– Аяна! Тили! – воскликнула радостно Нэни, обнимая их. – Мама тоже придёт? А Вагда? Отец уже здесь?
– Да, он там, разгружает стулья.
– Как я рада вас видеть! О, лепёшки. Поставь, пожалуйста, на стол, Тили.
Нэни сияла счастьем, и казалось, что от неё исходит какой-то нежный, чистый свет. Она заплела волосы расшитыми яркими лентами, перевив волнистые пряди и подколов их гребнями, и надела красивый новый кафтан цвета ягод рябины, украшенный по подолу мелкими бусинами и вышивкой, который подчёркивал её яркий, пылкий живой румянец.
– А вы почему не нарядились? – спросила она, оглядывая Аяну.
– Я переоденусь, когда пойду домой уговаривать маму оставить отца на этот вечер, – развела руками Тили.
– А мой праздничный наряд мне уже мал, – вздохнула Аяна. – Мне было тринадцать, когда Олеми выходила замуж, помнишь? Я с тех пор немного раздалась в плечах. В прошлом году он уже был мне тесен, и я едва досидела до танцев на празднике той девушки с мельницы. Я отдала его Лойке той осенью, но она же не носит такое платье, ты знаешь. Я переоденусь в цветную куртку и приду к началу праздника.
– Аяна, я зайду к вам сегодня вечером, и мы попробуем решить этот вопрос, – сказала Нэни. – Ведь завтра ещё праздник Ани и Анкана. К слову, о Лойке. Ты представляешь, что она недавно учудила? Я готова была лопнуть от злости, когда соседи мне рассказали... О, Миир, ты вернулся!
Миир подошёл к ней и взял за руку.
– Нэни, мне срочно нужно показать тебе кое-что в нашей комнате, внизу, – сказал он, глядя на неё. – Прямо сейчас. Здравствуй, Аяна. Тили.
Нэни прямо посмотрела ему в лицо, но Миир не отводил взгляд. Она опустила глаза.
– Пойдём, – сказала она мягко. – Всё равно гости соберутся не скоро.
Он увёл её, и Тили смущенно почесала мочку уха.
– Пойдём, Айи. Нам ещё много куда надо успеть.
Они подошли к Велави, матери Миира, которая стояла у столов с маленькой дочерью, и поприветствовали её.
– О, Тили! – сказала она. – Я слышала от Або, что твоему отцу стало лучше. Я рада. Надеюсь, твоя мама сможет оставить его ненадолго и прийти к нам. Аяна, милая, Алгар передал мне угощение для тебя и сказал припрятать до твоего прихода. Мы будем ждать. Приходите обязательно!
Они вышли на улицу, и Аяна повернулась к Тили.
– Слушай, а не хочешь зайти к Коде? Тут совсем небольшой крюк.
– А давай! – согласилась Тили. – Заодно поболтаем с Ани и Анканом.
Во дворе Риолты и Ванко было суматошно. Внуки Парриты, крича, носились по всему двору за большим рыжим котом, её дочь вместе с Риолтой возилась у печи. Ванко рубил дрова у сарая, а Ани с Анканом сидели у летнего очага и чистили клубни над большим ведром, толкая друг друга плечами и хохоча.
Тили помахала им, но они были слишком заняты друг другом и весело отмахнулись.
– Тили! – заорал вдруг Коде, выскакивая из сарая. – Это ты?
Он подбежал к ней и вдруг резко остановился, заметив Аяну, потом неловко похлопал Тили по плечу. Она хихикнула.
– Ну, это... Хорошо, что ты пришла, – запинаясь, сказал он.
– Коде, отец выздоравливает, – радостно сказала Тили.
Коде подался вперёд, но замер.
Аяна смотрела на происходящее с нарастающим недоумением.
– Эй, Коде... Ты какой-то странный сегодня, – сказала она, подозрительно глядя на него.
– Это потому, что я ночей не сплю, – сказал вдруг он очень жалобно. – Я страдаю. Анкан и Ани не дают мне покоя, они всё время хохочут и щиплют друг друга, и у меня болит голова. Тили, приходи сегодня ко мне и принеси что-нибудь от головной боли. Я не выдержу ещё одной ночи без лекарства.
Тили снова совершенно не к месту хихикнула.
– Коде, ты мог бы и сам прийти к ней, – покачала головой Аяна. – Ты уже выздоровел.
– Нет-нет, – сказала Тили. – Я приду. У нас мне будет очень неудобно его лечить.
Коде закашлялся так, что покраснел.
– Вот видишь, – сказал он, когда прокашлялся. – Я ещё болею.
Тили сунула ему коврижку.
– Держи. Приходи на праздник, будут танцы. Потанцуй со мной, и я приду сегодня лечить тебя.
Коде кивнул, и у него покраснели уши. Он закрыл их руками и большими шагами ушёл в сарай.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Аяна проводила его глазами и взглянула на подругу, но та была совершенно спокойна.
– Что это с ним? – спросила она, когда они вышли на улицу и направились в сторону двора Олеми.
– Наверное, последствия болезни, – сказала Тили, пожав плечами. – Ты же слышала, как Сола сказала – «долгий путь к выздоровлению».
Аяна кивнула. Мыслями она была уже с сестрой.
24. Прости мой порыв
Двор, куда переехала Олеми к своему мужу, Арке, располагался на примерно равном удалении от двора каменотёсов, где жил Брин, и двора арем Тосса, и был небольшим по сравнению с окружающими. Здесь издавна варили бумагу и переписывали книги, и Аяна частенько заходила сюда помогать раньше, пока не занималась столько шитьём и вышивкой.
На первом этаже здесь все помещения занимали мастерские, и лишь одно отводилось под зимний очаг. Дверь была приоткрыта, Аяна сразу пошла туда, и Тили направилась за ней.
Олеми сидела у печи с чашкой горячего настоя и разминала ноги. Аяна видела её четыре недели назад, и ей показалось, что с тех пор живот сестры стал просто огромным. Та вскинула глаза и радостно улыбнулась.
– Сиди, сиди! – замахала на неё руками Аяна, когда Олеми попыталась встать и обнять её. Она сама подошла и встала на колени, обнимая сестру и чувствуя, как племянник пинает её изнутри.
– Ничего себе, какой бодрый, – округлила она глаза, отстраняясь. – Это теперь всегда так?
– Да, – кивнула Олеми. – Я чувствую себя огромной, как тот кит, которого однажды вынесло на наш пляж. И внутри меня вертится бойкая рыбка. Айи, как мама? Она навестит меня перед родами?
– Да, она сказала, что зайдёт скоро. Ты ведь слышала все последние новости?
Аяна рассказала о событиях последних двух недель, и Олеми кивала или задавала уточняющие вопросы.
– Я почти не слышу новостей. Я теперь с трудом хожу, потому что у меня при ходьбе болит вот тут, – она показала на низ живота. – Олем Нети сказала, что у меня разошлись какие-то кости и мне надо беречься. Аяна, я теперь просто восхищаюсь нашей мамой. Она выносила и родила двенадцать детей. Двенадцать! Мне кажется, если все будут такие, как я, наша деревня просто вымрет. Мы до сих пор не вымерли только благодаря таким женщинам, как мама.
– Олеми, ты так ждала этого ребёнка, – сказала Аяна. – Осталось совсем чуть-чуть. Когда твой срок?
– Ещё недели четыре. Но олем Нети и Оланна говорят, что уже через пару недель нужно быть в любой момент готовой. Айи, я так устала. Эти дни тянутся просто бесконечно. Мне кажется, что я разваливаюсь. Посмотри на моё лицо.
Олеми и правда изменилась к концу срока. Её лицо покрылось тёмными пятнами, и она немного располнела.
– Олем Нети сказала, что пятна пройдут до следующего лета. Я очень надеюсь на это. Они с Оланной говорят мне побольше гулять, и я гуляю, и ребёнок подгоняет меня пинками изнутри, – рассмеялась она.
– Хочешь, я сбегаю за Пачу и приеду за тобой на маленькой телеге? Её почти не трясет, и ты сможешь побывать на празднике Нэни, – предложила Аяна.
– Нет, я лучше останусь дома. Если я устану, ноги всю ночь будут беспокоить меня. Они по ночам ноют так, что это сводит меня с ума.
– А Сола или олем Нети что-то говорили тебе на этот счёт? – спросила Тили.
– Да, они сказали, что есть травы, чтобы это вылечить, но они навредят ребёнку, – развела руками Олеми. – Поймите меня правильно, я безумно рада малышу, но это всё дается мне слишком тяжело, и я много раз подумаю, будут ли у него братья или сёстры.
Аяна предложила ей лепёшку, но Олеми отказалась, потому что после жареного у неё теперь болел живот.
– Пожалуйста, Айи, обними маму крепко-крепко, – сказала она, прощаясь. – И скажи, как сильно я её люблю.
Они вышли от Олеми в задумчивости.
