Сергей округлил глаза:
– Так ты танкист? А сюда как попал? К нам же со знанием немецкого берут.
– Вот потому и попал, что немецкий как родной знаю. В плену был. В общем – долгая история.
Больше Сергей с вопросами не лез. У него-то все хорошо, погоны на плечах, «наган» в кобуре – биография чистая.
Километра через два они остановились.
– Место здесь удобное. Овражек небольшой – там машину спрячем. А рупоры к передовой подтащим. Тяжеленные железяки, двоим приходится нести. Провод протянем и вещать начнем. Тут до немецкой передовой всего-то метров сто пятьдесят.
Машину загнали в ложбину. Немного дальше склоны ее становились круче, а сама она – глубже. Действительно овраг.
Спотыкаясь и чертыхаясь, они подтащили громкоговорители к траншее.
Солдаты встретили их матерком. Однако у каждого своя служба.
Размотали бухту с проводом, подключились, и все началось снова – заезженные пластинки с песнями, чтение текста. На этот раз читал Павел.
Он еще не успел закончить, как немцы накрыли громкоговоритель из реактивных минометов, прозванных на фронте «ишаками» за похожий на рев ишака звук выстрела.
Когда обстрел закончился, пошли забирать динамики, но оказалось, что от наземного имущества – только жестяные клочья. Один залп шестиствольного «ишака» накрывал большую площадь.
– Ну вот, сглазил, – расстроился Сергей. – Придется во взвод возвращаться. А других громкоговорителей нет.
– А тексты кто пишет?
– Политотдел армии. Мы переводим и читаем.
– Уж больно казенно.
– Есть такое дело.
– Факты нужны, и как-то поживее.
– Павел, ты думаешь, я в политотдел не обращался? Мне сказали – ты хочешь быть умнее партии? И я заткнулся.
– Понятно.
Сидят в штабе партийные чинуши, высасывают из пальца идеологически верные тексты и получают за это звания и ордена. А слушать то, что они пишут, невозможно. Но раз уж попал на такую службу, тяни лямку, стисни зубы и молчи. В конце концов, он человек подневольный, у властей на подозрении. Вроде врагом не называют, но и полного доверия нет. Павлу хотелось бы к танкистам или, на худой конец, – в пехоту. Там отношения проще, перед смертью все равны, последним куском хлеба делятся, последним патроном или самокруткой с махоркой.
А во взводе все не так. Приняли его хорошо, но вот какое-то второе дно было, отношения между людьми… Павел попытался подобрать слова… неискренние, что ли, вроде как люди роли натужно исполняют. А впрочем – половина состава взвода такие, как он, да еще и немчики из комитета. Может быть, поэтому?
Павел решил служить, не проявляя инициативы, не высовываясь. Хватит и того, что пятно на биографии. А войну – с ним или без него – выиграют. Одним танкистом больше, одним меньше… Но все равно, как машина мимо танков проезжала, Павел выворачивал шею, провожая через окно взглядом танки.
Есть ведь летчики. Отбери у них полеты, небо – тосковать будут. Вот и Павел любил танки. Мощь, броня, огонь – что может быть сильнее танка на поле боя? Что пехотинец? Один выстрел, и в лучшем случае – один сраженный враг. Не то танк. Где из пушки другой танк подобьет, где по колонне грузовиков гусеницами пройдется, сминая в лепешку и людей и технику.
Эх, непростой судьба у него оказывается. Его сверстники уже капитаны, батальонами командуют, вся грудь орденами увешана. А он с чем домой вернется? На гимнастерке не то что орденов или медалей – погон нет. Что он матери скажет? А пацаны на улице попросят рассказать, как воевал, – что он им расскажет? Как громкоговоритель на передовую таскал? В общем, одна сплошная нескладуха.
Прошло две недели. Павлу уже самому доверяли вести передачи. Сергей теперь больше в углу сидел, прислушиваясь, что Павел читает.
– Сергей, ты бы вздремнул, что ли? Ведь уже сто раз этот текст слышал, – усмехнулся Павел.
– Э, нет! Почему в спецмашинах два человека на передаче? Один другого контролирует – не сболтнул бы тот чего лишнего.
– Опа-на!
– А ты думал!
Дождливый август незаметно перешел в такую же дождливую осень, только по ночам холоднее стало.
Наши гнали немцев на всех фронтах.
Павел регулярно слушал передачи Совинформбюро. Строгий голос Левитана перечислял отбитые у врага города – целыми списками. И многочисленные трофеи. Похоже, сломали немцам хребет. Силен еще немец, ожесточенно сопротивляется – даже контратакует и на некоторых участках фронта добивается временной победы. Но все уже чувствуют – близится конец войны. На некоторых участках фронта наши части уже перешли государственную границу. Впереди Польша, а за ней уже – Германия.
Глава 7
Снова в танке
Этот день начался, как обычно. После завтрака выехали на спецмашине на «озвучивание», как говаривал старлей. Машине нашли удобное место за небольшим холмом, а сами понесли громкоговорители на передовую.
Как только пехотинцы увидели рупоры, они стали отчаянно материться и расходиться по траншеям в разные стороны. Уж очень громко орали рупоры, да и наслышаны были в пехоте об огне немцев по ним.
Пока возились с переноской громкоговорителей и проводами, за бугорок, поближе к их машине, под укрытие холма подъехали две самоходные артиллерийские установки. Павел посмотрел на них и вздохнул. На этих машинах, на базе танка Т-34 устанавливались 85-миллиметровые пушки. Им бы такие под Прохоровку! А сейчас, спустя всего год с небольшим, и они оказались слабоваты против новых немецких танков. Пушка самохода брала в лоб «Тигра» или «Пантеру» метров с шестисот, не дальше.
Самоходчики принялись возиться с боевыми машинами, а Сергей с Павлом заняли места в кунге.
Зазвучала музыка с пластинки. Павел уже выучил весь скудный репертуар с потертых пластинок. И тут – то ли командир у немцев был злой, то ли была еще какая-то причина, но немцы вопреки своему обыкновению не дослушали музыку до конца и тут же накрыли их огнем из «ишаков». Шесть мин легли кучно, но с небольшим перелетом, и угодили недалеко от самоходок. Экипаж одной из боевых машин был сражен.
– Бежим! – крикнул Сергей и рванулся из кунга. Павел – за ним. Сергей скатился в воронку из-под снаряда, а Павел побежал к обратному склону холма. здесь ни мины, ни снаряды достать его не могли.
Послышался вой приближающихся реактивных мин. Павел вжался в землю. Ба-бах! земля содрогнулась от взрывов. Все вокруг затянуло пылью и дымом. А когда Павел поднял голову, то на месте их спецмашины увидел только искореженную раму с горящими покрышками. Тут он снова услышал залп и приближающийся вой. В этот момент, как никогда, Павлу захотелось стать маленьким и заползти в незаметную щель. Да еще вой этот невыносимый…
На этот раз мины рванули перед холмом, на позициях второй траншеи.
Павел поднял голову и отряхнулся от пыли. Будет следующий залп или немцы успокоились? И тут только до него дошло. Первый залп был с перелетом, второй – с недолетом. Классическая артиллерийская «вилка». Если немцы дадут еще один залп, он окажется в эпицентре.
Павел бросился бежать в сторону от холма. А сзади его уже догонял звук летящих мин. Снаряды подлетают неслышно – как и пули. Если услышал свист, падать уже поздно, снаряд дальше пролетел. А у мины скорость значительно меньше, и траектория навесная, потому оперение воет в полете, наводя на людей смертный ужас.
Спиной чувствуя, что мины вот-вот коснутся земли и взорвутся, Павел упал в воронку недалеко от Сергея. На склонах холма, почти со всех сторон, как корона, поднялись столбы земли и огня. Над головой просвистели осколки.
– Что-то немцы сегодня злые! – крикнул из своей воронки Сергей.
– Ага! А машине нашей совсем каюк пришел! – отозвался Павел.
Со стороны передовой захлопали выстрелы.
Павел поднялся из своей воронки и побежал в сторону – холм мешал видеть «нейтралку» и немецкие позиции.
Немцы шли в атаку. Впереди полз «Тигр», по сторонам от него четыре T-IV, а за ними бежала пехота.
Решение пришло сразу. Павел бросился бежать к самоходке. Что он, не справится? Управление такое же, как на Т-34. Пушка, правда, помощнее, но в обращении такая же, как и 76-миллиметровая.
Павел забрался в самоходку, пробрался к месту механика-водителя. Что на самоходке было плохо – так это люк перед механиком. Он был небольшого размера, только смотровой. Сделать его побольше мешала маска пушки, и покинуть через него горящую машину было невозможно.
Павел запустил двигатель – по корпусу машины прошла дрожь. По броне загромыхали подковки сапог, и в самоходку спустился Сергей. В трясущихся руках он сжимал револьвер.
– Ты что себе позволяешь? застрелю!
– Ты лучше пушку заряди бронебойным снарядом, немцы атакуют! – прокричал Павел.
В самоходке было шумно, а шлемофонов не было – они остались на убитых самоходчиках.
