– Buenas noches, mi esposo! Спокойной ночи, муженек! – сказал сеньор Маталес.
– Buenas noches, mi esposo, – повторила за ним Катрин.
И еще одного она не учла – что в глазах всех Маркус был ее мужем. С самого начала она поставила условие, что у нее будет собственная спальня и Маркус не посмеет входить туда без разрешения. Но в остальное – помимо ночного – время в присутствии посторонних она не могла все время держать его на расстоянии.
Маркус настоял на том, чтобы они вели себя как любящие супруги. В результате он постоянно прикасался к ней, целовал, заигрывал. Он любил подшутить, это она помнила по Испании, по эпизоду с Изабеллой. Однажды утром в столовой он привлек ее к себе на колени и поцеловал, как раз когда служанка внесла чайник. Катрин хотела ударить его и по веселым искоркам в его глазах увидела, что он понял это. Но при служанке это было немыслимо, а когда та вышла, желание пропало. Она прикоснулась пальцами к губам, вспоминая поцелуй.
В этот момент в дверях появился Маркус и, не замеченный, остановился, наблюдая за Катрин. Всю последнюю неделю он исподтишка наблюдал за ней и, к своей досаде, обнаружил, что она становится похожей на его жену больше, чем он ожидал.
Катрин постоянно пугливо отстранялась от него, стремясь держаться на расстоянии. Это пробуждало в нем инстинкт охотника. Прежде одна только Каталина пробуждала в нем это первобытное чувство, и вот теперь – Кэт.
И все же Катрин отличалась от Каталины. Интеллигентностью, широтой интересов, только ей присущей изворотливостью ума. Она забавляла его, чего нельзя было сказать о Каталине. Даже то, как она порой холодно и угрожающе смотрела на него, казалось ему забавным. Возможно, она сама еще не осознавала этого, но ее влекло к нему. Под этой холодностью, чувствовал он, скрывается натура отчаянная, жаждущая приключений, и Маркус собирался предложить ей такое приключение.
Поскольку он был женат, а она хотела оставаться свободной, оставалось одно – сделать ее своей любовницей. Он уже выяснил, что Катрин любит деньги, и собирался щедро заплатить ей за привилегию быть ее любовником.
Но сначала надо дать ей время привыкнуть к его прикосновениям, поцелуям, к неизбежности того, чего он от нее добивался. Почувствовав, как его тело наливается желанием, он тряхнул головой, прогоняя соблазнительные видения, и ступил в комнату.
– Buenas dias, mi esposa! Добрый день, женушка!
Катрин вздрогнула от неожиданности и обернулась. На нем были замшевые бриджи в обтяжку, высокие черные сапоги и серая куртка. Казалось, он не сознавал, насколько элегантен в этом своем наряде.
Катрин засмотрелась на него, но, когда на его губах появилась едва заметная улыбка, пришла в себя и равнодушно ответила:
– Buenas dias, mi esposo!
– Я за тобой, сейчас у нас урок верховой езды, – сказал он.
Она невольно поморщилась и, извинившись перед учителем, последовала за Маркусом.
Меньше всего ей нужны были уроки верховой езды, но сказать об этом Маркусу она не смела, не зная, как объяснить свое умение так хорошо держаться в седле. Единственные лошади, какие были у нее, – это смирные пони, которых впрягали в отцовскую коляску. Ее отцу, сельскому доктору, были не по карману хорошие лошади, и Маркус знал об этом. Он также знал, что Лиса была в ее распоряжении всего несколько месяцев.
Искусству верховой езды Катрин научилась в Испании. Ее учителями были Эль Гранде и собственное чувство самосохранения. Любой научился бы мастерски управлять лошадью, если бы это было вопросом жизни и смерти, а дело обстояло именно так в большинстве случаев, о которых она помнила. Сейчас ей хотелось бы пришпорить лошадь, помчаться в отчаянном галопе… но в присутствии Маркуса это было невозможно.
Когда грум вывел Дейзи, лошадь, которую Маркус выбрал для нее, Катрин повела себя так, как этого от нее ждали, и, пока они не вернулись к охотничьему домику, как могла ломала комедию. Это уже вошло у нее в привычку, стало второй натурой. Она уныло, со вздохом сказала как бы про себя, но так, чтобы слышал он:
– Неужели это в самом деле необходимо? За то короткое время, что мы пробудем здесь, мне ни за что не стать настоящей наездницей.
– Знаю. Все, чего я хочу, – это чтобы вы научились получше править лошадью и хорошо сидеть в седле.
– Я умею ездить верхом! – запротестовала она. – Спросите Макнолли. Спросите Эми Лоури. Я даже ездила на Лисе.
– Бедняжка Лиса, – засмеялся Маркус. – Вы, наверное, считаете себя и первоклассным стрелком?
Он намекал на ее недавнюю стрельбу по мишени. Как он тогда веселился! Она тщательно, как учил отец, зарядила пистолет, но, стреляя, постаралась не попасть в цель.
– Конечно, я умею стрелять, – ответила она. – Вы меня отвлекли, в этом все дело.
– О, я ни в коем случае не смеюсь над вами, – сказал Маркус. – Умей вы хорошо стрелять, вы убили бы меня в тот вечер, когда мы впервые встретились. Вот Каталина не промахнулась бы.
– Каталина, Каталина, вечно эта Каталина! Есть что-нибудь такое, чего эта идеальная женщина не умеет?
Ее слова застали его врасплох.
– Что?
– Мне кажется, вы все еще любите ее.
Он помрачнел.
– Не говорите глупостей. Я никогда ее не любил. Каталина Кордес – хитрая, расчетливая шлюха, которая еще получит по заслугам. А теперь не соблаговолите ли продолжить урок?
Катрин улыбнулась, чтобы скрыть, как она оскорблена. Так он издевался над бедной Каталиной! Нет, она не жалеет, что тогда, в Испании, заставила его жениться на себе. Ни капельки не жалеет, пусть еще как следует помучается.
Привстав в седле, она натянула поводья.
– Нет, ослабьте поводья, – строго сказал Маркус и показал, не в первый уже раз, как надо править, чтобы не поранить губ лошади. – Спокойней. Дейзи лошадь кроткая, как ягненок.
Не желая переусердствовать, Катрин сделала, как он сказал, но при этом ей удалось показать, как неудобно она чувствует себя в седле.
– Куда мы направляемся? – спросила она.
– Куда глаза глядят.
– Куда глаза глядят?
– Помните тот маленький домик, откуда открывается вид на долину?
– Ах, туда…
Это был даже не домик, а хижина, служившая укрытием путникам, застигнутым внезапной непогодой. Оттуда действительно открывался чудесный вид на окрестности.
– Попробуем перейти на легкий галоп, – предложил Маркус.
Что бы он сказал, если б знал, что среди холмов Испании она бессчетное число раз уходила от французских конных патрулей?
– Постараюсь не отставать, – пробормотала она.
Это была медленная утомительная поездка, и Катрин с облегчением вздохнула, когда они добрались до хижины. Ей становилось не по себе, когда Маркус прикасался к ней, показывая, как нужно править лошадью, правильно держаться в седле, хотя слуг с ними не было и не перед кем было изображать заботливого супруга.
