— Оппозиционным силам на Западе. Про русских я не говорю. Они делают и распространяют через сети такие фильмы, что многие обыватели Запада подумывают, верно ли поступают их правительства, поддерживая Турецкую Республику. Это может доставить неприятности и возбудить расследование. Вы же сами знаете, до чего дотошны эти журналюги, особенно русские. А немцы и чехи работают рядом с ними. Они просто пойдут на поводу у русских.
Шафар вздохнул и спросил:
— Что ты от меня хочешь, Мерич?
— Надо уничтожить эту группу журналистов.
— Надо, кто бы спорил, но как? Ты знаешь? Провести повторный обстрел Афрани, когда там будет находиться пресса?
— Нет, этого делать нельзя. Корректировщика подтянуть к Афрани не удастся.
— Тогда что?
— Агент, который сообщил мне о вылете этой группы, сказал, что журналисты якобы собираются проехать и вдоль границы буферной зоны. Охранять их будут курды. Информацию нельзя считать абсолютно достоверной, агент просто слышал о таких намерениях, но лично я уверен, что журналисты так и поступят.
— Зачем? В надежде обнаружить реактивную установку, обстреливавшую Афрани? Это же глупо. Мы-то с тобой знаем, что в буферной зоне никого нет.
— Журналисты будут снимать фон. Курды подскажут, откуда примерно велся огонь по Афрани. Они, как это ни неприятно, все же неплохие солдаты и в военном деле разбираются очень даже хорошо.
— Их слова ничего не значат.
— Как знать? Вкупе с информацией, которую предоставят русские — сирийцы, понятное дело, не в счет, — может сложиться вполне убедительная картина. Хотя бы в плане того, что со стороны Сирии в буферную зону на момент обстрела никто войти не мог. Не забывайте также о русских беспилотниках.
— Они не контролируют зону. Ее накрывают помехи, созданные нашей аппаратурой радиоэлектронной борьбы.
— Вы уверены, что у русских нет средств, способных пробить этот колпак?
— До этого дня не было.
— Вы забыли, сколько времени им понадобилось на то, чтобы доставить в Сирию и развернуть свой комплекс ПВО «С-400»? Он фактически закрыл половину воздушного пространства нашей страны. Сейчас турецкие самолеты не летают над Сирией, так как этот «Триумф» специально переведен в режим автоматического действия. Он захватывает любую цель и приводится в боевую готовность, если не получает ответ на запрос «свой-чужой». «С-400» идентифицирует цель или таковые. Он просчитывает, откуда взлетел самолет или сразу несколько. После чего наносится удар как по воздушным целям, так и по аэродрому. Кстати, никакие средства радиоэлектронной борьбы не влияют на работу этого проклятого «Триумфа». Так что я совсем не удивлюсь, если узнаю, что у русских есть возможность вскрыть наш колпак над буферной зоной.
Командир бригады поднялся, прошелся по кабинету.
— Но если существует даже теоретическая возможность того, что русские способны нейтрализовать нашу радиоэлектронную защиту, то на операции с установкой лейтенанта Араса следует ставить крест, не правда ли?
— Нет, господин полковник. Просто необходимо сменить место дислокации РСЗО «Сакарья» и бронеавтомобиля «Отакар», естественно, с расчетом и личным составом охранения. Одновременно передать лейтенанту Арасу транспортно-заряжающую машину с тройным арсеналом реактивных зарядов, дабы не гонять ее из бригады.
— Этот вопрос мы не можем решить без полковника Банадира.
— Согласен. Поэтому прошу вас срочно связаться с ним, а разговаривать, если пожелаете, буду я.
— Банадир возложил руководство операцией на тебя, ты и связывайся с ним. Пойми меня правильно. Ведь он действительно назначил тебя для работы с группой лейтенанта Араса.
— Хорошо, — с усмешкой проговорил майор.
Он прекрасно понимал, что на самом деле движет командиром бригады. Все это можно выразить пословицей про мою хату, которая с краю. Она до сих пор актуальна.
— Хорошо, — повторил он. — Из ваших слов следует, что вы разрешили мне обратиться в генеральный штаб.
— Да, майор, как того требует субординация.
— Благодарю, господин полковник. Разрешите идти?
— Идите, майор. Удачи вам!
— Есть!
Дагар вернулся в свой кабинет. Он добился того, чего хотел. Конечно, спрашивать разрешения на связь с Банадиром было совершенно необязательно. Но пусть полковник тоже почувствует свою ответственность за акцию. Иначе, если что, крайним будет назначен именно он, Дагар, самовольно, без приказа устроивший провокацию в буферной зоне. На Востоке подобная практика не редкость. Здесь ничего зазорного в этом нет.
Хотя точно так же происходит везде. В случае любого крупного провала обязательно назначается стрелочник. Однако из него сделать такового не удастся.
Майор Дагар записывал на миниатюрный диктофон все переговоры, касающиеся акции, проводимой в буферной зоне. Был зафиксирован разговор с командиром бригады. Точно так же будет сохранена и беседа со всемогущим полковником Банадиром.
Он достал записывающее устройство, имеющее огромную память и маленькие габариты. Эта штука напоминала шариковою ручку. Ее даже не надо было подсоединять к линии связи. Устройство работало в беспроводном режиме. Как роутер при компьютерах.
