Джузеппе Бутилльоне ждали двое: президент Банка Святого престола Рокко ди Чента и незнакомец, оказавшийся, когда их познакомили, тем самым префектом Апостольской библиотеки, о котором так кстати упомянул приведший его сюда кардинал.
— Не станем тянуть время, — распорядился ди Чента. — Всем нам понятно, что произошла большая неприятность, в результате которой мы потеряли ценного клиента, вернее, ценные сведения, хранившиеся у клиента.
— Да, это так, — подтвердил пожилой монсеньер.
— Но вряд ли получение ценных сведений полностью зависело от нас, — попытался оправдаться прибывший.
— Конечно, — парировал глава ватиканского банка, — но вы же приставили своих людей к объекту не для того, чтобы с ним что-то случилось? Или я ошибаюсь?
Тон Рокко не сулил ничего хорошего. К тому же Джузеппе никому не говорил, что просил своего знакомого сделать такое одолжение и проследить за фон Краузольдом. Откуда же стало всё известно?
— Вы понимаете, что, подключив к делу какого-то юнца, вы поставили под удар всю долго планируемую операцию. Но что еще хуже: юнца-неонациста!
Голос банкира готов был вот-вот сорваться, однако в следующую минуту ди Чента взял себя в руки и, стараясь проявлять максимум любезности, обратился к префекту:
— Здесь, в хранилищах библиотеки, уже подготовлены места для принятия ценных рукописей и книг, изъятых нацистами в европейских странах и вывезенных в годы войны. Мы, — голос Рокко вновь обрел стальные нотки, — целых шестьдесят лет потратили на то, чтобы найти концы, ведущие нас к сокровищам; да, Джузеппе, сокровищам не только материальным, но духовным (тут Рокко поднял вверх палец, как бы ища подтверждения у Господа Бога).
— Думаю, наш гость знает или слышал, что нацисты в первую очередь искали рукописи оккультного, эзотерического характера, — осторожно подбирая слова, сказал префект.
Джузеппе был осведомлен, что нацистов также весьма интересовали секретные подземные хранилища и банки Ватикана; но он не озвучил это. Вместо этого гость произнес:
— Но разве Ватикан на протяжении веков не боролся с оккультной ересью, не преследовал магию?
— Вы правы, но ведь это же очевидно для такого человека, как вы, допущенного к…
Тут монсеньор Лоренцо Манчини замолчал, не спеша определить, к чему конкретно допущен Бутилльоне, и его выручил ди Чента:
— Монополия на знания всегда делала Ватикан могущественным. Отобрав нацистские сокровища, в том числе, естественно, и материальные, как то: шедевры живописи, раритеты археологии, артефакты церкви и реликвии монарших домов, — Ватикан смог бы обрести утерянные позиции и даже, возможно, подняться на новую ступень влияния в мире.
— Да, мы могли бы заняться возвращением некоторых раритетов их национальным правительствам в обмен на уступки нужного нам рода… — тихо добавил Манчини. — Эти сверхценности должны были достаться Ватикану, и никому более.
— Но, уважаемый монсеньор, — сдерживая негодование, говорил Джузеппе Бутилльоне, — меня не в чем упрекнуть, я старался во имя нашего общего дела. Попросив своего молодого московского приятеля проследить за объектом, я не давал распоряжения причинять ему вред. И я готов поклясться, что молодой человек следовал моим рекомендациям.
— Но почему неонацист?
— Да хотя бы потому, что как раз у него не могло возникнуть искушения убить клиента.
Бутилльоне всё никак не хотел называть убитого по имени, чтобы — он знал — его признания о причастности к этой истории не были бы записаны на подслушивающую аппаратуру. А в том, что Ватикан буквально напичкан подобными устройствами, он даже не сомневался.
— Но если узнают наши недруги, что вы водите дружбу с неонацистом?! А если об этом напишет пресса? — скандала не миновать!
— Да, в самом деле, — потребовал ди Чента, — объясните, откуда у вас подобные знакомства.
Всё это было бы странно, но будущий глава московского банка Santander знал Володю- Wolf 'а еще мальчишкой, когда его семья приняла россиянина в рамках международных программ по обмену (мода на подобные поездки за границу детей из России появилась в начале 90-х годов XX века, после развала СССР). С тех пор парень несколько лет подряд гостил в итальянской семье. Правда, с родителями Владимира дружеские отношения со стороны старших Буттильоне никоим образом не поддерживались.
С тех пор, как Бутилльоне прилетел работать в страну «медведей и водки», они встретились лишь дважды: солидный господин и молодой бритоголовый крепыш. Бутилльоне, узнав о пристрастии парня, честно признавшегося в этом, вначале был шокирован, но после подумал, что всё может быть и к лучшему. Получив же уведомление о встрече с фон Краузольдом, он по собственной инициативе привлек к делу Володю, пообещав своему товарищу, что если клиент в оговоренный срок в целости и сохранности приедет в бизнес-центр «Зенит Плаза», чтобы навести визит его банку, и их разговор пройдет гладко, то парень сможет оказаться в списках студентов испанского университета Cadiz, с которым банк под держивает тесное сотрудничество в рамках заявленной программы «Университеты Сантандер». Прекрасная возможность для юноши, могущего изъясняться по-итальянски и, как выяснилось, еще немного по-испански и по-немецки, — и которому, возможно, надо будет на какое-то время скрыться. Как там говорят русские: да-да, чем черт не шутит… и — жизнь такая полосатая штука…
— Ну а то, что увлекается нацизмом, так это возрастное, как болезнь, пройдет. Мы тоже в юности были неформалами.
— Не утверждайте за всех присутствующих, — спокойно заметил монсеньор. — Конечно, наш папа тоже… впрочем, это не важно.
— Ладно, возможно, не всё так страшно, как мы думаем, и вы совсем не причастны к трагической развязке. Но водить дружбу с наци — это выше всякого понимания.
— Дружбы как таковой нет, — отрезал Бутилльоне, с облегчением чувствующий как вновь почва под его ногами становится твердой, — и никогда не было. Моя опека над парнем — сродни богоугодному увещеванию. Мы должны уметь прощать людские слабости. И, может быть, когда он ребенком переступил дом моих родителей, его вело к нам божественное провидение?
Теперь надо быть трижды осторожным, — думал про себя гость из Москвы; если они узнали о двух встречах с человеком, не входящим в близкий круг, значит, они смогут когда-нибудь узнать и о его настоящей тайне… Но не время думать о мучительной душевной инквизиции, никак не время… И тогда, вспомнив на досуге читанную новость, он добавил, скрывая язвительность:
— «Daily Telegraph» недавно сообщала, что Адольф Гитлер вдохновляет студентов индийских бизнес-школ.
Индийские книготорговцы утверждают, что продажи «Mein Kampf» стремительно растут, а студенты бизнес-школ воспринимают нацистского диктатора как гуру в области менеджмента. Разве не странно, что труд Гитлера в нашем XXI веке стал пособием по самосовершенствованию и стратегии управления для тех, кто готовится стать бизнес-лидером? Я не стану дискутировать о Вере и золотом тельце, но вы же не можете отрицать, что будь Сын Господа сегодня жив, он бы вновь, как два тысячелетия назад, принялся изгонять торговцев из Храма… И остался бы в этом божьем государстве Банк Ватикана — большой вопрос, для меня лично…
— Ну-ну, — примирительно заговорил Рокко ди Чента, ведь он всегда с симпатией относился к своему протеже, и на сей раз не стал затягивать конфликт. — Однако нам всем надо подумать, как вернуть сведения, которые имелись у убитого.
— Но может у папы остались… так сказать, связи… или те, кто знал его в молодости, могут нам помочь…
В этот момент Джузеппе показалось, что одна из драпировок, возможно, скрывавшая собой нишу в стене, зашевелилась, и оттуда послышался глухой голос тайно присутствовавшего при беседе:
— Излишние рассуждения в этой скользкой теме не принесут ничего хорошего не очистившим свою душу от греха и не возросшим духовно, ибо станут только лишь очередной лазейкой для бесовских искушений безверия…
Глава 27
Москва, Кутузовский проспект — Рим, Ватикан; ночь
Над мегаполисом рассеивалась мгла, когда Александр по ночной трассе Ml наконец въехал в Москву. Ольга мирно посапывала в машине, черты ее лица резко заострились, что на мгновение вызвало в сердце мужчины жалость. Но жалости его как раз не учили. Шкода плавно притормозила у очередного светофора, чтобы на зеленый сигнал вновь спешить к дому на Кутузовском, где жила журналистка.
Осмотрев двор и входы в подъезды и не обнаружив ничего подозрительного, Звездочет разбудил Хлебникову. Журналистка в полусонном состоянии поднялась на свой этаж, пошарила в сумочке в поисках ключей, уловив смутно, что что-то явно не так, вынула ключ и тихо, стараясь не шуметь, отперла дверь. Александр, отстранив женщину, и достав пистолет, быстро прошел в квартиру. Затем выглянул, чтобы впустить испуганную Ольгу. Под ноги ей бросился СэрГрэй.
