Самоходки начали стрелять по пехоте осколочными гранатами. Но ведь по каждому пехотинцу из пушки стрелять не будешь.
Огонь стих, самоходки остановились почти напротив Павла. Он выбрался из кустов и начал размахивать над головой шлемофоном.
На самоходке с бортовым номером 789 откинулся люк, из него до пояса высунулся Куракин и призывно махнул рукой. Павел подбежал, а Куракин спрыгнул на землю.
– Что случилось, Сазонов?
– Самоходку подбили, направляющий каток разбит. Буксировка нужна, своим ходом не доберемся.
– Экипаж цел?
– Цел.
– А у нас три самоходки сгорело. Я наблюдал за тобой – как ты за стогом прятался, как за посадкой прошел и во фланг им ударил. Молодец! Сколько подбил?
– Три танка и бронетранспортер.
– Удачно! Каток разбитый – тьфу, в полку починят, с подбитых машин снимут. Выгодный обмен: за один каток – три танка. Сейчас я тебе кого-нибудь на помощь пришлю.
Куракин забрался в самоходку, и тут же послышался писк рации. Вскоре младший лейтенант появился снова:
– Вот эта самоходка вас буксировать будет.
Павел подбежал к указанной самоходке и постучал по броне рукояткой «нагана». Из откинувшегося люка высунулась голова в шлеме.
– Это тебя на буксир брать?
– Меня.
– Садись на броню, поехали.
Павел взобрался на боевую рубку и показал, где стоит поврежденная машина.
Пока цепляли трос к буксирным проушинам, а второй трос – к гусенице, Павел приказал заряжающему:
– Василий, там подбитые бронетранспортеры стоят. Сбегай к ним, сними пулемет и коробки с патронами прихвати.
На «усах» стащили самоходку с гусеницы и прицепили ее тросом. Потом отпустили «усы», тягач поехал вперед, и тросы на крюки надели снова.
– Ну что, готово?
– Парни, перекур, дождемся заряжающего.
– Это можно.
Экипажи вылезли на свежий воздух. В рубках, несмотря на работающие вентиляторы, воздух был насыщен пороховыми газами. От него першило в горле, слезились глаза.
– Повезло вам, мужики! – пнул ногой разбитый каток один из членов экипажа самоходки-тягача. – Немного бы повыше – и амба!
– Повезло, не без этого!
– Ловко ты сбоку немцев обошел. Я в прицел видел – кто-то из наших огонь во фланг ведет. Высунется, выстрелит – и назад, за деревья. Сколько подбить удалось?
– Три танка и один «бронник».
– Ишь ты! – удивились в экипаже. – Получается – ты сегодня самый результативный. Мы на себя огонь отвлекали, а ты хлоп-хлоп – и в дамки.
– Кто вам не давал нас опередить?
Командир самоходки докурил папиросу, бросил окурок:
– Не дошло сразу, а после драки чего кулаками махать? Где там твой заряжающий?
Показался Василий. На одном плече он нес трофейный пулемет, придерживая его левой рукой, в правой была зажата жестяная коробка с пулеметной лентой, а за спиной – немецкий солдатский ранец.
– Вася, ты как верблюд нагрузился. Чего в ранце?
– Трофеи, – буркнул Василий.
Через люк водителя засунули в самоходку трофеи, экипажи заняли свои места в боевых машинах.
– Трогай! – махнул рукой Павел.
Самоходки возвращались в свою часть.
– Вась, ты чего в ранце притащил? Поделись.
Василий открыл ранец, наводчик заглянул туда.
– Ни фига себе! Командир, посмотри!
В ранце было полно консервов, бутылки спиртного с яркими заграничными этикетками.
– Ты где взял?
– Так в транспортере. Там выпивки полно. Жалко бросать было, все равно наши ребята найдут и выпьют – так лучше мы.
По прибытии на место Василий и Анатолий унесли ранец и пулемет в землянку. Павел с Игорем ждали вердикта инженера ремонтной службы.
Тот осмотрел машину и заявил:
– завтра утром готово будет.
Экипаж направился в землянку. Павел сразу отправил заряжающего с котелками на кухню.
– Неси чего-нибудь поесть. Не обедали еще, а уже по времени ужин должен быть.
– А почему я?
– В армии приказы старшего не обсуждаются, а исполняются. А ты идешь, потому как самый молодой в экипаже.
Василий взял котелки и уже в дверях обернулся:
– Без меня не начинайте.
– Будь спокоен.
Хлопцы тут же высыпали содержимое ранца на снарядный ящик, приспособленный вместо стола.
Павел взял бутылку, прочитал этикетку.
– Кофейный ликер, испанский.
– Это водка с кофе, что ли?
– Да нет, вино такое, сладенькое.
– Я сладкое люблю.
Павел взялся за вторую бутылку.
– А здесь – ром ямайский.
– Вот немцы суки, со всего света пойло собрали. Попробуем сейчас!
– Сначала дождемся Василия – обещали. Во-вторых, грамм по сто пятьдесят.
– Так мы же «безлошадные» сейчас!
Заявился Василий с котелками:
– Мужики! Ужин сегодня знатный. Макароны по-флотски, с мясом.
Экипаж встретил его восторженными возгласами:
– Садись быстрее, ждать устали.
Тут же разлили по стаканам ром и выпили за то, что живы остались, и за то, чтобы и впредь так же везло.
Ром оказался крепким, градусов 60–70, и обжигал рот.
– Силен, чертяка! – шумно выдохнул наводчик. – Сроду не думал, что немцы могут пить такую крепкую водку.
– Это не водка – ром.
– Да все равно. Ихний шнапс слабее водки и пахнет, как самогон.
Все набросились на макароны. Готовили их редко, все больше каши, и перловка уже в горло не лезла.
– Вась, ты не узнавал, по какому такому поводу мясо с макаронами?
– Повар сказал – корову бомбой убило. Чего добру пропадать? Вот ее в котел и отправили!
Потом пили за победу, за боевых товарищей. Поскольку ром быстро закончился, а хотелось еще, открыли и попробовали ликер.
– Сладкий больно!
– А мне нравится. Не хотите – не пейте, оставьте мне, – заявил Толик.
– Василий, что там у тебя еще?
Выпили еще две бутылки – французский коньяк и румынскую кукурузную водку. Коньяк экипаж не одобрил.
– Крепкий, но пахнет одеколоном, – заявил Василий. – А румынская водка еще хуже шнапса. Вот чего я вам скажу, ребята, нет ничего лучше нашей водки.
Экипаж дружно поддержал. Павел только удивился: откуда в немецком бронетранспортере такое разнообразие выпивки? Прямо на любой вкус. Или награбили по Европе? Немецкой пехоте перед атакой частенько давали выпить – ну так и наши этим баловались. Слегка выпивший солдат смерти меньше боится.
Утром все проснулись с головной болью. завтракать никто не пошел, и предложение «полечиться» оставшимся ликером встретили молчанием. Не хватало, чтобы экипаж заявился за самоходкой с запашком и нетвердой походкой.
Павел ругал себя, что разрешил парням выпить лишнего. Ну, прикончили бы бутылку рома – и баста! А теперь надо было исправлять положение:
– Экипаж, за мной!
Павел вывел их на небольшое поле за батареей.
– Бегом – марш! – и побежал сам, слыша за собой топот кирзовых сапог.
Вначале не хватало дыхания, в голове стучала кузница, по вискам и затылку как будто молоты били. Пот катился градом, ноги налились чугуном. Бежали тяжело, но после второго круга стало легче.
– Командир, не могу больше! – задыхаясь, сказал Игорь.
– Вперед, не останавливаться! – прохрипел Павел.
У него самого во рту пересохло, но молоты бить в голове уже перестали.
После третьего круга экипаж взмолился:
– Командир, все! Нет больше мочи, мы уже трезвые!
– Тогда к ручью – марш!
Павел побежал к ручью. Вода по осени холодная. Члены экипажа разделись догола и нагишом стали прыгать в воду – смыть пот и пороховую копоть. Теперь все выглядели вполне достойно.
– Одевайтесь! И запоминайте – так будет после каждой пьянки, – подвел Павел итог «мероприятию».
Вместе с экипажем Павел заявился в ремонтную зону.
– Принимайте свою машину! – хлопнул ладонью по крылу инженер. – Не хуже новой!
Экипаж осмотрел самоходку и признал ремонт качественным. Своим ходом они направились на заправку. Пока закачали ручным насосом в основной бак 460 литров солярки, снова вспотели.
А потом направились к артиллерийскому складу – пополнять боезапас. Самоходка должна быть готова к бою в любую минуту.
В полдень Павел встретил Куракина.
– Ты чего экипаж гонял?
– Физзарядку делали, по Уставу положено, – не моргнув глазом соврал Павел.
– Похвально!
Тем не менее Куракин потянул носом, принюхиваясь.
Немцы вели себя сегодня смирно, видимо – зализывали раны, и экипажи занимались машинами: все вместе чистили пушку длинным банником. Та еще работа! Потом Игорь возился с двигателем, а заряжающий обтирал ветошью снаряды в укладке.
Павел же включил рацию на прием, пошарил по волнам. Хотелось послушать сводку Совинформбюро о положении на фронтах, да и просто музыку. Но сквозь помехи до него доносились только обрывки разговоров на немецком языке.
