В этот предвоенный год не Германия, а Великобритания считалась главным врагом. Вступившие между собой в союз нацистская Германия, фашистская Италия и милитаристская Япония рассматривались как союзники.
17 июня 1941 года начальник первого управления Фитин отправил в Кремль спецсообщение из Берлина от своих агентов «Старшина» и «Корсиканец»: «Все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью завершены, удара можно ожидать в любое время».
Но разве сам Фитин доверял собственной агентуре, разве он был уверен, что отправляет в Кремль сигнал о том, что война неминуемо начнется? Все советское руководство во главе со Сталиным верило в возможность долговременного сотрудничества с Гитлером. Поэтому в спецсообщениях разведки, которые подписывал Фитин, Сталин видел только то, что хотел видеть. Сообщения разведки о концентрации немецких войск на советских границах, о предполагаемой дате нападения на Советский Союз воспринимались, скорее, как дезинформация.
Сталин однажды пожурил начальника военной разведки Ивана Проскурова:
– У вас душа не разведчика, а душа очень наивного человека в хорошем смысле этого слова. Разведчик должен быть весь пропитан ядом, желчью, никому не должен верить…
А в чекистском ведомстве недоверию никого учить не надо было.
К началу войны Советский Союз располагал в Германии обширной разведывательной сетью, включавшей агентов в военно-воздушных силах, Министерстве иностранных дел, Министерстве экономики, в гестапо и на оборонных предприятиях.
Наркомат госбезопасности имел нелегальную организацию в Берлине, которой руководили ставшие потом известными антифашисты Харро Шульце-Бойзен (обер-лейтенант люфтваффе, оперативный псевдоним «Старшина») и Арвид Харнак (сотрудник Имперского Министерства экономики, «Корсиканец»). Обладая широчайшими связями, они поставляли в Москву полноценную информацию, которой Фитин мог гордиться. В эту группу входило больше ста человек, которые собирали сведения для советской разведки.
Военная разведка не отставала от политической и располагала нелегальными группами в Бельгии, Голландии и Франции.
Группе Харнака и Шульце-Бойзена в конце мая 1941 года доставили радиопередатчики и системы шифрования. Когда началась война, Москва требовала от агентуры самой свежей информации, и немедленно. Но передатчики молчали.
Шифросвязь с закордонными резидентурами осуществляло 13‑е отделение 5‑го спецотдела НКВД. Существовали огромные сложности в организации связи с нелегалами. Радиостанции, которыми располагала агентура в Европе, были маломощными. Сигнал едва доходил до Бреста, но наступавшие немецкие войска заняли город в первые дни войны.
Радисты в советских резидентурах в Лондоне и Стокгольме напрасно часами просиживали у приемников. Тогда Павел Фитин вынужден был обратиться за помощью к военной разведкой, чьи нелегальные резидентуры в Европе продолжали действовать. Военные разведчики наведались в Берлин. Оказалось, что доставленные агентам передатчики не работают и наладить их невозможно.
Нелегальные резидентуры взяли на себя передачу полученной информации. В первые месяцы войны они очень много работали. Радисты сидели в эфире часами, рации засекались, и разведчиков арестовывали одного за другим. Гестапо выследило нелегальные резидентуры военной разведки и захватило радистов вместе с передатчиками. Гестаповцы начали ловкую радиоигру с Москвой, снабжая ее дезинформацией, и чекисты далеко не сразу обнаружили, что их водят за нос.
Обращение Фитина к военной разведке за помощью оказалось роковым и для агентуры политической разведки. На допросах схваченные военные разведчики назвали и берлинские адреса. Трагедию завершила отправка двух связных в Германию.
Летом 1942 года ночью с самолета в районе Брянска, оккупированного немецкими войсками, были сброшены два радиста – Альберт Хесслер, бывший член компартии Германии, воевавший в Испании, и русский немец Роберт Барт, давно работавший на НКВД. За несколько дней они добрались до Германии. Хесслер нашел членов подпольной группы и попытался помочь им наладить передатчик, но безрезультатно. Ни он, ни приютившие его люди не подозревали, что их дом находится под наблюдением.
Арест был вопросом времени.
Вскоре вся группа Харнака и Шульце-Бойзена тоже была схвачена. Гестапо отдало под суд сто двадцать девять человек. Арестованный Альберт Хесслер отказался работать на гестапо и был расстрелян.
Его напарник Роберт Барт имел еще более ответственное задание – стать связным Вилли Лемана, сотрудника гестапо, который с 1929 года под оперативным псевдонимом «Брайтенбах» работал на советскую разведку. В 1938 году, когда советская резидентура в нацистской Германии была уничтожена Сталиным, связь с Вилли Леманом прекратилась. Два года он ничем не мог помочь Советскому Союзу, потому что к нему никто не приходил. Связь была восстановлена в начале сорок первого и прервалась с нападением Германии на Советский Союз.
Когда гестапо арестовало Роберта Барта, он не только выдал Вилли Лемана, которого расстреляли, но и согласился передавать в Москву то, что нужно немцам. В 1945 году Барт оказался в руках американцев. Они передали его советским представителям. Барта расстреляли.
Агентурная сеть в Германии была потеряна. Но как же тогда работала советская разведка?
Возможно, это всего лишь легенда, миф, красивая сказка, но многие даже весьма компетентные люди верят в нее и считают правдой.
Ее рассказал мне известный германист, профессор, доктор исторических наук Всеволод Дмитриевич Ежов:
– Где-то на берегу Рижского залива, в Юрмале, неподалеку от столицы Латвии еще недавно жил советский разведчик, который скрывался не только от чужих, но и от своих. В двадцатые годы его внедрили в нацистскую партию. Он сделал большую карьеру, участвовал во всем, что творили СС. В конце войны его арестовали американцы и собирались судить как военного преступника, и наши с трудом его выцарапали.
История этого человека как будто бы и легла в основу знаменитого романа Юлиана Семенова «Семнадцать мгновений весны», по которому поставлен еще более знаменитый фильм. Во всяком случае, эту красивую легенду рассказывает научный консультант фильма профессор Ежов. А главным консультантом фильма был некий генерал-полковник С. К. Мишин. На самом деле это псевдоним первого заместителя председателя КГБ СССР Семена Кузьмича Цвигуна, очень близкого к Брежневу человека. В присутствии Цвигуна чувствовал себя не очень уверенно и сам Юрий Андропов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
