Сейчас голуби свободно залетели в оконный проем, уселись там небольшой стаей штук в пять особей и стали что-то клевать. Потом они замерли — значит, есть опасность. Для кошки там условия, отличные для нападения, значит, птицы улетели бы сразу, появись кошка. Вот три голубя, точнее голубки, принялись снова клевать, молодой самец тоже, а старый голубь продолжал топтаться на месте и наклонять голову в сторону, глядя куда-то внутрь. Фр-р-р! Стая сорвалась с места и унеслась на соседнюю крышу. Ложная опасность? Нет, после ложной опасности голуби не выглядят беспокойными. Они или перелетают на новое место, где можно что-то поклевать, или просто усаживаются в удобном месте и начинают чистить перья.
Сейчас голуби отлетели на соседнюю крышу и смотрели оттуда на оконный проем, откуда их что-то вспугнуло. Так птицы учатся, так они убеждаются, что опасность была реальной, что они сделали правильно, улетев, и что в будущем в подобной ситуации делать надо так же. Обычно голуби не боятся человека, но улетают, когда есть угроза, что человек наступит на него, наедет машиной, когда человек делает резкое движение. Это рефлекс. Но когда опасность нападения существует, когда человек берет палку или камень, когда он настроен агрессивно, это чувствуют все животные. Сейчас голуби почувствовали. Кто-то на них замахнулся или кто-то просто очень сильно разозлился, что они прилетели.
Халов убедился, что в узком переулке никого из прохожих не видно. Он быстрым шагом дошел до конца кирпичного забора, ограждающего территорию дома, прислушался, потом схватился руками за верх кладки и подтянулся. В таком положении он пребывал секунд тридцать, оценивая ситуацию во дворе и наличие систем безопасности на заборе. Мах ногой, и он лежит животом на самом верху. Еще секунда, и он спрыгивает вниз, приземляясь мягко, как кошка. Долго сидеть под забором нельзя. Халов перемещается к стене дома и обходит его, неслышно ступая по бетонной отмостке. Участок захламлен, все старые оконные рамы вынуты, видимо, для замены. Вот и подходящий оконный проем на первом этаже.
Спустя несколько минут Халов с пистолетом на изготовку вышел на верхний этаж. Заглянув в ту комнату, где, по его расчетам, находился человек, он увидел парня, лежавшего на животе на расстеленном полиэтилене. Парень держал у глаз армейский бинокль и смотрел в сторону соседнего участка. Там, возле небольшого бассейна, загорали и веселились девушки. Было их человек пять, и загорали они топлесс. Та-ак, теперь многое понятно, если учесть, что рядом с парнем на полиэтилене стоял на штативе цифровой фотоаппарат с объективом, позволяющим снимать на таком большом расстоянии. Вот тут в чем дело, если это, конечно, не прикрытие для снайпера.
Парень отложил бинокль, подвинулся и приник глазом к фотоаппарату. Щелчок, еще, еще. Парень хихикнул пару раз и снова приложил к глазам бинокль. Саня сунул пистолет в подплечную кобуру под куртку и кашлянул в кулак.
— Ну, где ты ходишь, — не поворачиваясь сказал парень. — Тут такие ракурсы были. А две из них, кажись, лесбиянки. Я те зуб даю, что они еще немного подопьют и начнутся взаимные ласки, переходящие в неприкрытый лесбийский секс.
— Лесбийский? — переспросил Халов. — Никогда не видел такого.
Парень подскочил как ужаленный, перекатился на бок и вытаращился на незнакомца.
— Ты кто? — выдавил он из себя наконец.
— Я твоя головная боль, — не удержался от сарказма и расплылся в белозубой улыбке Халов.
Как метнулись глаза парня, он уловил мгновенно. И скорее потому, что ждал этого. Не зря ведь «фотограф» спросил Халова, где он ходит. Это было подтверждением, что их тут двое. Не трое и не четверо, а именно двое. И эти двое выбрали место для съемки таким образом, чтобы солнце не било им в глаза. Вообще-то солнце светило сейчас сбоку, и если бы кто-то из них не повел биноклем по другим участкам, в доме Давыдова отблеска стекла никто бы не заметил. Парни были скорее всего теми, кем и выглядели, но проверить стоило. А лучшая проверка — это возможность дать людям проявить свою сущность.
Халов ориентировался по звуку шагов, по еле заметному хрусту мелкой строительной крошки на полу. Два метра, полтора, метр. Сейчас будет звук замаха рукой (это один тип шелеста одежды) или совсем другой шелест, который издает одежда, когда человек бросается на кого-то.
Человек бросился на него в попытке захватить сгибом локтя горло, а нажатием коленом в поясницу свалить одним махом незнакомца на землю. Хороший прием! Против него сложно устоять, практически стопроцентная гарантия, что ты противника свалишь. Но Халов ждал нападения, поэтому он на такой простой прием не попался.
Резко развернувшись всем телом, он сделал шаг в сторону и поймал ногу, согнутую в колене и поднятую на уровне его поясницы. Одним сильным рывком Халов опрокинул второго парня на спину, не дав ему возможности что-то сделать руками. Его противнику пришлось взмахивать ими в воздухе в поисках равновесия, а потом падать на спину с болезненным выдохом. Халов навалился на упавшего, прижимая его вытянутую ногу к голове. Парень заорал от боли и заколотил руками по голове Халова, а потом по бетонному полу. Отпустив ногу, Халов быстро схватил парня за воротник куртки и треснул затылком о бетон.
Вскакивать на ноги Халов не стал. Он просто скатился со своего противника и отпрыгнул в сторону. Нога «фотографа» пролетела мимо, и он, потеряв равновесие, чуть не упал. Халов в прыжке выбросил правую ногу вперед и врезал парню в область грудной клетки боковой стороной стопы. Тот охнул и отлетел к стене, ударившись спиной и затылком.
— Брейк! — крикнул Халов. — Засохли оба, пока не искалечил!
Стоявший у стены потирал затылок и грудь. Второй ворочался на полу, пытаясь подняться. У него тоже болел затылок, а еще и нога в бедренном суставе. Еще немного, и Халов сломал бы ему позвоночник, но пока в его планы это не входило.
— Давай вставай, — легонько пнул он ногой лежащего. — Что вы тут устроили? Что за девки, которых вы снимаете?
— Девки как девки, — проворчал «фотограф». — Сам не видишь?
— Не груби дяденьке, — оскалился во весь белозубый рот Халов. — Дяденька обидится и навешает тебе пачек. Заказ выполняете? Компромат нужен? На кого?
— Да ты че, не местный, что ли? — возмутился наконец второй, поднимаясь с пола. — Не знаешь, чей это дом? Или тебя из деревни в службу безопасности наняли?
— Угадайте с трех раз! — предложил Халов.
Он представления не имел, кому принадлежит этот дом, где возле бассейна резвились обнаженные девочки. Судя по размерам, дом принадлежал человеку богатому. Или крупному бизнесмену, или чиновнику высокого полета. Выяснить это будет не сложно, а вот ребят отвадить отсюда следует. Хотя сначала стоит выяснить, а кто же заказчик этой фотосессии. Вряд ли местные репортеры будут играть в такие опасные игры. За такие вещи частенько заливают ноги в тазике быстро застывающим раствором марки 900, благо буровых в регионе много. А потом с тазиком в озеро или в реку с моста.
— Меня, ребятки, интересует не то, кто живет в том доме, — пояснил Халов, — а для кого вы эти фотки делаете. Повторить в форме вопроса или вы уже склонились к диалогу?
— Слышь, братан, — вдруг изменил интонации второй парень, которому Халов чуть не сломал ногу. — Ты башкой своей подумай! Я не знаю, кого ты тут охраняешь, но только стоит ли твоя зарплата того, чтобы жизнь за нее класть. Тут игры очень серьезные. Я тебя предупредил.
— Предупредил, предупредил, — согласно кивнул Халов и вдруг сгреб одной рукой фотоаппарат вместе со штативом.
Оба парня переглянулись и как по команде выхватили из карманов ножи с выкидными лезвиями. Два щелчка пружин и растопыренные угрожающе руки должны были произвести впечатление. Но не произвели. Халов почти не смотрел на парней. Он неторопливо извлек из кобуры небольшой короткоствольный пистолет. «Фотограф» сделал первым шаг вперед, но Халов нажал на спусковой крючок.
С точки зрения парней произошло невероятное и необъяснимое. Они слышали только металлический звук сработавшего затвора. Ни хлопка, ни щелчка, но под ногами у «фотографа» пуля ударилась в бетон, взметнув крошево, и со злобным жужжанием улетела на улицу, отрекошетив от стены.
— Что, хлопцы, рты разинули? — сделал удивленное лицо Халов. — Никак ни разу настоящего бесшумного пистолета не видели? Вы думаете, что на ствол обязательно набалдашник накручивать? Не-е, парни, можно и за счет специального патрона сделать орудие бесшумным. Так положить вас тут рядышком? Чтобы не дергались? А то вы агрессивные какие-то. — Халов вдруг резко крикнул, недобро блеснув глазами: — А ну на пол оба! Ножи бросить!
Высоко поднимать оружие необходимости не было. Оба послушно легли на пол, отбросив ножи под ноги Халову. За кого они его теперь принимали, было непонятно, но бояться начали по-настоящему.
