— Что это за мир? — и поставил своего слона на е7.
— Земля, — кратко ответил Грю и картинно сделал рокировку: сначала передвинул высокого короля, потом перенес через него приземистую ладью.
Ответ был совершенно неудовлетворительный. Шварц перевел для себя как Земля, но ведь любая другая планета — это «земля» для тех, кто на ней живет. Он передвинул пешку b7 на два поля, и слону Грю снова пришлось отступить, на этот раз на b3. Потом Шварц и Грю поочередно переставили свои пешки d на одно поле, освободив слонов для сражения в центре доски, которое скоро должно было развернуться. Шварц спросил как можно небрежнее:
— А который у нас год?
И тоже сделал рокировку.
Грю недоуменно помолчал.
— Что это на тебя сегодня нашло? Играть не хочешь, что ли? Ну, если тебе от этого легче, то восемьсот двадцать седьмой Г. Э., — саркастически добавил он, хмурясь над доской, и со стуком поставил коня на d5, предпринимая первую атаку.
Шварц быстро увернулся, противопоставив ему коня на а5. Борьба пошла всерьез. Грю взял конем шварцевского слона, который взвился вверх, сверкнув красным огнем, и со стуком упал в коробку, где будет лежать, как павший воин, до следующей игры. Но черная королева тут же расправилась с белым конем, атака Грю захлебнулась, и он отвел оставшегося коня в тихую гавань е1, где тот был сравнительно бесполезен. Конь Шварца повторил первый размен, взяв слона, и в свою очередь пал жертвой пешки а2.
Снова настала пауза, и Шварц вкрадчиво спросил:
— А что такое Г. Э.?
— Что? — сварливо переспросил Грю. — А, ты все про то же? Что за дурацкие… ладно, я все забываю, что ты и говорить-то выучился всего месяц назад. Но ты способный. Правда, не знаешь? Ну, сейчас восемьсот двадцать седьмой год Галактической Эры — вот тебе и Г. Э. Восемьсот двадцать седьмой год от основания Галактической Империи, от коронации Франкенна Первого. А теперь ходи, сделай милость.
Шварц, охваченный безумной тоской, сжал в кулаке коня, которым собирался пойти.
— Минутку, — сказал он и поставил коня на d7. — Тебе о чем-нибудь говорят слова: Америка, Азия, Соединенные Штаты, Россия, Европа…
Трубка Грю тускло вспыхнула в темноте красным, и его легкая тень упала на светящуюся доску, точно он был призрак, а шахматы — живые. Он, должно быть, мотнул головой, но Шварц этого не видел, да и нужды не было. Он так же ясно слышал отрицательный ответ, как если бы Грю произнес его вслух. Он попытался еще раз.
— Не знаешь, где можно взять карту?
— Нету никаких карт, — проворчал Грю, — разве что в Чике можно достать, рискуя головой. Я не географ, и слов, которые ты назвал, тоже никогда не слышал. Это имена, что ли?
Рискуя головой? Почему? Шварца пронзил холод. Значит, он совершил преступление, и Грю об этом знает?
— В Солнечной системе девять планет, да? — нерешительно спросил он.
— Десять, — твердо ответил Грю.
Шварц колебался. Может, открыли еще одну, а он и не слышал? Тогда почему слышал Грю? Посчитав на пальцах, он спросил:
— А у шестой планеты кольца есть?
Грю медленно двигал пешку f через два поля, и Шварц незамедлительно ответил тем же.
— У Сатурна, что ли? Конечно, есть.
Грю размышлял. Он мог сейчас взять или пешку f5, или пешку е5, но последствия выбора были ему не совсем ясны.
— И астероидный пояс есть — такие маленькие планетки между Марсом и Юпитером? То есть между четвертой и пятой планетой?
— Есть, — проворчал Грю. Он снова разжег трубку и лихорадочно обдумывал свой ход. Шварц чувствовал его мучительные сомнения, и это раздражало его. Теперь, когда он уверился, что живет на Земле, игра совершенно перестала его интересовать. В голове у него роилось множество вопросов, и один выскочил наружу:
— Так ваши книгофильмы говорят правду? Существуют и другие миры? Населенные миры?
На этот раз уже Грю поднял голову и вперился в темноту.
— Ты серьезно?
— Они есть?
— О, Небо! Ты, кажется, и вправду не знаешь. Шварц почувствовал себя униженным, обнаружив свое невежество.
— Пожалуйста, скажи.
— Конечно, миры существуют. Миллионы миров! У каждой звезды, которую ты видишь, есть свои миры, а большинство из них тебе не видно. И все они входят в Империю.
Где-то внутри у Шварца отдавались слабым эхом веские слова Грю, искрами разлетавшиеся по всему мозгу. Внутреннее его зрение с каждым днем улучшалось — может быть, вскоре он будет слышать слова, даже когда собеседник их не произносит?
И Шварц в первый раз подумал, что есть еще одна вероятность, кроме той, что он лишился ума. Может, он каким-то образом оказался в другом времени? Но как? Проспал, что ли?
— Сколько времени все это существует, Грю? — хрипло спросил он. — Сколько времени прошло с тех пор, как была всего одна планета?
— Что ты такое говоришь? — вдруг насторожился Грю. — Ты что, из Общества Блюстителей?
— Из какого общества?! Ни в каком обществе я не состою. Но разве Земля не была когда-то единственной планетой? Разве нет?
— Так говорят блюстители, — мрачно сказал Грю, — а там кто ее знает. Те миры существуют на протяжении всей известной мне истории.
— Но сколько времени это продолжается?
— Тысячи лет, наверное. Пятьдесят тысяч, сто тысяч, точно не скажу.
Тысячи лет! У Шварца забулькало в горле, и он в панике прижал к нему руку. И это — всего за один шаг? Один вздох, один миг, одна песчинка времени — и он перескочил через тысячелетия? Нет, лучше уж пусть будет амнезия. То, что он опознал Солнечную систему, могло быть результатом смутных воспоминаний, пробившихся сквозь пелену.
Грю тем временем сделал свой ход, взяв шварцевскую пешку f5, и Шварц почти машинально отметил, что Грю выбрал фигуру неверно. Теперь оба делали ход за ходом, не задумываясь. Шварцевская ладья выдвинулась вперед, чтобы грудью встретить сдвоенные белые пешки. Белый конь скакнул на f3. Слон Шварца перешел на b7, готовясь к бою. Грю последовал примеру Шварца, пойдя слоном на d3. Шварц, помолчав перед решающей атакой, спросил:
— Земля — главная планета?
— Где главная?
— В Имп…
Тут Грю взревел так, что шахматы затряслись:
— Слушай, мне надоели твои вопросы. Ты что, совсем дурак? Разве похожа Земля на главную планету? — Кресло с шорохом объехало стол, и Грю вцепился в руку Шварца. — Смотри! Смотри туда! — хрипло прошептал калека. — Видишь сияние там, на горизонте?
— Вижу.
— Вот и вся Земля. Лишь кое-где сохранились островки вроде нашего.
— Не понимаю.
— Земная кора радиоактивна. Она светится, и всегда светилась, и всегда будет светиться. На ней ничего не растет. И никто не живет… Ты правда этого не знал? Зачем же, по-твоему, придуманы Шестьдесят? — Грю разжал пальцы и вернулся на свое место. — Тебе ходить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
