Всю войну советская разведка продолжала давать ценную информацию: выведывали ее не у врага, а у союзников. В годы войны поток информации от советских агентов в Англии был настолько велик, что резидентура не успевала ее обрабатывать. Секретные документы приносили буквально чемоданами.
20 июля 1941 года НКВД и НКГБ объединили. Разведка под руководством Фитина стала Первым управлением НКВД. Но ее численность серьезно сократилась. В годы войны непосредственно против нацистской Германии работало другое управление, Четвертое, созданное «для специальной работы в тылу противника на временно оккупированной территории». Им руководил Павел Судоплатов.
Он получил возможность набрать тех людей, которых считал способными в диверсионной работе. Он вытащил из-за решетки бывшего руководителя спецгруппы особого назначения при наркоме внутренних дел Якова Серебрянского. В ноябре 1938 года Серебрянского отозвали из Франции в Москву, арестовали и обвинили в работе на британскую и французскую разведки. Допрашивал его будущий министр госбезопасности Виктор Абакумов. Серебрянского избивали. В июле 1941 года его приговорили к смертной казни, но не успели привести приговор в исполнение. В августе его амнистировали, вернули партбилет и награды. Полковник Серебрянский работал с Судоплатовым до конца войны. Когда генерал-полковник Абакумов стал министром госбезопасности в 1946 году, Серебрянский покинул Лубянку.
На его несчастье, после смерти Сталина генерал Судоплатов вспомнил старого соратника и вернул его в кадры. Вслед за арестом Берии, в октябре 1953 года, его арестовали как пособника Берии. Это был последний арест. Серебрянский умер в Бутырской тюрьме в марте 1956 года на допросе…
А Павлу Фитину тогда осталась дальняя разведка. В августе 1941 года в его подчинении было двести сорок восемь человек, в мае 1942 года – сто тридцать пять, в мае 1943 года – сто девяносто семь.
В годы войны в составе разведки сформировали отдел по взаимодействию с английской и американскими разведками. В качестве представителя британского Управления специальных операций, которое вело разведывательно-диверсионную работу против немцев, в Москву приехал известный разведчик Джордж Хилл. В первые годы войны с помощью английской авиации на территорию оккупированной немцами Европы были переброшены двадцать советских агентов-парашютистов.
8 декабря 1942 года военная миссия Великобритании в Москве информировала наркомат обороны о том, что в Северной Африке (Тунис) немцы использовали новый танк Т‑6 «Тигр». 3 мая 1943 года британская военная миссия сообщила наркомату обороны о том, что немецкое командование готовит большое наступление в районе Курской дуги. Эту информацию немедлено передали начальнику генштаба маршалу Василевскому.
Американцы и англичане демонстративно не работали против СССР, союзника в борьбе против нацистской Германии. Советская политическая и военная разведка, напротив, использовала благожелательное отношение союзников для глубокого проникновения в обе страны, особенно в Соединенные Штаты.
Перед отъездом в Соединенные Штаты в конце 1941 года нового резидента разведки в Вашингтоне Василия Зарубина принимал Сталин. Перечисляя стоящие перед ним задачи, подчеркнул, что важнее всего – «добывать информацию о новейшей секретной технике, созданной в США, Англии и Канаде».
Василий Михайлович Зарубин – один из самых уважаемых советских разведчиков. Никто не любит вспоминать, что он принял участие в позорном уничтожении польских военных, взятых в плен осенью 1939 года, когда Гитлер и Сталин поделили Польшу. Майор госбезопасности Зарубин, участвовавший потом в похищении атомных секретов в Соединенных Штатах, был командирован в один из трех основных лагерей, Козельский, и руководил бригадой следователей. Они сортировали польских военнопленных, решая, кому жить, а кому умереть…
Увеличился состав советского посольства в Вашингтоне – не только за счет дипломатов, но и разведчиков. В Соединенных Штатах, где уже работали резидентуры военной и стратегической разведки, появилась отдельная резидентура первого (разведывательного) управления наркомата военно-морского флота. Ведомство морской разведки возглавлял контр-адмирал Михаил Александрович Воронцов, который до войны был военно-морским атташе при посольстве СССР в Германии. Да еще нарком иностранных дел Молотов создал при посольстве в Вашингтоне Бюро технической информации – оно занималось промышленным шпионажем.
Штаты легальных резидентур в Вашингтоне, Нью-Иорке и Сан-Франциско были сравнительно небольшие – десять с лишним человек (таким же аппаратом располагала военная разведка). Но им на подмогу были отправлены разведчики, которые действовали под крышей Советской закупочной комиссии и Амторга. Только в американской столице в военные годы оказалось почти пять тысяч советских граждан, командированных различными ведомствами.[4] Сколько среди них было кадровых разведчиков и сколько выполняло разовые поручения наркомата госбезопасности и разведуправления генерального штаба – не известно по причине закрытости архивов.
В 1943 году в Соединенных Штатах сформировали отдельную резидентуру для сбора научно-технической информации под руководством Леонида Романовича Квасникова (в 1996 году, посмертно, он получил звание Героя России). Он был инженером-механиком, окончил аспирантуру и особенно серьезно относился к конспирации: требовал от подчиненных даже в защищенных помещениях резидентуры говорить только шепотом, а клички агентов писать на листках бумаги, которые сразу уничтожал.
14 февраля 1943 года Павел Фитин получил звание комиссара госбезопасности 3‑го ранга, в июле 1945‑го, при переводе сотрудников госбезопасности на общеармейские звания, стал генерал-лейтенантом. 5 ноября 1944 года государственные награды получили сразу восемьдесят семь сотрудников внешней разведки. Фитина наградили орденом Красного Знамени.
14 апреля 1943 года Сталин вновь разделил НКВД на два наркомата. Разведку включили в наркомат госбезопасности, ставший через три года министерством. Наркомом вновь стал Всеволод Меркулов, который обратился в Политбюро за ассигнованиями для разведуправления.
4 июня Политбюро решило:
«Выдать НКГБ СССР на расходы по заграничной работе 1‑го Управления НКГБ СССР в первом полугодии 1943 года:
а) 1 500 000 (один миллион пятьсот тысяч) рублей в инвалюте разных стран;
б) на 400 000 (четыреста тысяч) рублей германских оккупационных марок и польских злот».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
