нахожусь под впечатлением от того, что оперативники жестко разделались с бандитами, расстреляв их на месте, «при попытке к бегству», сразу после того, как те прикончили пассионарного, излишне азартного исследователя Олега, перерезав ему горло…
– Да, это удивительно, – согласился Иван Николаевич, – ни Олег, ни сами оперативники с бандитами не предполагали, что все закончится таким жутким парадоксальным образом – с перерезанным горлом жертвы, расстрелом на месте оперативниками… А, оказывается, все заранее было уже предопределено свыше… И все запечатлено печатями Бога, «кодами жертв и убийц» – с ума сойти и не найти предпосылок к тайне жизни и смерти человече…
Владик вдруг как-то обмяк на глазах Ивана, расслабился и неловко, жалко попытался улыбнуться, сказал дрогнувшим голосом:
– А вот фото и рисунки ладоней оперативников, так сказать, убийц бандитов-убийц, я, пожалуй, тебе сегодня не буду показывать… Ребята еще живые, странностей там тьма, вагон и маленькая тележка… Как они еще решились дать мне фотографировать свои ладони… Пути Господни неисповедимы… Там меня многое насторожило, даже испугало… Не хочу, чтобы ты ушел от меня с ужасом в душе и сердце… Нет пока у меня готового ответа на поставленные вопросы – опасное это дело: мистическая хиромантия на примере служителей закона, расстрелявших с бухты-барахты отморозков… Но как-то концы с концами не сходятся у меня… Ведь они бухие были после расстрела, вот почему-то согласились на фотографирование своих ладоней, о чем позабыли на следующий день… Все было сделано «под кураж», на каком-то трагическом запредельном нерве… Ребята ведь уважали меня как последнего секретаря парткома института, их давнего приятеля, потому и согласились на процедуру фотографирования – как под гипнозом распавшейся страны, запрещенной и исчезнувшей партии…
– Потом покажешь… – выдохнул Иван. – И так материалов для раздумий выше крыши…
– Так давай, Иван, начнем раздумывать и генерить идеи, как быть и что делать дальше под Красницкого, авось, приблизимся к тайнам Провидения и Предопределения… Не возражаешь?
– Не возражаю…
– Не обиделся, что не показал тебе фото ладоней оперативников, убийц убийц-отморозков?.. Догадался почему?
– В общих чертах, конечно, тебе не захотелось, чтобы я высказал какую-то продуктивную идею, до тебя, раньше тебя…
– Все верно, у меня не сложилось все целиком, а идти на поводу твоей идеи как-то несподручно… Все впереди, все еще успеем – и сгенерить новые идеи по оперативникам, и по всему в комплексе… Впрочем, я уже сейчас готов принять от тебя первые поздравления по предварительным итогам следствия… Поздравляешь? Молодец я?
– Поздравляю! Молодец!
– Приятно слышать такое от друга… – Он уже разливал Мукузани в бокалы и тут же предложил свой коронный тост, который неоднократно произносил, когда был в ударе и душевном кураже. – За успех нашего безнадежного, но прекрасного дела, стоящего свеч…
Скоро он, действительно, зажег красивые толстые декоративные свечи для продолжения дружеского застолья…
Владислав Антонович скоропостижно скончался 26 марта 2006 года в 66 лет. С 20 марта 2004 года Владислав Антонович исполняя обязанности декана факультета, а в ноябре 2004 года был единогласно избран Ученым Советом института на эту должность. Два года на посту декана пролетели незаметно. В напечатанном некрологе институтской многотиражки «За Науку» указывалось, что неожиданно подкравшаяся болезнь сломала многие планы деятельного декана, не все задуманное удалось претворить в жизнь. «Коллектив вуза глубоко скорбит о безвременной кончине выдающегося руководителя и организатора, блестящего ученого и педагога, прекрасного человека, доброго и отзывчивого товарища и выражает глубокие, искренние соболезнование его семье и близким».
Иван Николаевич был потрясен не только известием о скоропостижной смерти Владислава Антоновича, но и тем, что сразу же после его похорон какие-то неизвестные темные инфернальные личности выгребли все содержимое его сейфа, с уникальными материалами для его будущей сенсационной книги. Иван Николаевич долго потом после всех жестоких потрясений времени размышлял над феноменами «кодов жертв и убийц», «биоффекте погибели». Задавался законным вопросом: готова ли современная наука ставить независимых исследователей на грань жизни и смерти, фиксируя последний гибельный всплеск сознания, выброс в пространство и время волн искаженного сознания, мозга, в играх Провидения и Предопределения, памятуя о печатях Бога на ладонях и папиллярных линиях, связанных с ДНК, геномом жизни. Сколько тайн природы жизни и смерти раскрыто, и сколько еще предстоит раскрыть, мучаясь и ошибаясь методом проб и ошибок, на основе уникального опыта творческих потрясающих воображение обывателей исследований, чтобы, наконец-то приблизиться к божественной феноменальной тайне Истины Жизни. Как же важно быть услышанным и понятым миром даже в своих порывах и мечтах, пусть и без реализации, завершения «дела жизни», на примере человеческих судеб Олега, с ненаписанной докторской диссертацией и Владика, жившего идеей книги для потрясения воображения потомков кодами жертв и убийц…
