самолётик лист и вскинула бровь. То, что почерк был не Рабастана, сразу же бросалось в глаза.
– Кто это тебе записки шлёт? – Любопытный носик Марины тут же оказался в моём письме. – Любовные?
Сложив лист пополам, убрала в блокнот и осуждающе взглянула на кузину.
– Имей совесть, Маринка. Это личная переписка.
Она фыркнула и, взяв меня под руку, потянула вперёд.
– Ладно, давно пора тебе парня завести. Только что в этом секретного? Не понимаю.
Я не слушала, задумчиво покусывая губы. Нужно поскорее прочитать послание и понять, от кого оно. Но при Марине делать этого почему-то не хотелось.
В комнате, пока я заглядывала к Джейми и удивлялась его слишком уж длительному послеобеденному сну, кузина выпотрошила мой платяной шкаф. Бросив на кучу платьев беглый взгляд, примостилась на краешек кровати и всё же вытащила письмо из блокнота.
«Привет, моя прекрасная леди!
Как насчёт дружбы по переписке? Кивни, если согласна…»
Я дёрнулась и осмотрелась.
Никого, кроме бубнившей что-то под нос Марины, поблизости не было. Она едва ли не полностью скрылась в шкафу, проводя ревизию нарядов.
По спине пробежал холодок. Я вернула взгляд к строчкам.
«…Шутка! Я же тебя сейчас не вижу. Будет здорово, если пришлёшь ответ волшебной почтой».
И всё.
Озадаченно нахмурившись, перевернула лист и даже просмотрела его на свет. Никаких больше записей.
– Бред какой-то… – Сложив послание обратно в блокнот, крепко задумалась.
Похоже, меня решили разыграть. Узнать бы ещё шутника!
– Ух ты! Почему я раньше его на тебе не видела? – раздался приглушённый возглас, а следом более громкое: – Не носить такую красоту – преступление!
Я отложила блокнот и взглянула на Марину. На вытянутых руках она держала шёлковое платье нежного бирюзового цвета. Подол сверкал заметными лишь при движении морозными узорами, а невесомые бретели, по задумке дизайнера, должны были ниспадать с плеч.
– Потому что я купила его этим летом. Думала надеть на Зимний бал. Согласись, оно слишком шикарно для обычной вечеринки.
Маринкины глаза загорелись.
– Обещай, что в январе увижу на тебе это произведение искусства!
Вздохнув, улыбнулась:
– Обещаю. А сейчас лучше вернуть всё на место. – Описав красноречивым взглядом кучу вещей на кровати, приподняла брови. – Я уже знаю, в чём пойду. Иди, сама подготовься. Встретимся через два часа у твоей комнаты. Фаб так и не успел сказать, где пройдёт веселье.
– Ты права. – Она озабоченно потеребила подол обычной клетчатой юбки, а затем пригрозила пальцем. – Но смотри мне, без глупостей! Мы тебя правда очень ждём. За этот месяц совсем отдалилась…
– Я приду, – пообещала, коротко кивнув.
Когда кузина ушла, руки сами потянулись к блокноту. Снова. Вытащила злополучный лист записки, положила на кровать. Встала и направила на бумагу несколько заклинаний. Проверила на сторонние чары и следы тёмного колдовства. Откуда взялась эта паранойя, объяснить не получалось.
За прошедший месяц ничего плохого не произошло – нападение на дом Норрингтонов оказалось последним ходом таинственного некроманта. То ли он после этого решил залечь на дно, то ли готовился к чему-то более серьёзному. Но факт оставался фактом. Пострадавших от его рук больше не значилось.
На моё письмо Летиция ответила эмоциональным полотном в три листа. В подробностях рассказала, как всё произошло и как сильно она испугалась. Больше всего её ужасало то, что нежить целенаправленно ломилась в детскую к её младшему брату. Словно знали, где находится его комната. Если бы нарушенные кем-то охранные чары всё же, хоть и с опозданием, не сработали – могло случиться непоправимое.
К счастью, обошлось.
Но, несмотря на вполне спокойный сентябрь, сейчас я даже самой себе казалась слишком напряжённой и подозрительной, направляя на несчастную бумагу очередной луч света. Письмо всколыхнулось и загорелось. Не рассчитала силы.
Торопливо убрав огонь, прикрыла веки, вздыхая.
«Боже, Ванесса… Это всего лишь записка. Глупая шутка какого-нибудь адепта».
В дверь постучали, взрывая облепившую меня тишину. Распахнув глаза, посмотрела в сторону выхода.
Постучали ещё раз.
– Ну что ещё! Сказала же, приду… – Открыв, осеклась и замерла статуей.
Передо мной стоял Томиан, опираясь одной рукой на притолоку. Бледный и напряжённый, смотрел исподлобья, почти обжигал насторожённой синевой, так напоминающей чистое летнее небо.
Я резко дёрнула рукой, пытаясь захлопнуть дверь, но он оказался быстрее, не дав мне этого сделать. Ничего не оставалось, как попятиться.
Задержавшись на пороге, он медленно прошёл внутрь и так же неторопливо прикрыл за собой. Обернулся. Не поднимая головы, кинул на меня взгляд из-под упавших на глаза волос.
– Здравствуй, Несс.
Голос, более низкий, чем обычно, хлестнул по натянутым нервам, как по оголённым проводам. Кажется, я целую вечность его не слышала. Подавив острое желание броситься с объятиями, прикрыла на пару секунд веки.
– Привет, – пискнула, удивляясь, как беспомощно это прозвучало.
– Ты избегаешь меня, – вкрадчиво, не повышая тона.
– В последние недели, скорее, это делаешь ты.
В воздухе повисло такое напряжение, что было странно отсутствие треска и огненных искр. Томиан молча двинулся на меня. Я же отступала. Ноги сами тащили спиной вперёд, пока я этой самой спиной не ткнулась в закрытую дверцу шкафа. Вторая всё ещё распахнута, и чудо, что привалилась я не на полметра левее.
Том сжал пальцы на крае дверцы, отрезая меня от зияющей пустоты выпотрошенного Мариной шкафа.
– Верно. Решил подыграть. На какое-то время даже убедил себя, что так будет лучше. Обрадовался, что сама всё поняла. И избавила от своего присутствия рядом.
– Ч-что? – ошеломлённо хлопала ресницами, во все глаза глядя на него.
Он выглядел словно после долгой болезни. На таком близком расстоянии это особенно заметно. Том будто не услышал, скользнув взглядом по моему лицу.
– Это какое-то проклятье. Не иначе.
– Что ты несёшь, Старквуд? – попыталась пустить в голос стальные нотки.
Поднял глаза. Штормовое море, потемневшее перед бурей почти до черноты.
– Я тебя люблю, Ванесса. Люблю уже несколько лет.
Застыла, быстро заморгав.
– И
