Агата честно подумала. Помотала головой:
– Не помню. А при чем тут…
– Марина хотела осчастливить весь мир, – сказал Лем.
Вино стало кислым. Агата так быстро поставила бокал, что немного выплеснулось на стол. Лем взял салфетку, принялся тщательно промакивать прозрачную лужицу.
– В ней самой было так много магии… Она не представляла, каково человеку обычному существовать без этого. Это словно быть лишенным одного из чувств – зрения, слуха, обоняния, – калека от природы, не подозревающий, чего он лишен.
«Калека от природы» завозилась на диване, обхватывая себя за плечи. Промолчала.
– Марина утверждала, что каждый человек рождается с магическими способностями – как каждый жизнеспособный организм рождается с умением дышать. Теория, конечно, спорная, хотя тогда увлекла многих… Она предположила, что существуют гены, отвечающие за магические способности. А если они спят, их можно разбудить… Представляешь, как бы изменился наш мир, Агата?
Агата отвернулась от его ищущего взгляда. Нашла дырку в диванной обивке и принялась ковырять ее.
– И что… ей удалось?
– Не сразу, – рассеянно сказал Лем. – Кроме научных проблем, было множество препятствий: бюрократических, псевдоэтических, происков завистников и горе-ученых, менее талантливых, но очень амбициозных… Но со временем вокруг научной группы начали сплачиваться студенты Академии, ученые разных направлений, просто талантливые и увлеченные этой идеей люди. Когда руководство Института попыталось нас прихлопнуть, тут такое началось: митинги, движение в защиту идей Стебловых… кстати, ты знаешь, что после ссоры с Лидией Марина взяла фамилию мужа?
Агата мотнула головой. Дырка в обивке становилась все больше.
– Бабушка… она тоже была против? А почему?
Лем развел руками.
– Они обе были довольно вспыльчивы. А Марина еще… так устала, что просто была не в состоянии дипломатничать. Ты не представляешь, сколько сил тратится, чтобы доказать этим тупоумным ублю… – Он осекся. – Ладно, не важно… Я слышал только конец разговора. Лидия была очень разгневана. Когда она сердится, говорит очень тихо… но так, что ее прекрасно слышно…
Агата машинально кивнула.
– …уходя, она сказала: «Пора прекратить играться в господа бога, девочка моя. Есть силы, которые не будут повиноваться даже тебе».
– А мама? – жадно спросила Агата.
– Она рассмеялась. И стала работать еще усерднее.
– А почему… это ваше руководство решило вас запретить?
Лем поморщился. Сказал неохотно:
– Неудачи. Были человеческие жертвы. Руководство сочло, что мы не соблюдаем технику безопасности и научную этику. Но, Агата! Мы шли на риск вполне осознанно, готовые ко всему. От добровольцев просто отбоя не было.
– И у вас что-то получалось?
– Слишком мало и нерегулярно, чтобы служить доказательством. Да еще и время поджимало – несмотря на огромную поддержку общественности и части незакоснелых магов, группу в любое время могли расформировать. Тогда…
Он подлил вина себе. Выпил его, как простую воду – жадно, залпом.
– …не сворачивая наших исследований, мы вышли на одну многообещающую теорию. И сразу получили результат. Если нельзя воздействовать на гипотетический «ген магии», можно создать… хм-м… вещество, которое станет вечным магическим источником. Чтобы любой мог погрузить туда руки, – он повел в воздухе округленными ладонями, – и зачерпнуть полные пригоршни…
«Счастье для всех даром, и пусть никто не уйдет обиженным», – подумала Агата.
Магия для всех даром…
И вдруг она вспомнила: эксперименты с материей… превращение мертвого в живое…
– Это… Котел?
Лем смотрел на нее горестно и пьяно:
– Это – то, чего бы не случилось, если бы нам дали закончить… Но нам не дали.
Они жили одними исследованиями, лишь иногда выныривая на поверхность повседневности. Бремя общения с действительностью взвалил на себя Петр Стеблов, «твой отец, Агата». Он сумел встать во главе движения, поддерживающего ученых, обещавших уравновесить возможности урожденных магов и магов потенциальных. Иногда он силой вытягивал на поверхность Марину, та являлась на митинги и перед камерами утомленно и воодушевленно произносила требуемое – и вновь погружалась в работу. Руководство Института, многочисленные комиссии, правительство, наконец, колебались, то вынося, то отменяя решения. Лем уверен, что именно из-за этой нервотрепки и неразберихи участились несчастные случаи – пока не погибла целая группа испытателей…
– Они объявили нас преступниками, представляешь? Они пришли арестовывать нас прямо в Институт, во время работы, – нас, магов, эти… недоделанные людишки…
Лем только что так болел и радел за этих самых недоделанных людишек – не-магов…
– И что случилось потом?
Лем моргнул и сфокусировал на Агате взгляд, только что устремленный в прошлое.
– Потом случилась война.
Он сжимал и разжимал пальцы костлявых рук, как будто они у него онемели.
– Нас осталось мало. Так мало. Погибли практически все урожденные маги, выступившие на нашей стороне. Оставшихся переловили в ближайшие годы – такие, как этот… Келдыш. Мальчишка! Подумать только, такой талантливый, подающий большие надежды… подлец! Трус! Он боится своей собственной силы! Ни на секунду не выпускает ее из-под контроля… То-то, наверное, для него радость, когда он находит одного из нас! С нами-то можно не церемониться!
– А эти… кто вчера напал на… они кто? Тоже маги?
Л ем тяжело вздохнул:
– Какое там! Жалкие последователи! Любой мало-мальски сильный маг заклеймен, находится под непрерывным контролем и наблюдением. Поэтому мы так встревожились, когда узнали, что ты жива и к тебе приставлен Ловец… Агата, мы никому бы не пожелали такой судьбы! Агата! – Его холодные пальцы коснулись ее сжатых рук. – Дочь Марины и Петра Стебловых должна быть с нами! Понимаешь, что это значит?
Это значит…
Это значит – ее не отпустят.
Агата еще сильнее стиснула руки.
– Я понимаю только, что сейчас должна быть с бабушкой. Она больна. Она – единственная, кто у меня есть.
Лем вглядывался в нее. У него были бледно-голубые глаза с красными прожилками. По лицу его опять скользнуло непонятное выражение – сомнение? Неуверенность? Он откинулся назад и шумно вздохнул.
– Нет, Агата. Ты не права. Есть кое-кто еще.
* * *
У стола в пыльном кабинете – библиотеке? – сидел крупный мужчина. Он не обернулся на их шаги, бережно и неторопливо переворачивая хрупкую желтую страницу огромной книги.
– Добрый день, – ласково сказал Лем. Он крепко держал Агату за плечо, словно боялся, что она убежит. Агата пробормотала «здравствуйте», косясь на застекленные полки забитых книжных шкафов. Да это же целая сокровищница! Ей бы сюда, хоть на недельку!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
