Мужчина пьянеет по тупому трафарету, женщина восхитительно непристойна в своем опьянении.
Можно ли спаивать женщину, чтобы затем сделать с ней все, что ты захочешь с ней сделать? Нужно ли ее спаивать, если она и так в наши дни охотно много пьет? Во всяком случае, трудно отказать себе в удовольствии следить за пьянеющей женщиной. Невольно думаешь: когда, в каком состоянии она настоящая?
Все начинается с того, что у нее меняется выражение рта. Губы расслабляются, становятся более пухлыми. Рта у пьянеющей женщины больше, чем у трезвой. Вместе с губами меняется выражение глаз.
Они влажнеют, теряют сосредоточенность, вечную колючую женскую осмотрительность. Зрачки смазаны, расфокусированы. Жесты выглядят резкими, я бы даже сказал, храбрыми. Женщина решительно закладывает ногу на ногу, но эта комбинация как-то сама собой распадается, и она снова закладывает ногу на ногу, одергивают юбку и снова закладывает. Она припадает к мужчине, если он сидит рядом, и отталкивается от него почти одновременно, говорит громче и тише, чем обычно, жестикулирует, трясет головой: она все чаще и чаще поправляет волосы, отправляет их со лба назад или взъерошивает, словно выражая удивление или на самом деле его выражая. Происходит все более усиливающийся беспорядок в одежде, параллельно развиваются улыбки, громкий смех. Еда падает на платье, соус капает, вода льется на скатерть – это время женской неряшливости, неопрятности. Вдруг она весело объявляет, что хочет писать. Она поправляет бретельки на лифчике, словно они все время слетают с плеч, хотя они не слетают и держатся, как полагается им держаться. Но она как будто не верит в свои бретельки и все поправляет и поправляет. Борьба с бретельками уже означает, что она сильно выпила. Затем, особенно если она сидит в кресле или на диване, ей начинает казаться, что одежда ее давит, обременяет, душит. Нет, она и не думает раздеваться, она просто ерзает, и обнажается то, что обычно не обнажается. Женщина, которая теряет контроль над собой, у которой перестают действовать тормоза, начинает ронять украшения, крестик, или еще какой-нибудь знак зодиака на цепочке вылезает у нее из декольте и висит возле подмышки. Рот приоткрывается как будто для поцелуя, который тут вполне и уместен, в самую пору, ноги тоже слегка раздвигаются, и видишь, в чулках она или в колготках, и где-то в интимном отдалении начинает маячить модненькая (мало что прикрывающая) полоска трусов. Задорная и молодая, хотя вообще это свойственно почти всем женщинам, она начинает преподносить свои груди (если только они есть), не на подносе, но так, чтобы на них обратили внимание, и сиськи если не появляются полностью, то все более нагло лезут из лифчика: вот-вот высунутся соски. В этом виде (при условии, что изначально ты ей, по крайней мере, не противен) танцевать с ней равнозначно обжиманиям и прижиманиям. Она уже не сопротивляется, если сдавить ей груди (на дискотеке это норма) и впиться пальцами в попу (при этом она пьяно-кокетливо улыбается совсем уже безвольным ртом или сохраняет нейтралитет манекена), но низ живота она еще защищает и отводит, отталкивает мужскую руку, когда упорствуешь. Мужчину же она уже сама в медленном танце начинает гладить по затылку и по спине, и животом, если мужчина выше, не боится прижаться к хую. Пора, раз животом прижимается и благосклонно чувствует надувшийся хуй, принимать мужское решение.
Вытащить ее из шумного зала на тихую ночную улицу – дело техники. Взять такси и ехать, под надуманным предлогом, к себе домой, а, если там типовая жена, то на дачу. Она по дороге на дачу будет выглядеть более трезвой, чем на танцах, и это может насторожить, но на это не стоит обращать внимания. Как только попадет на дачу, она снова будет такой же выпившей, как и раньше. Налить ей еще и разговаривать. Теперь она будет много разговаривать. Так что придется сидеть и слушать. Она почему-то будет рассказывать о своем отце (который вызывает у нее восхищение, но отец обычно с изъяном: то ли пьяница, то ли неудачник), потом в какой-то момент сама перейдет на сексуальную тему:
о первом мальчике, о том, как она его любила, а он ее бросил, и подружка ей объяснила, что он мизинца ее не стоит, и она постепенно успокоилась. Все это будет преподнесено с деталями, красочно и с подчеркиванием своих качеств: красоты, творческих задатков. Слушать и подливать. Обычно где-то к четырем ночи, когда летом уже светает и поет птичья мелочь, кукуют кукушки, пар встает от земли, ее можно продвигать к ванной, но она, скорее всего, от душа откажется, усядется на постели. В этот момент (внимание!) может произойти что-то неожиданное. Она может и тихо раздеться (до модненькой полоски трусов: никогда их сама не снимет), а может расплакаться или раскричаться или даже полезть драться, кусаться – она чудовищно пьяна. Но после потасовки она вдруг обмякнет, как труп, и все, что останется сделать – это стащить модненькую полоску. Только не сжата полоска одна… Ноги раздвинет сама.
– Боже, да ты такая мокрая и сладкая!
В ответ раздастся комбинированный звук: чавканье удовлетворенной плоти и тонкий стон тоскливой пьяни.
Утром она проснется в беспамятстве, хватится, что голая, начнет беспокойно ворочаться, бормотать, метнется с кровати в ванную, обязательно на что-то наступит, поскользнется. Потом выйдет (в полотенце) и спросит: а что было? Она и не помнит, что ее оттрахали.
– Что, правда, что ли?
Сделает большие глаза (хотя они будут все равно маленькими с похмелья).
Вот, где твоя суть? В вине – значит, твои тормоза: ложь, жалкая борьба с животным желанием нравиться и трахаться. И тогда: зачем ты, трезвая, прикидываешься целкой?
Подкаблучники
– Ты чего, совсем, что ли, сдурел? – хамила на людях в ресторане блондинка-жена со стеклянными от злобы глазами.
– А чего я такого сделал? – блаженно-виновато улыбаясь, оправдывался известный на всю нашу страну человек.
Это было в заграничной поездке, и я поразился: подкаблучник. Как ты смеешь, думал я о ней, он же тебя и одел, и вывез, и на руках носит, в спортивных машинах катает! Убить тебя мало!
Никто никого не убил. Сцены повторялись с пронзительной регулярностью. Как же он это терпит? Смирился? Или у него десять любовниц? Но иметь такое хамское чудо у себя в доме!..
А может, средневековые рыцари были первыми подкаблучниками? Не от них ли развелся этот позор? Воспевая неземную красоту, начиная с Девы Марии, они подбросили женщин на пьедестал (вспорхнули юбки), и те с пьедестала им стали хамить. Или тогда у блондинок еще не было каблуков?
Подкаблучничество – род постыдной зависимости. Мужчины панически боятся прослыть подкаблучниками – это не лучше евнухов, идет вразрез с мужской природой. Так ли? Мы знаем множество случаев сыновних подкаблучников. Пожар подкаблучничества может, наверное, переброситься с матери на жену, на любовницу, просто на случайную девку.
Если ты не считаешь себя подкаблучником, это еще не значит, что ты им не являешься. Латентными подкаблучниками рождаются все мужчины, многие в течение жизни становятся явными.
Влюбился? – Попался: ты стал романтическим подкаблучником, мечтающим целовать следы своей возлюбленной на песке. Ну и поцеловал – вся рожа в песке, и во рту хруст.
Полюбил большой любовью? – Стал любящим подкаблучником, теряющим голову от одной мысли, что ты можешь ее потерять. Кого ее? Неважно – но, конечно, единственную.
Женился? – Стал семейным подкаблучником, который заботится о том, как угодить жене.
А если ты не хочешь угождать жене? Если она тебе опостылела? Значит жди, что взойдет новая звезда, и ты будешь новым, звездным, подкаблучником.
Если ты молод – ты молодой подкаблучник (с состоявшейся подругой), если богат – судьба определит тебе быть богатым подкаблучником, а не повезет, будешь бедным и старым подкаблучником. Сколько их еще, этих подвидов мужчин-гибридов?
Ну, например, национальный вариант: пьющие подкаблучники. И, наконец, самый традиционный, описанный и обкаканный в литературе: смиренные подкаблучники. Вроде бы – это самые настоящие. Только они знают и признают, что они – подкаблучники. И даже получают от этого свое смиренное мазохистское удовольствие.
Впрочем, мазохизма хватает на всех.
Мужчины правят миром, а женщины – мужчинами: идея не нова, но вечно продуктивна. Наверху власти создатель перестройки был бесспорным подкаблучником, хотя, с другой стороны, они были прекрасной парой. Подкаблучником может стать и неуверенный в себе мужчина, и чрезвычайно самонадеянный. Неуверенный ищет опору и отдает власть в чужие руки, а самонадеянный ищет подтверждения своей силы и впадает в зависимость от этого постоянного подтверждения. Женщина, если она хочет власти над мужчиной, с которым она живет, должна лишь чуть прохладным взглядом посмотреть на своего мужа и опустить его самооценку: он будет долго потом доказывать, что – не козел.
