Второй упрек, который мы должны сделать Дж. Б. Фурсту, это его крайний интеллектуализм. Конечно, он не отрицает огромного значения мотивов человеческого поведения; да и как он может это сделать, будучи врачом-психоневрологом!
«Поведение людей, – пишет он, – определяется сильными желаниями, стремлениями и потребностями… В поведении и психической жизни невротика господствуют влечения такой огромной силы, что приходится назвать их непреодолимыми» [191, с. 89].
Однако это признание, как и многие другие в этом же роде, практически и теоретически снимаются Дж. Б. Фурстом, как только он начинает толковать об источниках этих влечений и о том, что определяет и управляет этими влечениями.
«Если бы, – говорит Дж. Б. Фурст, – психоаналитическая теория не затемнила этот вопрос, то было бы совершенно очевидно, что мы можем желать сделать что-то лишь постольку, поскольку мы восприняли и поняли необходимость этого». Для Дж. Б. Фурста «…влечения являются отражением в сознании законов необходимости» [191, с. 97].
Такой подход к влечениям с неизбежностью приводит Дж. Б. Фурста к отрицанию того, что он сам только что утверждал, – к отрицанию решающей роли мотивов человеческого поведения.
«…влечение, – говорит он, – только по видимости решающий элемент личности; на самом деле решающим является разумное понимание… Говоря точнее, эмоции и влечения являются аспектами понимания (разрядка наша. – Л. Б.)» [191, с. 98].
Отсюда и психотерапия Дж. Б. Фурста.
«Мы можем, – говорил он, – изменить нездоровые влечения невротика только путем исправления и изменения его понимания людей и их взаимоотношений. Если мы действительно изменим основные неправильные представления невротика, то его влечения также существенно изменятся, ибо влечения невротика являются неизбежным выражением его взглядов на жизнь» [191, с. 99].
Итак, точка зрения Дж. Б. Фурста на происхождение невроза и психологию невротической личности достаточно ясна. Объективная экономическая структура общества порождает определенную практику людей, систему их взаимоотношений, мораль, право, религию. Все это в капиталистическом мире полно противоречий. Эти противоречия неизбежно отражаются в сознании людей, в их представлениях, а представления определяют и характер влечений. Влечения человека полны противоречий потому, что они лишь воспроизводят объективные противоречия. Уничтожьте объективные противоречия, уничтожьте капитализм – и вы уничтожите невроз. Нам представляется, что на таком упрощенном механистическом и интеллектуалистическом пути мы вряд ли сумеем преодолеть концепцию З. Фрейда.
Нам думается, что это можно сделать, только идя по пути раскрытия и показа других по своему содержанию и происхождению человеческих потребностей и показа того, что именно эти собственно человеческие, то есть общественно обусловленные и постоянно развивающиеся потребности, а не животные инстинкты, являются истинными побудителями человеческого поведения.
3.3. Теория личности К. Роджерса
Анализ психоаналитических теорий последнего периода, о которых шла речь в предыдущем параграфе, свидетельствует о том, что современную психологию и даже психопатологию уже не могут удовлетворить концепции, игнорирующие социальную сущность человеческой личности и рассматривающие общество и культуру лишь с точки зрения их отрицательного влияния на якобы «истинную» биологическую природу человека. Можно сказать больше: начиная с 40-х годов прошлого столетия интерес к социальной обусловленности личности растет все убыстряющимися темпами и многих психиатров (а тем более психологов) перестает удовлетворять лишь «социализация психоанализа». Все более и более настойчиво интерес психологов возвращается к личности как эмпирическому Я, то есть как некоторому психологическому образованию, возникающему в процессе жизни человека и выполняющему известную психологическую функцию. При этом конкретно психологическое понимание личности очень различно у разных психологов, но общий подход все же определился. Личность понимается не как особая субстанция, а как продукт развития человеческого опыта или как результат усвоения («социализации», «интернализации») человеком общественных форм сознания и поведения.
По функции личность чаще всего рассматривается как то центральное психологическое образование, которое позволяет человеку так или иначе отнестись к себе и которое обеспечивает наиболее сознательную ориентацию человека в окружающей действительности и приспособленности к ней.
Среди психиатров, освободившихся от фрейдизма и разработавших собственную психологическую концепцию личности, следует упомянуть К. Роджерса [230].
Концепция К. Роджерса складывалась в процессе его терапевтической практики и была как бы рабочей гипотезой, направляющей его лечебную работу и обеспечивающей ее успех. Первоначально он получил опыт клинического лечения «трудных» детей и подростков, а затем и опыт работы со взрослыми. В ранний период он был еще под сильным влиянием неофрейдистов. Однако «поразительная несовместимость», по его собственному выражению, фрейдистского метода с чисто статистическим, торндайковским подходом, сделали свое дело, и К. Роджерс стал искать собственный путь понимания больных и их лечения.
Свой метод лечения К. Роджерс назвал «недирективной, сосредоточенной на пациенте терапией». Этот метод завоевал популярность не только среди психиатров, но и среди психологов, так как он связан с психологией не меньше, чем с медициной. Суть метода Роджерса заключается в том, что врач входит в такой контакт с больным, который воспринимается последним не как лечение и не как изучение его с целью диагностики, а как глубоко личный контакт, дающий обоим огромное удовлетворение. Для того чтобы мог установиться такой контакт, врач должен относиться к больному как к личности, представляющей безусловную ценность независимо от того, здоров он или болен. При таком контакте больной начинает воспринимать врача как человека, который способен его понять, оценить и перед которым он может свободно и открыто выявлять свою сущность. В результате врач получает возможность влиять на пациента, помочь ему правильно осознать свой жизненный опыт, свои силы, стоящие перед ним задачи и т. д. Иначе говоря, врач получает возможность воспитывать своего подопечного, правильно строить его самооценку, его отношение к самому себе, направлять его переживания и поступки.
Из описания терапевтического метода К. Роджерса становится очевидным, что он вместе с тем является и методом изучения больного. Поэтому неудивительно, что на основе большой терапевтической практики этот талантливый психиатр получил огромный запас наблюдений и фактов, позволивший ему сформулировать на их основе свою концепцию личности и разработать подход к ее пониманию и изменению.
К. Роджерс является не только психиатром. Начиная с 1940 года (не бросая терапевтическую практику) он стал работать в области психологии как таковой, а в 1946–1947 годах занимал пост президента американской ассоциации психологов.
Нам думается, что К. Роджерсу удалось разработать если и не законченную психологическую теорию личности, то во всяком случае систему интересных, имеющих большую познавательную и практическую ценность положений.
Мы не будем останавливаться на всех положениях теории Роджерса, но следует отметить те из них, которые представляются нам особенно интересными.
К. Роджерс понимает индивида как организм, который всегда стремится сохранить, усилить и усовершенствовать себя, свои органы восприятия и движения. Ради этого он способен преодолевать боль и готов к очень большим усилиям: ребенок начинает ходить, несмотря на ушибы; взрослый человек – танцевать, несмотря на первоначальный неуспех и смущение и т. д. Как бы ни были разнообразны мотивы, побуждающие индивида, они все, с точки зрения К. Роджерса, имеют один и тот же источник – стремление организма к самосохранению и росту. Именно с этой целью индивид реагирует на все окружающее как единое организованное целое.[35]
Индивид обладает совокупностью различных, постоянно меняющихся опытов (входящих в «феноменологическое поле»), причем под опытами К. Роджерс понимает все, что происходит в организме, включая не только восприятие и движение, но и физиологические процессы.
Опыт индивида далеко не всегда является осознанным; возможно, говорит К. Роджерс, что только незначительная его часть воспринимается сознательно. Однако, в отличие от З. Фрейда, он считает, что неосознанный опыт является не столько опытом, подавляемым сознанием, сколько находящимся в «предсознательном» состоянии и осознается индивидом по мере возникающей в этом необходимости.
Осознание опыта происходит путем обозначения его символами (прежде всего речевыми); не обозначенный символами опыт остается вне сознания.
