Взамен разрушенной революционными актами судебно-следственной системы был выстроен целый аппарат при исполнительной и партийной власти. Главными его задачами считались защита социалистического строя и борьба с преступностью. И коль скоро была уверенность, что на каждую успешную веху советского государства враг непременно ответит очередным выпадом, то, значит, суд обязан был все быстрее и жестче расправляться с этим врагом.
Постепенно маховик сталинских репрессий, особенно раскачанный убийством Кирова, оброс многочисленными указами об усилении борьбы с террористами и «врагами народа». На деле это означало введение ускоренных судебных процедур и появление квазисудебных органов. Так, постановление ЦИК СССР от 1 декабря 1934 года «О порядке ведения дел о подготовке или совершении террористических актов» разрешало слушать дела врагов народа вообще в отсутствие сторон и лишало осужденных права на обжалование приговора. Чтобы обработать «растущий» как снежный ком поток дел, 27 мая 1935 года приказом НКВД СССР были созданы знаменитые «тройки», состоявшие из начальников УНКВД и отдела милиции (позднее секретаря обкома ВКП(б), а также областного прокурора). Они рассматривали дела «без суда и следствия». Однако и такой состав показался советским властям слишком громоздким инструментом в борьбе за светлое будущее, и на судебную сцену вышли «двойки», состоящие из прокурора СССР и наркома внутренних дел. Порой приговор выносил вообще правительственный чиновник. Как следует из статистической справки, за 1937—1938 годы по делам, подведомственным НКВД, было осуждено 1 344 923 человека. Из них «тройками» — 1 101 433.
Впрочем, и после хрущевской оттепели говорить о независимой судебной власти не приходилось. Роль партии была всеобъемлющей и, разумеется, крепко держала судебную систему. Можно сказать, что сама Фемида была коммунисткой, так как судьи обязательно состояли в партии и несли ответственность перед своим райкомом. Кроме того, партийный контроль над правосудием осуществлялся через Министерство юстиции. Этот орган исполнительной власти фактически курировал власть судебную: на чиновников возлагались все организационные функции, в том числе кадровые. Они следили за соблюдением сроков по рассмотрению дел и занимались материальным обеспечением судебной системы. Еще одним уровнем контроля этой системы — пожалуй, наиболее жестким — являлась прокуратура. Она могла истребовать для проверки любое дело, принести обязательный для рассмотрения протест, приостановить вступление судебного решения в силу. И хотя часто лишь обращение в прокуратуру способно было изменить несправедливый приговор (в этом смысле в рамках советской юстиции роль прокуратуры сложно переоценить), на судебной системе это влияние сказалось самым деструктивным образом. По сей день судьи порой не могут избавиться от стойкой прокуророзависимости и мысли, что главная их задача — борьба с преступностью, а не отправление правосудия.
И логично, что российская власть посткоммунистических времен чуть ли не в первую очередь взялась за очередную переделку этой системы. Еще в Декларации о суверенитете РСФСР от 12 июня 1990 года был закреплен принцип разделения властей, а в октябре 1991-го Верховный Совет одобрил детальную концепцию реформы, над которой трудились лучшие юристы. В итоге были сформулированы насущные задачи, без которых, казалось, невозможно движение к свободному социуму: тотальный судебный контроль, доступность правосудия, независимость судей, гарантии состязательности, изменение правосознания судейского корпуса и всего образа охранительных структур в глазах народа.
Вторая же волна преобразований пришлась уже на начало нынешнего века. Президент Путин провозгласил новый этап судебных преобразований. В результате обновилось процессуальное законодательство, были пересмотрены многие нормы, в 2002-м вступил в силу новый УПК.
Сегодня российский суд состоит из трех ветвей. Суды общей юрисдикции рассматривают гражданские, административные и уголовные дела, арбитражные — разбирают экономические споры, а конституционные — проверяют федеральные и региональные акты на соответствие российской Конституции. Каждая из ветвей, естественно, имеет собственный высший орган — Верховный суд и Высший арбитражный суд. Система же конституционных судов децентрализована. На бумаге все это выглядит стройно, на деле же говорить о реальной независимости судей от государства пока не приходится. Ими по-прежнему успешно управляют через председателей судов, подчиненных высшим судам. Немудрено, что сегодня исполняется лишь немногим больше половины судебных решений.
И несмотря на серьезное увеличение числа судей, увеличение финансирования, эта система остается неэффективной. Поэтому подследственные в нарушение всех законов вынуждены месяцами и даже годами ждать решения своих дел. Выход из ситуации реформаторы видят в расширении компетенции присяжных, которые судят милосерднее, чем профессионалы. Кроме того, они призывают расширить права подсудимых и их адвокатов, а то на чаше весов Фемиды полномочия прокуратуры перевешивают возможности защиты. А впрочем, все, как и прежде, зависит от людей, от конкретных людей, наделенных полномочиями судить. Ведь «законность — это очень чувствительная вещь, скажем, как селезенка… Право любит, чтобы все было честь честью, такое уж оно застенчивое. Скажем, судья задумал упрятать в тюрьму женщину, укравшую для ребенка кукурузную лепешку. Но он не облачился в судейское одеяние или почесался во время вынесения приговора, обнажив больше трети своего тела… и, пожалуйста, приговор недействителен, право оскорблено! Скорее, уж может вынести приговор судейская мантия или судейская шляпа, чем человек без этих принадлежностей. Право бесследно исчезает, как только за ним перестают следить». Точнее, чем простодушный герой брехтовского «Кавказского мелового круга», очевидно, не скажешь.
Российский суд: год 2005-й
В 2005 году, как и раньше, российские суды работали не покладая рук. На процессах общей юрисдикции было рассмотрено в первой инстанции 1 миллион 148 тысяч уголовных дел в отношении 1 миллиона 263 тысяч человек, 6 миллионов 741 тысяча гражданских дел и 4 миллиона 287 тысяч дел об административных правонарушениях. Большинство гражданских споров — семейные, жилищные, об оплате труда, о землепользовании, пенсионные, потребительские. В 2005 году рассматривалось также более 284 тысяч ходатайств об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, что на 19,8% больше, чем в 2004 году. Доля удовлетворенных ходатайств такого рода тоже незначительно выросла и составила 91,4% (в 2004-м — 91,0%). Наиболее распространенное наказание — условное осуждение (47,8%). На 34,9% возросло число осужденных к лишению свободы: с 257,2 тысячи до 306,8 тысячи, что составляет 34,9%. При этом средний срок лишения свободы составил 3,7 года. Большинство осужденных — трудоспособные лица без определенных занятий (57,2 %). Мужчины составили 72% осужденных. Растет, хотя и медленно, значение судов присяжных. В настоящее время они созданы во всех субъектах Федерации, кроме Чечни. В 2005 году с участием этих независимых и незаинтересованных лиц рассмотрено 12% от общего числа уголовных дел. 17,6% приговоров, вынесенных присяжными, были оправдательными. Для сравнения — доля оправданных по всем делам, заслушанным судами областного звена, достигла лишь 3,6%. Финансирование российских судов по-прежнему составляло лишь 75% от нормы. На развитие судебной системы России в 2006 году из федерального бюджета выделено 54,5 миллиарда рублей, что на 20 миллиардов рублей больше, чем в 2005-м. В настоящее время средняя зарплата судей составляет 59 200 рублей, а в 2007 году ожидается повышение еще на 7,5%. Юлия Алешина, Иван Измайлов
