Страшный враг двинулся по Клязьме на Владимир. Город был окружен высокими деревянными стенами и укрепленными мощными каменными башнями. С 3-х сторон его прикрывали реки: с юга – Клязьма, с севера и востока – Лыбедь. Над западной стеной города высились Золотые Ворота – самое мощное оборонительное сооружение древнего Владимира. За внешним обводом Владимирских укреплений находились внутренние стены и валы Среднего, или Мономахова, города. И, наконец, в середине столицы располагался каменный кремль – Детинец.
Таким образом, врагам необходимо было прорвать три оборонительные линии, прежде чем они могли достигнуть центра города – Княжеского двора и Успенского собора. Но для многочисленных башен и стен не хватало воинов. На княжеском совете было решено оставить в городе сохранившиеся войско и дополнить его городским ополчением, а самому великому князю идти с ближней («малой») дружиной на север и собирать новые рати. Накануне прихода врага Юрий, оставив в городе жену Агафью Всеволодовну и сыновей – Всеволода и Мстислава, погибших впоследствии при штурме города монголами, уехал со своими племянниками Васильком, Всеволодом и Владимиром на р. Волгу. Местом сбора полков была выбрана река Сить. После ухода на север великокняжеской дружины оборону Владимира возглавили сыновья Юрия – Всеволод и Мстислав, а также воевода Петр Ослядякович.
Враги подошли с запада (на Ременское поле). Вскоре «приехаша Татари к Золотым воротом, водя с собою Володимера Юрьевича, брата Всеволожа и Мстиславля. И начаша просити Татарове князя великого Юрья, есть ли в граде. Володимерци пустиша по стреле на Татары, и Татарове тако же пустиша по стреле на Золотая ворота. И по сем рекоша Татарове Володимерцем: “Не стреляйте!”. Они же умолчаша. И приехаша близь к воротом, и начаша Татарове молвити: “Знаете ли княжича вашего Володимера?” Бе бо унылъ лицем. Всеволодъ же и Мстиславъ стояста на Золотых воротех и познаста брата своего Володимера. А Татарове отшедше от Золотых вороть и объехаша весь градъ, и сташа станом пред Золотыми враты, назрееме множство вои бещислено около всего града. Всеволод же и Мстиславъ сжалистася брата своего деля Володимера и рекоста дружине своеи и Петру воеводе: “Братья! Луче ны есть умрети перед Золотыми враты за святую Богородицю и за прововерную веру хрестьянскую!” И не да воли ихъ быти Петръ Ослядюковичь». Тогда монголы окружили Владимир со всех сторон, полностью отрезав его от внешнего мира. Так началась осада самого большого тогда на Руси города[74].
6 февраля начались установка тяжелых метательных орудий и обстрел крепостных укреплений. Стены удалось пробить в некоторых местах, но проникнуть сквозь эти проломы монголы не смогли.
Рано утром 7 февраля начался общий штурм Владимира. Главный удар был нанесен с Запада. В результате обстрела из камнеметов деревянная стена южнее Золотых Ворот была разрушена, и монголы ворвались в город. Они прорвались через Иринины, Медные и Волжские ворота к Детинцу, где почти не осталось воинов. Княжеская семья, бояре и посадские люди укрылись в Успенском соборе, где и погибли в огне и дыму подожженного врагами храма.
Во время штурма и последующего грабежа Владимир был полностью разорен.
Овладев стольным городом сильнейшего русского княжества, Батый двинул свои тумены на Суздаль. 5 февраля 1238 года город пал. После этого вражеский предводитель разделил свое войско на отдельные отряды, направив их разорять окрестные земли. Под их ударами в течение февраля 1238 года превратились в руины 14 русских городов: Ростов, Углич, Ярославль, Кострому, Кашин, Кснятин, Городец, Галич-Мерский, Переяславль-Залесский, Юрьев, Дмитров, Волок-Ламский, Тверь и Торжок. Один за другим гибли города, откуда могла бы придти к Юрию Всеволодовичу помощь, на которую он, несомненно, надеялся, уходя в Заволжье.
О том, что Юрий, взяв с собой небольшую дружину, отправился в Заволжье собирать рать, способную дать отпор нашествию монголов, достаточно подробно свидетельствует летописец: «Тое же зимы. Выеха Юрьи из Володимеря в мале дружине, урядивъ сыны своя в собе место Всеволода и Мстислава. И еха на Волъгу с сыновци своими с Васильком и со Всеволодом и с Володимером, и ста на Сити станом, а ждучи к собе брата своего Ярослава с полкы и Святослава с дружиною своею. И нача Юрьи князь великыи совокупляти вои противу Татаром. А Жирославу Михаиловичю приказа воеводьство в дружине своей».
Став, как отметил летописец, на реке Сити, притоке реки Мологи, у села Станилова, князь Юрий устроил здесь лагерь, рассчитывая, что монголы не скоро обнаружат его. Вместе с великим князем пришли на Сить дружины его племянников: Василько Константиновича Ростовского, Всеволода Константиновича Ярославского и Владимира Константиновича Углицкого, а затем и небольшие отряды братьев Ивана Всеволодича Стародубского и юрьевского князя Святослава Всеволодича. Однако другие родичи не торопились к месту сбора великокняжеского войска. Больше всего Юрий Всеволодич рассчитывал на сильные полки другого брата – великого князя киевского Ярослава Всеволодича и его сына, новгородского князя Александра Ярославича, но по неведомой нам причине ни киевские, ни новгородские рати так и не пришли на подмогу Юрию Всеволодичу. Собравшееся же под его стягом 25-тысячное войско не шло ни в какое сравнение с воевавшей Владимиро-Суздальскую землю монгольской ордой. Впрочем, известие о том, что русские князья собирают на Сити новые полки, очень скоро дошло до врагов, разоривших к тому времени Владимир, Суздаль, Переяславль-Залесский, Стародуб, Дмитров, Юрьев-Польский и другие города Волжско-Окского междуречья. К реке Сить выступил с большим войском один из лучших полководцев Батыя – темник Бурундай.
Главный воевода великокняжеской рати, Жирослав Михайлович, выслал вперед сторожевой полк, состоявший из 3000 воинов. Командовал им «муж храбрый» Дорофей Семенович. Вскоре, однако, сторожа вернулась назад, сообщив Юрию: «Уже обошли нас, княже татары! Идут от Ярославля». Отступать было некуда и Юрий Всеволодич, выстроив свое войско, двинулся навстречу врагу. 4 марта 1238 года на реке Сить грянула последняя битва. Кровавая сеча длилась до вечера. В конце концов, монголы одолели. Один за другим падали княжеские стяги, гибли князья, воеводы и простые воины. Смогли вырваться из окружения с немногими людьми лишь Владимир Углицкий, Иван Стородубский и Святослав Юрьевский. В сражении погиб и Юрий Всеволодич. В исторической литературе известно и бездоказательное предположение Джона Феннела, о том, что «после захвата Василька большая часть войска бежала, убив, возможно, великого князя, пытавшегося их остановить: на гибель Юрия от рук своих людей указывает не только сообщение об отрубленной голове (?), но также и новгородский летописец, который в своем рассказе о событиях 1237–1238 годов относится к Юрию непочтительно…»[75]. Негативное отношение новгородцев к князю, не сумевшему отразить иноплеменное нашествие понятно, но допущение, что дружинники – профессиональные воины, с высоким чувством долга – не защитили, а убили своего государя слишком невероятно, чтобы оказаться правдой.
Вскоре после побоища возвращавшийся из Белоозера ростовский митрополит Кирилл нашел среди оставшихся непогребенных тел обезглавленный труп великого князя и похоронил его в Ростове. Через два года брат Юрия Ярослав Всеволодич, ставший великим князем владимирским, повелел перевезти тело погибшего князя во Владимир и захоронить в Успенском соборе.
В сражении на реке Сить лишь один из русских князей – Василько Константинович Ростовский – был живым взят в плен. Пораженные его мужеством и отвагой, враги отвели пленника в свой стан, расположенный у Шеринского леса и стали принуждать его присоединиться к ним. Гордый воин отказался от всех посулов Бурундая и тогда же был жестоко замучен его людьми. Сквозь толщу лет дошли до нас слова ростовского князя: «О глухое царство и скверное! Не отлучите вы меня от святой христианской веры. В великой беде мы, но ее наслал на нас Бог за грехи наши! А вас он накажет за души, что губите без правды».
Еще до Ситинской битвы 22 февраля 1238 года главные силы монголов осадили Торжок. В городе не было ни князя, ни княжеской дружины. Оборону возглавили «Иванко посадник Новоторожский, Яким Влункович, Глеб Борисович, Михайло Моисеевич». Две недели осажденные отбивали приступы врага, но 5 марта город пал.
После взятия Торжка лишь небольшой отряд монгольской конницы селигерским путем двинулся на Великий Новгород. 100 верст не дошли монголы до этого города. Теперь уже доказана ошибочность утверждения о том, что Батыя вынудила повернуть свои войска назад ранняя весна, наступившая распутица. Наоборот, как выяснилось, зима 1237–1238 годов была поздней и затяжной. Реки в тот год вскрылись почти через месяц после прекращения похода! Объяснить странное, казалось бы, решение Бату-хана можно лишь падежом лошадей, без которых конное монгольское войско действительно могло остаться в русском лесном краю не только до близкой уже весны, но и навсегда.
