- Иди сюда, садись! - пригласила женщина еще более весело, чем прежде.
Леовигильд сел рядом с нею. Как он ни прятал глаза, взгляд его вновь и вновь обращался к этой женщине. Никогда еще не встречал он такой красавицы! Волосы у нее были как вороново крыло - большая редкость для северян, а кожа такая нежная и светлая, что казалась почти прозрачной. На сердцевидном личике с высокими скулами ярко блестели большие раскосые глаза изумрудно-зеленого цвета. Она была хрупкая - тонкий стан, и при этом полная грудь и округлые бедра.
В горле у Леовигильда пересохло, и он не сразу смог заговорить:
- Я... М-м... Благодарю тебя, госпожа, за гостеприимное приглашение.
Никогда в жизни он еще не казался сам себе таким глупцом. Потом он удивился про себя - как же она не боится замерзнуть? Конечно, в долине было немного теплее, чем на равнине и в лесах. Но все равно здесь было так холодно, что даже он, закаленный северянин, не мог обойтись без подбитого мехом плаща.
- А ты, верно, чувствуешь себя очень неуютно? - спросила она.
- Прости, но в тех местах, откуда я пришел, не часто можно повстречать голую женщину. - Любезностям северяне не придавали слишком большого значения.
- А-а, понимаю! Не тревожься, мой народ не страдает от холода так сильно, как твой.
Леовигильду очень хотелось повернуть разговор в другое русло.
- Хугин сказал мне, что ты можешь ответить мне на некоторые вопросы, они очень важны для меня. Я не хочу утруждать тебя, но был бы благодарен за любую помощь.
- И как же ты думаешь меня отблагодарить? - Понять что-то по выражению ее зеленых глаз было невозможно. Леовигильд не мог взять в толк - то ли она над ним потешается, то ли говорит серьезно. Лицо ее оставалось невозмутимым, но за этой маской могла таиться и насмешка.
- Как видишь, имущества у меня немного. Но все, что у меня есть, я готов тебе отдать.
- Не беспокойся, я не потребую от тебя ничего, что ты не захочешь сам мне отдать. - Она достала из корзины несколько кусочков коры. и бросила их в огонь, горевший в маленьком очаге. Над огнем поднялся ароматный дым. Она глубоко вдохнула его раз, другой...
Когда и Леовигильд вдохнул этого дыма, в носу у него начало щекотать. И странная скованность напала на него. Глаза слезились, он смотрел на женщину и видел ее отчетливо, словно вокруг прибавилось света.
- Как тебя зовут? - спросил он без обиняков.
Она сидела закрыв глаза. Когда, услышав вопрос, она их открыла, то Леовигильду показалось, что взгляд изумрудно-зеленых глаз блуждает где-то в дальней дали.
- Мое настоящие имя тебе знать нельзя. Тот, кто его узнает, получит власть надо мной. Зови меня Аталия. Племя мое - столь же древнее, как племя Хугина. Но если нибелунги - существа из земли и воды, то наши стихии - огонь и воздух. Нам ведомы тайны прошлого и будущего. Итак, спрашивай!
Леовигильд не раз слышал о ведьмах и ясновидящих, которые предсказывают будущее и владеют искусством ворожбы. Но он всегда считал их или мошенниками, или слегка помешанными. Эта женщина была совсем другой. И лицом и телом прекраснее, чем любое видение его грез и снов, но притом она оставалась такой же чуждой ему, как гном Хугин. Но может быть, она действительно наделена даром прорицания? О чем же спросить ее? Леовигильда интересовало его будущее, но в сказках его народа герои, которым предсказывали их гибель, предпринимали все, что было в их силах, чтобы избежать несчастья, и неизбежно все, что бы они ни сделали, лишь приближало неотвратимую смерть.
Потому что Богам не угодно, чтобы смертные узнавали слишком многое о своем будущем. Прошлое Леовигильда не интересовало. А вот в настоящем было много такого, что приводило его в смятение. Может быть, великий Имир и прочие, менее значительные, боги не станут возражать, если он узнает кое-что о положении дел за пределами этой долины. Леовигильд спросил:
- Где сейчас Альквина, королева камбров?
Аталия закрыла глаза и глубоко вдохнула ароматный дым. После продолжительного молчания она заговорила медленно, каким-то новым, низким голосом:
- Она сейчас не здесь, не в этой долине... И не в этом мире, который ты знаешь...
Леовигильд почувствовал огромное разочарование. Эта женщина говорила загадками, как драконы в сказках.
- Ты хочешь сказать, что она умерла?
- Нет. Есть многое, кроме смерти. В иные из таких миров открыт доступ волшебникам... В иные смертные попасть не могут... Она очутилась там под действием темных сил.
- Йильма! - прошептал Леовигильд. - Она там одна?
- За ней последовали двое мужчин. Один - старик, маг. Другой очень высокого роста. Волосы у него черные, как мои. Он необычный человек, он отмечен печатью необычной судьбы: Но на севере он не останется, судьба этого чужестранца не исполнится здесь, в северных лесах.
- Это, наверное, ее волшебник Рерин и предводитель воинов, его имени я не знаю. Ну, тогда ее положение не такое уж отчаянное! А что сейчас с ее народом, с камбрами?
После длительной паузы Аталия сказала:
- Они остались без правителя и пребывают в отчаянии. Если на них нападут, они будут с легкостью захвачены врагами, потому что сердце камбров не с ними.
Прежде чем задать следующий вопрос, Леовигильд тщательно взвесил каждое слово.
- Я не спрашиваю тебя о том, что мне делать. Не спрашиваю и о том, сколько мне еще осталось жить. Скажи, каким был бы наилучший образ действий в моем положении?
Она улыбнулась:
- А ты осторожен. Это хорошо, ведь осторожные люди живут дольше, чем горячие головы. Я дам тебе ответ. Не считай его предсказанием будущего. Ступай к камбрам и их королеве. Добрая ли, злая, - но твоя судьба совершится в их владениях. И помни: только нечестивец пытается избежать своей судьбы.
- Хорошо, я пойду к камбрам.
У Леовигильда словно гора с плеч свалилась. Решение было принято. Теперь ему не придется ломать себе голову. Он уйдет отсюда, из этой долины, и направится в крепость Альквины, что стоит на равнине посреди огромных каменных глыб. После диковинных приключений в долине мрачные камни с их устрашающими очертаниями могли показаться почти приветливыми.
- Осталось выяснить насчет благодарности за мою помощь, - сказала Аталия. В ее зеленых глазах теперь засветилось какое-то новое выражение.
- Что я должен тебе дать? - спросил Леовигильд.
Она встала и словно по воздуху перелетела к нему в объятия. Сквозь одежду он почувствовал жар ее нагого тела, которое было горячей, чем у любой смертной женщины.
- Я ведь уже сказала тебе, - зашептала Аталия, - ты ни о чем не будешь жалеть. - И она медленно повела его в свою хижину.
Занимался морозный день. Зиггайр стоял в дозоре. Как уже не раз за последние недели, он вглядывался в каждый камень большого каменного круга на равнине, понапрасну надеясь, что Альквина вдруг снова появится в том месте, где она так непостижимо исчезла. Зиггайр призвал воинов выйти в поход против Тотилы, убить короля и взять под стражу его колдуна Йильму. Как и большинство остальных, Зиггайр не сомневался, что исчезновение Альквины устроено колдуном. Может быть, им удалось бы тем или иным способом заставить Йильму вернуть камбрам королеву. Несколько человек согласились, но другие - почти все испытывали слишком большой страх перед Тотилой и Йильмой. Призыв Зиггайра не поддержали.
Но что это? Кажется, там, на западе, что-то движется? Да, к крепости приближался всадник на низкорослой лошади. В это время года путешественники были большой редкостью. Может быть, сюда скачет чей-то гонец? Или это странствующий бард, который за ночлег и горячий обед потешит их своими песнями? Всадник подъехал ближе, и Зиггайр увидел приятного молодого человека в богатом платье, какое носят знатные люди.
- Кто ты? - крикнул Зиггайр со стены.
Молодой человек поднял голову и улыбнулся:
- Леовигильд, в прошлом принц тунгов, а ныне - изгнанник. Кто сейчас возглавляет камбров вместо королевы Альквины? У меня есть важные новости.
Король Тотила скучал. Зимой в жизни только и было, что еда, сон и игра. Так проходили долгие зимние дни. Весной же снова начиналась охота, война, разбойничьи походы - увеселения, подобающие человеку знатного рода. Иногда и зимой выезжали охотиться, но сейчас миновал уже праздник середины зимы - дичи в лесу было мало. Если не удавалось подбить оленя или кабана - а такое случалось, - то приходилось довольствоваться копченым мясом и вяленой рыбой.
Но могло быть гораздо хуже. Тотила помнил зимы, когда его воинам приходилось питаться сыром и пшенной кашей, словно рабам или слугам. При этой мысли Тотила передернулся, как от озноба. Лучше уж честная гибель в бою, чем такое жалкое прозябание. Он слышал о жизни королей на юге, где весь год цветет весна, где пьют не прокисшее пиво, а игристое вино. Вот так должен жить король! И Тотила хотел жить так. Нужно было только разделаться с соседями. Уж тогда он продвинет свою границу на юг и там, вблизи заморийских пределов, поставит свою новую столицу.
