— Я забегу к тебе, только посмотрю, что и как с Андре, — шепнула мне Офелия.
Я направилась во дворец, решив быстро переодеться и навестить Финиста. Принц запрыгал вокруг меня, сияя глазёнками и радостно тоненько мяукая. Я остановилась и посмотрела на котёнка со слезами на глазах: «Только ему я и нужна».
Принц, словно подтверждая это, крепко вцепился в подол моего платья и, едва касаясь коготками ткани, взобрался на плечо. Ткнулся усатой мордочкой в щёку и счастливо затарахтел, как моторчик самоходной кареты. Так с пушистым рыжим комочком на плече и с корзинкой соков и пирожных, которые мне всучили на кухне для приболевшего бедняжечки-шута, я добралась вмиг до комнатки Финиста в одной из узких северных башен дворца.
Он рассмеялся, когда я вошла.
— Все меня решили навестить, а я отпросился у Викториана к себе, потому что совсем был плох, — подмигнул он Митилю, Александре, Неледиму, покрасневшему и быстро застегнувшему верхнюю пуговицу камзола, Максиму, который разливал что-то в высокие дымчато-лиловые бокалы.
— Вечеринка? — спросила я, отметив белую голову Блэки за креслом и застывшую, но совершенно живую Офелию на диванчике.
— Согласен, — весело кивнул мне Финист.
— Тогда пирожные и соки придутся кстати, — я выложила всё содержимое корзинки на стеклянный круглый столик, отодвинув бокалы.
— Приятель! — обрадовался котёнку Максим, подавший всем, кроме меня, вино и поманивший кота к себе на колени.
Принц предал меня с лёгкостью, соскользнув по платью на пол и прыгнув в протянутые руки.
Что ж, я помню, я — невезучая.
Максим сел на подоконник. Другие заняли кровать. Блэки так и пил вино на полу, задумчиво посматривая на меня из-под спутанных белоснежных волос. На его правой руке переливалось всеми цветами радуги лечащее заклинание, значит, успел забежать к докторам-магам.
Комнатушка шута была обставлена по принципу самое необходимое: на белых стенах не было ни одной картины, и хотя здесь было очень мало места, обычно комната казалась полупустой. Наверное, из-за узкой и небольшой мебели. У чёрного шкафа-пенала, с дверцами шириной с две мои ладони, притулилось чёрное креслице, у единственного круглого окошка без занавесей торчала кровать, застеленная чёрным покрывалом, сбоку от неё поблёскивал стеклянный круглый столик, единственную ножку которого не было видно из-за угощения на его столешнице. Чёрный диванчик затаился в углу. Как столько гостей поместилось в комнате? Было для меня загадкой.
Белый ковёр подарила Финисту я, наложив заклинание самоочищения. И теперь порадовалась, что комната стала выглядеть приличнее с белым ковром на угольно-чёрном полу.
— Ой! Виноградный сок! Чудесно! — Финист налил себе доверху серебряную кружку фиолетовой густой жидкости со сладким запахом.
Пока он пил сок и жевал миндальные пирожные, испечённые в виде разноцветных морских раковин, я разложила оставшееся угощение по тарелкам, налила сока в стаканчики и раздала всем.
Меня тревожило два важных вопроса, но я отложила их до момента, когда все будут сытыми и сговорчивыми.
Все вдруг повернулись в сторону Офелии, которая откусила крошечный кусочек от пирожного и закрыла глаза от наслаждения, глоток из дымчато-лилового бокала, в котором я угадала розовое вино, вызвало счастливую улыбку на её прекрасном лице.
— Я уже забыла, как это божественно вкусно… — пролепетала Офелия.
— Ты сказал: «ненадолго». На какое время ты вернул Офелии её жизнь? — шепнула я в ухо Финиста.
— Самое большее на пару дней, — так же тихо ответил он.
— А навсегда можно? — повернулась к нему Офелия.
Все замерли, ожидая, что скажет Финист.
— Если нам удастся выполнить два условия, — честно ответил он. — Найти четвёртого и подобрать для Офелии возлюбленного.
Офелия густо покраснела, но аккуратно доела пирожное, расправила мельчайшие складочки на платье и спросила тоном лучшей ученицы:
— Так значит, легенда о четверых — правда?
— Наверное… — уклонился от чёткого ответа Финист.
— Что за легенда? — я села рядом с помрачневшим шутом.
— О четверых демиургах, — не замечая быстрых знаков и сердитых взглядов Финиста, отвечала Офелия.
Став живой, моя дорогая подруга нисколько не изменилась.
— И что же? — наклонилась я к ней, упираясь бедром в бедро Финиста.
— Наш юный демиург бился с другими, те победили его и разорвали на четыре неровные части, — Офелия отпила вина и положила на язык ещё один кусочек пирожного, — а мои любимые ванильные есть? — заглянула она мне в глаза.
— Есть, потом принесу, рассказывай быстрее! — потребовала я, отобрав бокал у Финиста и выпивая содержимое залпом.
Что ж вино было вкусным и помогло расслабить натянутое струной тело. И мой второй так и непроизнесённый вопрос уже обзавёлся ответом. Только демиург мог сделать привидение живым человеком!
— Любовь, честь, ум и силу, — кивнул Неледим, внимательно следящий за мной и шутом.
— Две части они спрятали в Первом мире, а две забросили в дальние миры, растущие не из Ясеня, — облизнулась розовым язычком Офелия, её голодный взгляд перебегал с одного пирожного на другое. — Можно ещё? Триста лет ничего не ела.
Котёнок, которому Максим скормил кусочек пирожного, точно так же облизнулся, вызвав весёлые улыбки.
Финист протянул Офелии свою тарелку с оставшимися раковинками синего, розового и золотого цвета. Она засунула в рот целое пирожное, прихлебнув из бокала ещё вина.
— И где? Где три части? — спросила я.
— Это мы, — Финист неохотно кивнул в сторону Митиля и Сашки, отодвигаясь от меня в угол кровати.
— Вы все трое — демиурги? — вскочил на ноги Блэки.
— Да, — просто ответил Финист, — хотя даже нам самим трудно в это поверить. — Но настоящими мы станем, когда появится четвёртый.
Митиль открыл рот, но не успел ничего сказать, раздался визг. Это котёнок оторвал улитку от плаща Максима и, изящно спрыгнув вниз, катал её по полу. А улитка-переводчик громко верещала.
Я отобрала у него несчастную улитку и прикрепила на плащ Максима.
— Неудобная она, — пожаловался Максим, — хочу серьгу, как у Димки, и красиво и не мешает.
— Тогда уж и язык придётся проколоть, — насмешливо улыбнулся Митиль.
— Нет! — протестующе поднял руку Максим, будто его уже силой вели прокалывать язык.
— Вот так будет выглядеть твой язык, — Митиль показал Максиму язык, проколотый пиявкой.
Котёнок вывернулся из моих рук и опять вскарабкался на колени, на этот раз выбрав Финиста. А я села на диван рядом с Офелией, продолжающей жевать пирожные и запивать их вином.
— Как Андреас? — шепнула я ей на ухо.
— Завтра сможет уехать, — Офелия выронила половинку пирожного на пол.
Котёнок тут же скакнул за лакомством и заурчал поедая пирожное.
— Я думаю… — я с удовольствием взяла руку Офелии в свои, — мы сделаем до утра кое-что…
— Я не хочу, — гордо выпрямилась Офелия.
— А остаться призраком на веки вечные хочешь? — ударила я её по больному месту.
Офелия задумалась.
— Если бы он полюбил меня, по-настоящему… — тихо сказала она, — а так… зачем мне быть живой, если…
Она резко выдохнула и спросила:
— Митиль, что вы хотели сказать нам?
— Ничего, — улыбнулся тот.
Мы болтали, смеялись, но я заметила, что Блэки потрогал по очереди всех рыжеволосых в комнатке Финиста.
— Пойдём, — я подхватила под руку Офелию, — мне надо забежать в библиотеку, я хочу прочитать легенду о четверых своими глазами.
— Вряд ли ты найдёшь её в библиотеке, Сашка, — кивнул мне Финист, — эту легенду не любят, и её нет ни в одной книге.
— Я верю в Филадельфиуса Клинта, он — великий библиотекарь и разыщет для меня даже такую редкость, — подмигнула я Офелии.
И та слабо заулыбалась. Я поклонилась всем, как можно изящнее, и мы с Офелией отправились в мои покои.
— Иди в спальню и найди все ингредиенты для приворотного аромата, — приказала я Офелии и не стала слушать её жалкие возражения.
