«научной» жизни?.. Конечно, имеет, ибо без защит и нападений, отражений нападок «спортивно-научная жизнь» хиреет, дышит на ладан, превращается в бессмысленное действо с синекурой избранных для академического бессмертия и бюрократического прозябания. Только бескорыстная исследовательская работа, неизбывный творческий интерес к новизне технологий и тайнам неживой и живой материи движет независимым исследователем «от Бога», если под Богом понимать мыслящую Вселенную, природу во всей ее несказанной красоте и невысказанной в слове тайную мысль, тайное мышление молчащего сознания.
Научная бурная жизнь с дружбой духовных союзников-коллег, враждой антиподов-соперников, с волей и неволей текущих обстоятельств исследований включает в себе тайный посыл: это нужно мыслящей Вселенной, природе земной жизни, носящей по себе разноименное и амбициозное племя первооткрывателей тайн материи и новых знаний и технологий. Экономика знаний и технологий началась не от того, что случилось завершение «каменной эпохи» из-за отсутствия в природе камней, просто молчаливые каменные орудия первобытного производства передали эстафету новым эпохам и, в конечном итоге, дотянули эстафету до новой эпохи и экономики знаний и технологий.
Перестроечные отстранения от должностей, падения признанных авторитетов и выдвижения, назначения новых лидеров были сумбурными и не всегда оправданными. Гласность, демократия, новый социализм, как главные скрепы преобразований судьбы страны, с реформируемой экономикой при переоценке прошлого, формирования «возвращенного» будущего требовали мужества, постоянной работы души и совести. Причем требование жить по правде и совести с постоянной работой души для всех было значительно проще, чем самому жить по правде и совести с необходимой ежедневной работой души… Только, положа руку на сердце, вряд ли кто из деятельных научных работников, трудолюбивых исследователей, радующихся гласности, высветивших зловещие фигуры прошлого и настоящего, замаскированных нравственных уродов, могли бы предположить об опасном перерождении и «архитектора перестройки» Яковлева, и самого генсека Горбачева, сливающих и партию, и страну, и армию, и науку в прозябание и уничтожение… Вышедшая в середине 1988 года книга «Иного не дано» со статьями активных деятелей перестройки (под общей редакцией доктора исторических наук Афанасьева), провозглашенная «манифестом перестройки» имела подразделы для авторов статей: Судьбы перестройки; Вглядываясь в прошлое; Возвращаясь в будущее. Много там было любопытного и здравого в осуждении идеологических монстров прошлого, в обозначении зыбких контуров возвращения к туманному будущему. Только заинтересовавшийся этой книгой секретарь парткома Владик специально для Ивана подчеркнул карандашом основные тезисы статьи «Механизмы торможения в науке» своего однокашника с факультета радиофизики, биофизика Максима Франк-Каменецкого, мол, на выборах в академию много мест дают ракетчикам, конструкторам ЭВМ, а биофизикам и молекулярным биологам – с гулькин нос, оттого и слоновник там.
– Наш заведующий базовой кафедрой в Курчатовском институте так иносказательно выразил свою обиду на руководство АН, что не пускают в членкоры его, первооткрывателя тройной спирали Н-ДНК, чрез лимитацию вакансий и слоновник кандидатов-конкурентов по его специальности. А прошедших академический отбор Максим приложил крепко, размазал по стенке, оттянулся на выигравших у него конкурентов по полной программе… – Спорик свысока поглядел на помрачневшего лицом Ивана Николаевича Такова спортивная жизнь науки… Твоих покровителей Владимира Андреевича и Всеволода Сергеевича, да и знакомцев твоих Бориса Арташесовича и Владимира Константиновича с Кисунько, Расплетиным лягнул крепко… Мол, на западе, в Штатах, куда он намылился, пруд пруди…
– Во-первых, таких не пруд пруди таких первачей, а во-вторых, на ракетчиках и конструкторах ЭВМ и ЗРК вся оборона от воздушных и космических угроз держится. – Осторожно возразил Иван Николаевич. – Вон и нашего Олега Михайловича с его новым институтом автоматизации проектирования к проблемам СОИ хотели подрядить…
– Ушли нашего Олега Михайловича, а до этого ушли его проректора по учебе, нашего Дмитрия Александровича, спасенного нами Махачкале, выходит, всего на семь лет полноценной научной жизни до перестроечной метлы… Такова спортивно-научная жизнь, только успевай вертеться и отбиваться от хрен знает откуда появившихся обличителей и ниспровергателей… А Максим все равно сдуется и в Штаты намылится…
– Таково времечко, Владик, нет еще биофизических генных угроз… Ракетные и космические угрозы есть, вот власть оборону в лице ракетчиков, лазерщиков и вычислителей награждает членством в академии… Будут генные вирусные угрозы, начнут выдумывать вакансии для медиков и биофизиков, таких, как Максим… За Перестройкой-1 в науке последуют перестройки один и два…
– А Дмитрия Александровича ни за что ушли, Иван, подумаешь, выпил не вовремя на рабочем месте в проректорском кабинете, с кем не бывает в свинские перестроечные времена во время антиалкогольной компании, будь она неладна… Всеволода Сергеевича, между прочим, тоже в начале перестройки подсидели… С теплого директорского места сдвинули на пост зам директора в Центр коллективного пользования… В членкорах он засиделся, в то время когда твой шеф Владимир Андреевич в академики и директора продвинулся. Такова противоречивая спортивно-научная жизнь…
А будничная интенсивная научно-исследовательская жизнь для Ивана Николаевича обернулась вдруг локальным праздником для его лаборатории. Пробил все же директор-академик Владимир Андреевич в ОИВТА академии финансирование НИР по перспективной прорывной тематике – моделирование и разработка технологий изготовления интегральных комплементарных тонкослойных транзисторных структур.
Вот этой локальной радостью и поделился Иван с Владиком. И привязку к генетике нашел Иван, говоря с пылом:
– Это дает мостик к комплементарным биполярным (КБИ) парам цепочек ДНК хромосом. От КМОП и КБИ структур к комлементарным парам генома, понимаешь, в этом что-то есть…
– Смотрю, Иван, ты серьезно увлекся и молекулярной генетикой…
– Почитываю, набираюсь опыта, в надежде, что это пригодится когда-нибудь в исследовательской работе… Просто интересно, не было бы интересно, не тратил бы на все это драгоценного времени, которого и на текущие дела не хватает… – Иван Николаевич задумался о чем-то глубинном и потаенном и выдохнул, покачивая головой. – Понимаешь, Владик, дело в том, что двадцати четырех часов в сутки не хватает… К тому же свой учебник по многоуровневому численному моделированию заканчиваю для «Высшей школы»…
– Горишь на рабочем месте, Иван, так?
– Выходит так.
Самое смешное в разговоре приятелей было то, что, перейдя в академический институт Владимира Андреевича, Иван Николаевич не изменил места своей исследовательской дислокации в новом сиреневом лабораторном корпусе вуза, на площадях бывшего своего ректора Олега Михайловича, позволявшего ему и его сотрудникам-аспирантам пользоваться высокопроизводительными компьютерами старших моделей VAХ. Владик тогда удостоил комплимента Ивана:
– А ведь у тебя, старик, усилиями и поддержкой Владимира Андреевича и Олега Михайловича в текущий момент одна из самых сильных академических лабораторий в электронике, моделировании и САПР.
– Не без этого, Владик… Но самое время сплюнуть, чтоб не сглазить твои похвалы…
– А о каком сглазе ты говоришь?
– А о таком, что сидим все мы, от инженера и завлаба до директора, как на вулкане, в ожидании взрыва изнутри от дикого перегрева… И
