никто не видит. Горячей рукой чуть ли все яйца мне не скрутила, сучка.
Как только я отсел от нее, умудрилась пустить в ход ноги.
Сбросила шлепанец со стопы, уткнулась ногой в мою промежность. Я этот чай ее и разлил, от неожиданности. А она говорит, и прижимает ногу все сильнее и сильнее.
Что за порнография? С чего она взяла, что меня сейчас такое возбудит? Да даже если б член и привстал, то сразу опал после такого отношения к себе.
Пренебрежительного и уничижительного.
Хотя, если быть честным, заявочка ничего себе такая.
Но вот исходила она от Натали. От женщины, которую я, оказывается, вообще уже не хотел.
И как у меня когда-то могло все подняться на нее? Когда-то, когда я еще учился в универе, такое свободное поведение могло бы мне понравиться, но не сейчас.
Но вот если бы вместо Нат напротив сидела Ленка и смотрела через стол на меня своими огромными блюдцами-глазами, и легонько поглаживала пальчиками своей изящной ножки мое мужское достоинство, тогда…
Да я только от мысли об этом возбуждаюсь так, как пацан, впервые увидевший женскую грудь без лифчика, что говорить, если бы это было в реале!
Но как только Нат ушла, я снова подумал, что нужно держаться от Ленки подальше.
Пусть хотя бы у нее будет нормальная жизнь.
И она не будет барахтаться между мужчиной-оборотнем и мужчиной — волком. И будет жить ровно и просто, как и должна, со своим женихом, а после и мужем, каким бы придурком он там ни был, отпустив в лес девчонку одну.
Я-то точно принесу ей одни неприятности.
— Паш! Я зайду в дом, Мишке панамку принесу, уж больно солнце печет! — Вера снова включила свою четвертую передачу в роли мамаши.
Она встала из-за стола и направилась к дому. Возле крыльца носился Мишка. И правда, солнце было высоко, от чего на открытой местности было довольно жарко.
Я посмотрел на Лену.
Как бы там ни было, но мне точно нужно с тобой попрощаться, девушка из моей прошлой мирной жизни. Будь счастлива, все у тебя будет хорошо!
Ты — самое красивое, доброе, милое существо, несмотря на свой колкий и острый язык, которое я когда-либо видел рядом.
У тебя точно будут дети, и ты с ними будешь возиться также, как с моим мелким любимым племянником, и они будут любить тебя также, как и ты их — беззаветно и всем сердцем.
И будешь жить с человеком, в доме, который находится в городе, а не у черта на куличках в лесу.
И будешь счастливой. Такой счастливой, что все точно будут завидовать.
Чтобы не натворить глупостей, я, пожалуй, оставлю их здесь, а сам уеду на оставшиеся от их каникул дни в город. Тогда уж точно не буду мучиться наверху в своей разгромленной комнате от того, какой прекрасный, влекущий и удивительный аромат доносится снизу, с первого этажа.
Я отставил чашку с чаем, из которой так и не отпил напиток, и перевел глаза с озабоченного моей переменой настроения лица Лены на опушку поляны, за ее спину.
И обалдел.
Вместо моего мелкого племянника, который только что носился с сачком за бабочками, там вперевалочку пытался идти вперед медвежонок.
Я сразу понял, что произошло.
И паззл сложился так ровно, как только мог. Каждый элемент был на своем месте!
Мишка был медвежонком.
Все это время именно запах медведя сбивал меня с толка, и его я ощущал на подсознательном уровне.
Но это значит, что он был оборотнем по рождению! Значит, мои полудогадки были верными!
И сейчас передо мной находится настоящий маленький медведь.
Вот черт!!!
Глава 30. Лена
Медвежонок!
Значит, сейчас сюда придут медведи и всех нас съедят!
Я заверещала и начала звать всех в дом:
— Миша! Вера! Паша! Помогите! Медведи!
Медвежонок, увидав такого активного испуганного оратора, бросился навстречу ко мне.
Все, мне конец.
Нам всем конец! Ну где они все?
Медвежонок, радостно скалясь, бежал на своих четверых вприпрыжку, и будто что-то напевал веселое себе под нос.
УУУУ! Видимо, думает, как съест нас тут всех!
Я бросилась в дом, только пятками сверкнула. Ох, надеюсь, что Вера с Мишей уже в доме!
Захлопнула прямо перед медвежонком дверь, и тот, будто бы ударившись лбом, кубарем скатился с крыльца. И тут же заголосил. Зверюга! Мать, наверное, зовет, чтобы мстить!
Вбежала в дом, и споткнулась обо что-то. Со страха и не поняла, что это, а как поняла, заорала пуще прежнего.
На полу в сенях лежала Верочка. Без сознания. В руках у нее была Мишенькина кепочка.
Вдруг дверь открылась и в дом вбежал совершенно не запыхавшийся Пашка. Увидав Верочку, он застыл. Обернулся в открытую дверь, где на земле сидел медвежонок и чесал себе лоб, потом глянул обратно, потом на меня, и начал командовать.
— Спокойно!
— Дверь! Дверь! — задыхаясь, шипела я.
От страха я ничего не могла говорить. Горло только сипело.
Но Пашка меня понял. Осторожно он потрогал пульс у Верочки, закрыл дверь, и то, явно только для того, чтобы я успокоилась, потому что не стал заваливать дверь разными вещами и крупными предметами, принюхался, огляделся, и присел рядом со мной.
От крика я охрипла и ничего не могла делать, только глупо хлопала глазами с открытым ртом.
— Ружье! У тебя в доме есть ружье? — единственное, что смогла прошептать.
— Так, Лена, возьми себя в руки. Ружье нам совершенно не нужно. Его и нет в доме. И.… ножей тоже не надо, — проследил он за моим взглядом в кухню. — Я сейчас везу Веру в больницу. Поняла?
Я кивнула.
— А ты остаешься здесь. Поняла?
Я кивнула.
— Мишенька, Миша! — запищала я.
— А Мишенька тоже остается здесь.
— Где он, где?
— Он здесь, Лена, успокойся, все под контролем.
Я вскочила и забегала по дому. Оглядев первый этаж, рванула на второй, но даже в этой ужасной берлоге со старыми листьями и каким-то сеном мальчика не было.
У меня не то, что руки похолодели, я почувствовала, что скоро потеряю сознание от страха.
Пашка поймал меня и прижал к груди.
— Лена, успокойся. Мишка тут. Я повез Веру в больницу, а ты остаешься здесь. Я позвоню Петру, он будет тут через секунду, я тебя уверяю. Поняла?
Я кивнула и предложила:
— Пусть ружье захватит.
Паша глянул на меня странным взглядом.
— Два. Я в тире один раз в мишень попала.
Разобравшись в моем шепоте, Пашка подумал
