— Вы меня вызывали, Клавдия Мироновна?
— Да, Зоя. Только не беспокойся: за тобой никакой провинности не числится… Зоя, возможно, мой вопрос тебя удивит, но припомни, пожалуйста: когда ты последний раз видела Куприяна Семеновича?
— Вчера, — быстро и коротко ответила Зоя.
— Вы о чем-нибудь говорили с ним?
— Ну, я сказала ему: «Здравствуйте, Куприян Семенович!», а он ответил: «Здравствуй, Зоя!»
— И больше ничего?
— Больше ничего, Клавдия Мироновна.
— Зоя, скажи, лапушка, — заговорила Надежда Сергеевна, — бывало так, чтобы Куприян Семенович сам подходил к тебе, заводил какой-нибудь разговор?
Зоя приподняла плечи, растопырила опущенные пятерни и сделала вид, что даже удивлена таким вопросом.
— Бывало, конечно, — ответила она.
— О чем же он с тобой говорил? — спросила Клавдия Мироновна.
— Ну, спрашивал, как поживает бабушка, один раз спросил: «Ну как, твоя бабушка бросила курить?» А иногда просто говорит: «Передай бабушке привет». И все.
Зоя умолкла и заметила, что взрослые переглянулись между собой, переглянулись очень значительно. В это время зазвенел звонок на большую перемену.
— Ну спасибо, Зоя. Можешь идти.
Зоя попрощалась и направилась было к двери, но вдруг остановилась:
— Клавдия Мироновна, а можно узнать, зачем вы все это спрашивали? Что-нибудь случилось?
— Ничего серьезного, Зоя. Иди!
— Так я вам и поверила, что ничего серьезного! — прошептала Зоя, выйдя в коридор. На душе у нее было тревожно. Что же все-таки хотели узнать эти взрослые? И вообще, что они знают и чего не знают?
А взрослые после ее ухода опять помолчали.
— Ну, что вы скажете, товарищи? — спросила наконец Клавдия Мироновна.
Надежда Сергеевна, которая интересовалась медициной, высказала свое предположение:
— Товарищи дорогие, а не могло получиться так: у Куприяна Семеновича был спазм одного из сосудов головного мозга и это привело к временному нарушению его психики? А потом этот спазм прошел, и…
Собеседники Надежды Сергеевны сказали, что не разбираются в таких вопросах. Как бы то ни было, все четверо решили никому не говорить о странном поведении старого учителя. Пусть в школе знают лишь о том, что у него плохо с сердцем.
Глава двадцатая
Яков Дмитриевич простился с Клавдией Мироновной и Марией Павловной, а Надежда Сергеевна пошла его проводить. В коридоре они увидели большую толпу, стоявшую перед школьной стенгазетой. Тут были старшеклассники, тут еще больше было ребят из четвертых, пятых и шестых классов, тут путались под ногами даже второклашки. Статью вслух читал Гена Данилов. В ней уже не было слишком высокопарных выражений, всех этих «в наш грандиозный век» и «увы». Лева Трубкин поправил статью так, что старшеклассники, слушая ее, не смеялись.
Проходя мимо толпы, Надежда Сергеевна вдруг остановилась.
— Яков Дмитриевич! А ведь это вас касается. Непосредственно! — И, взяв директора за локоть, она стала протискиваться с ним к газете, приговаривая: — Ребятки, ребятки, родненькие, дайте дорогу, ведь это знаете кто? Это сам директор Дворца пионеров, Яков Дмитриевич Сысоев, ведь ему эта статья как раз и адресована.
Ребята расступились, замдиректора подвела Якова Дмитриевича к стенгазете и указала ему на статью.
Якову Дмитриевичу было не до статьи. Он думал о беде, постигшей Куприяна Семеновича, о том, что, возможно, теперь придется искать нового руководителя для лаборатории биохимии. Но тут в толпе установилась такая мертвая тишина, что директору дворца стало ясно: он должен прочитать статью и высказать свое мнение. В полной тишине он прочитал ее, потом сказал, протискиваясь обратно:
— Ну что ж, дельно написано. Только вот как практически осуществить, не имею понятия.
Последнюю его фразу ребята как-то пропустили мимо ушей и, когда он ушел, стали повторять:
— Слышали, что он сказал? «Дельно написано»!
— Ага! «Дельно написано»!
— Ну вы же слышали, как он сказал: «Дельно написано»!
А к концу большой перемены слова «дельно написано» уже повторялись во всех уголках школы, где были юные конструкторы и исследователи.
Еще через один урок Гена разыскал Надежду Сергеевну и обратился к ней:
— Надежда Сергеевна, вам не кажется, что нужно ковать железо, пока горячо?
— В каком смысле, дорогой?
— Яков Дмитриевич назвал статью Маршева дельной. Может быть, стоит направить к нему делегацию из ребят пионерского возраста?
— Поговорить насчет «Разведчика»?
— Ну да, чтобы они попросили открыть им доступ в «Разведчик» или хоть какой-нибудь филиал для них организовать…
Надежда Сергеевна призадумалась.
— Ну что ж! Пусть попробуют поговорят, хотя я не уверена, что из этого что-нибудь получится. — Она опять помолчала. — Только если уж пускаться на такое предприятие, ты возглавь эту делегацию сам, а то твои пионеры могут растеряться и разговора не получится.
Через минуту Гена поймал Родю в коридоре и приказал:
— Живо! Собирай инициативную группу! Срочное дело!
Эти слова уловила Зоя, и она подошла поближе, чтобы подслушать дальнейший разговор.
Скоро Маршев вернулся с Лялей, Валеркой и Веней.
— После уроков отправляемся к директору Дворца пионеров, — объявил Данилов.
— Зачем? — спросил Веня.
— Для разговора о создании пионерского научно-конструкторского общества. Сама Надежда Сергеевна сказала, что надо ковать железо, пока горячо.
Как вы знаете, Надежда Сергеевна таких слов не говорила, но Гене очень уж хотелось, чтобы это было именно так.
— С самим директором… — пробормотал Веня. — А что мы будем ему говорить? Я, например, обалдею просто и ничего не скажу.
— Вам, может, и не придется говорить. Этим я сам займусь. Вы будете только присутствовать как члены делегации.
Валерка сказал, что он и присутствовать не может, потому что у него больна мама и ему надо бежать в аптеку за лекарством. Тут Зоя скромно проговорила:
— Гена, я, конечно, никакими исследованиями не занимаюсь, но все-таки можно мне с вами пойти вместо Валеры?
Гена согласился. Он знал, что завод, которым руководит Зоин папа, шефствует над Дворцом пионеров, и поэтому Зоино участие в делегации может оказаться полезным.
Около двух часов дня самозваные делегаты вошли в вестибюль Дворца пионеров и узнали от дежурной технички, что Яков Дмитриевич у себя. Тут даже Гена малость оробел. Он подошел к зеркалу и что-то слишком долго водил расческой по волосам. У мальчишек расчесок не было, и они, поплевав на ладони, прихлопнули ими вихры, а Лялины жесткие кудряшки находились в полном порядке. Наконец все двинулись к кабинету, который находился на первом этаже. Вход туда был через комнатку секретарши, но той на месте не оказалось. Гена постучал в обитую пластиком дверь, потом слегка приоткрыл ее.
— Яков Дмитриевич, разрешите войти?
— Войдите! — послышался басок директора, и все по очереди протиснулись в кабинет. Именно протиснулись, бочком, почему-то не решаясь открыть дверь пошире.
Несколько секунд длилось молчание. Сидевший за столом директор с некоторым удивлением смотрел на посетителей через свои четырехугольные очки. Родя провел пальцем по вспотевшему носу, а Веня не то крякнул, не то кашлянул.
— Так вы по какому делу? — спросил наконец директор.
— Яков Дмитриевич! Мы к вам в качестве делегации от двадцать восьмой школы. Нас направила замдиректора по внеклассной работе Надежда Сергеевна Муравьева, — вдруг громко и быстро проговорил Гена, сам не замечая, что сильно привирает. Затем он представил членов делегации: Родю и Веню он назвал талантливыми юными конструкторами, о Ляле сказал, что результаты ее изучения пустельги передавались по областному радио, а Зою отрекомендовал как представительницу актива пионерской дружины.
— Ну так в чем же все-таки дело? — негромко спросил директор.
— Понимаете, Яков Дмитриевич… — продолжал Данилов, все больше увлекаясь, — многие педагоги нашей школы считают, например, так: что талант исследователя, изобретателя надо открывать и развивать с самого юного возраста. Это, понимаете, как талант танцора или, положим, как талант музыканта… Понимаете?
— Хорошо! Ну, а конкретно: что ты от меня все-таки хочешь?
— Яков Дмитриевич! Вы сегодня читали статью в нашей стенгазете… Вот автор как раз перед вами! — Гена указал ладонью на Родю.
— Ну, читал, — слегка набычившись, ответил директор.
— И вы, как я слышал, одобрили ее.
— Ну… в принципе… — Директор еще больше набычился, а Гена, не замечая этого, бодро продолжал:
— Вот мы, значит, и пришли к вам, Яков Дмитриевич, чтобы поговорить о том, как осуществить на практике эту идею, которую вы одобрили.
— Какую идею? — уже совсем мрачно прогудел директор.
— Ну, вот идею о том, чтобы открыть доступ в «Разведчик» ребятам пионерского возраста.
