Он небрежно бросал вскрытые конверты и визитные карточки на пол. Он искал невскрытый конверт. И он нашел его. Он наклонился вперед и поднес конверт к свечке. Он был довольно тяжелый, на нем не было адреса, но было написано стихотворение твердым и красивым почерком. Это было следующее четверостишье:
Я оставляю с тобой сей тщетный дар свободного благоуханья
Такого же неустойчивого, как те сладкие, но тщетные мечты,
Которые ты мне дала,
С последнею мечтой: чтобы в свободные часы воспоминанья
Этот аромат мог бы задержаться там, где с радостью были бы мои губы.
Судья скинул свою шапочку с головы, вытянул шпильку из пучка заколотых волос и аккуратно вскрыл ею конверт. Он вытряхнул оттуда плоский флакончик из зеленого нефрита, украшенного резьбой, с пробочкой из слоновой кости. Затем он нетерпеливо подобрал второй выпавший конверт поменьше. Он был прочно запечатан и адресован (опять почерком академика) — Его Превосходительству Ли Вей-джингу, Почетному Литератору, бывшему Императорскому Цензору и т. д. и т. п., для Его милостивого изучения.
Он разрезал конверт и обнаружил листок почтовой бумаги. Это было короткое письмо, написанное возвышенным сжатым литературным слогом.
«К Высокочтимому Отцу: Ваш невежественный и недостойный сын находит, что он никогда не сможет превзойти Вашу неукротимую смелость и железную силу воли, он не осмеливается заглянуть в лицо будущему. Достигнув того, что в настоящее время останется вершиной карьеры, он должен остановиться на этом. Он сообщил Вен Яну, что он не может более продолжать, поручая ему принимать соответствующие действия.
Не осмеливаясь предстать перед Вашими строгими очами, я пишу это письмо, которое должно быть передано по своему высокому назначению куртизанкой Осенняя Луна. Вид ее утонченной красоты наполнял радостью мои последние дни.
Двадцать пятого числа седьмого лунного месяца во время праздника Поминовения, недостойный сын Льен, преклоняет колена и три раза касается лбом пола.»
Судья Ди откинулся на спинку стула, хмурый, ошеломленный, недоуменно хмуря брови. Слог был настолько краток, лапидарен, что не легко было понять, что именно имел в виду пишущий.
Первый абзац наводил на мысль о том, что ушедший в отставку Цензор Ли, его сын академик и антиквар Вен Ян были впутаны в какую-то гнусную махинацию, но что академик в последний момент понял, что у него не хватает смелости и силы воли довести ее до конца; и что он, будучи не в состоянии следовать указаниям своего отца, находит в самоубийстве единственное разрешение проблемы. Но это означало, что эта интрига включала в себя гораздо большее, нежели мелкий заговор по отстранению губернатора на основании подложного обвинения. Бог знает, какие трудноразрешимые проблемы были поставлены на карту, вопросы жизни и смерти, может быть, даже государственные дела! Он должен снова допросить этого подлого антиквара, — если необходимо, со всеми юридическими строгостями, — затем нанести визит отцу академика. Он должен…
Он вытер пот со лба, в комнате было удушливо жарко и коптящая свеча отвратительно пахла. Он погрузился в размышления. Он не должен слишком торопиться; сначала он должен попытаться воссоздать последовательность событий. Когда академик пришел к своему решению и вручил конверт Королеве Цветов, он все же не покончил с собой, потому что, прежде чем он смог уничтожить себя, его убила девушка, которую он попытался изнасиловать. Судья ударил кулаком по столу. Это была сущая чепуха! Человек, решивший покончить с жизнью, пытается изнасиловать девушку! Он отказывается верить, что такое возможно!
Кроме того, письмо не могло быть подделкой. И то, что академик действительно решил порвать с махинацией, подтверждает заявление Киа Ю-по, сделанное Ма Джунгу. А также то, что Осенняя Луна не передала письмо, врученное ей, — и это все вполне сходилось. Какие бы ни были у нее отношения с академиком, как только он умер, эта женщина сразу же занялась завоеванием следующего мужского сердца, а именно, его веселого коллеги Ло. Она бросила запечатанный конверт в ящик и забыла обо всем этом. До самого обеда в тот вечер, когда отступничество Ло заставило пожалеть ее об умершем поклоннике. Некоторые факты сходились, иные — нет. Он положил руки в широкие рукава. Нахмурив густые брови, он уставился на роскошную кровать, где Королева Цветов в ее лучшие годы развлекалась с избранными любовниками.
Он снова перебрал в памяти все, что знал о людях, замешанных в трех смертях, которые произошли в той другой спальне, в Красном павильоне. Он попытался вспомнить в точных выражениях, что говорили Фенг Дэй и его дочь Нефритовое Кольцо. А также частичное признание Вен Яна и дополнительные сведения, собранные Ма Джунгом. За исключением непонятного желания академика изнасиловать девушку накануне преднамеренного самоубийства, обстоятельства его смерти были вполне ясны. После того, как дочь Фенга случайно убила академика, ее отец инсценировал его самоубийство. Она расцарапала лицо и руки академику, только припухлости на его шее оставались необъясненными. Что же касается смерти Осенней Луны — то ее расцарапала Серебряная Фея, когда она пыталась отразить жестокие пощечины, наносимые Королевой Цветов. В ее случае все еще неясным моментом были синие кровоподтеки на ее горле. У него было смутное чувство, что если связать эти два необъяснимых факта — загадка Красной комнаты будет решена.
Внезапно он увидел возможное объяснение. Он вскочил и начал шагать взад и вперед. Через большой промежуток времени он встал перед огромной кроватью. Да, теперь он представлял всю картину! Все находило свое логическое объяснение, включая попытку изнасилования и нападения вооруженных бандитов на Ма Джунга! Тайна Красного павильона была ужасно отталкивающей, даже более ужасной, чем его фантастический кошмар там, после того, как он обнаружил белое голое тело куртизанки на красном ковре. Он вдруг содрогнулся!
Судья оставил павильон Королевы Цветов и пошел прямо в гостиницу «Вечное Блаженство». Стоя за стойкой, он отдал одну из своих красных визитных карточек управляющему, приказав ему немедленно отнести ее в резиденцию губернатора с запиской, что Советник трибунала желает видеть Фенг Дэя и его дочь как можно скорее.
Когда судья Ди вернулся в Красный павильон, он вышел на веранду. Наклонившись над балюстрадой, он тщательно осмотрел кустарник и подлесок внизу.
Затем он вошел обратно В гостиную и захлопнул двойную дверь. После того как он поставил на место перекладину, он также закрыл ставни окна. Сев за чайный столик, он понял, что в запертой комнате будет очень жарко. Но он не мог позволить себе рисковать. Теперь он знал, что имеет дело с отчаянным, абсолютно бессовестным убийцей.
Глава 17
В ресторане, в котором подавались блюда из лапши, Ма Джунг заказал себе хороший обед и выпил два больших кувшина крепкого вина. Сейчас он шел по улице, на которой находился пансион для куртизанок, напевая веселый мотив. Он был в приподнятом настроении.
Пожилая женщина, которая открыла дверь с надписью «2 ранг, № 4», бросила на него кислый взгляд. Она спросила:
— Что вам нужно?
— Увидеть куртизанку по имени Серебряная Фея.
Провожая его до лестницы, она спросила с волнением:
— Я надеюсь, она не вовлекла нас в неприятности? Сегодня днем в конторе меня уведомили, что ее выкупили. Но когда я сообщила ей эту хорошую новость, она, казалось, была испугана. Она совсем не рада!
— Подождите до тех пор, пока вы не увидите ее, когда мы будем уезжать. Не утруждайте себя подниматься. Я найду ее комнату.
Он вскарабкался по узкой лестнице и постучался в дверь с иероглифами «Серебряная Фея».
— Я больна и не могу никого принять! — услышал он ее крик.
— Даже меня? — крикнул Ма Джунг через дверь.
Дверь распахнулась и Серебряная Фея втащила его в комнату.
— Я так рада, что вы пришли! — сказала она с нетерпением, улыбаясь сквозь слезы. — Случилось нечто ужасное! Вы должны помочь нам, Ма Джунг!
— Нам? — удивленно спросил он. Затем он увидел Киа Ю-по, сидящего по-турецки на кровати. Он выглядел так же удрученно, как обычно. Ошарашенный, Ма Джунг сел на стул, который ему подвинула девушка. Усаживаясь рядом с молодым поэтом на кровать, она начала говорить с возбуждением:
— Киа Ю-по хотел жениться на мне, но он потерял все свои деньги, и затем эта ужасная госпожа Фенг вцепилась в него. Ему всегда ужасно не везло, бедному мальчику! — Она нежно взглянула на юношу. — А сегодня вечером был нанесен самый ужасный удар! Вообразите, какой-то мерзкий мужчина купил меня! Мы так долго надеялись, что сможем найти какой-нибудь выход; но это — конец! Вы — офицер трибунала, не правда ли? Не могли бы вы поговорить с магистратом и попросить его что-нибудь предпринять?
