Но как быть, если тебя не понимают?
— Когда человек дотрагивается до вещи — на ней остается его след. Как отпечаток. Чем меньше людей дотрагивалось — тем лучше читается. А до этой куколки дотрагивался только один человек, который ее и сделал. Я точно знаю.
— А при чем тут мои домашние?
— А кто еще имеет доступ в спальню госпожи? — ехидно поинтересовался Таши. — что‑то я сомневаюсь в доступности вашего особняка.
На лице пухлячка отразилась напряженная работа мысли. Секунд на тридцать. А потом лунообразное лицо вдруг как‑то сжалось, усохло, глаза сузились, сверкнув двумя лезвиями кривых ножей….
— Порву тварь! Кто?!
— Не знаю. Надо смотреть, — еще раз пояснил некромант.
— Дайте мне десять минут. Индира, милая, проводи сатро в голубую гостиную, — попросил пухлячок и скрылся за дверью. Лицо его на глазах разглаживалось, хотя глаза оставались кинжально холодными. Но кто там будет приглядываться к глазам? Правильно, не стоит заранее нервировать людей…
Еще сбежит злоумышленник‑то, лови его по всему городу.
Индира потратила эти минуты, чтобы напоить подругу. Ларена определенно удивлялась своему хорошему самочувствию. Сделала несколько глотков, ожидая спазма боли или тошноты, но когда ни того, ни другого не последовало, удивленно поглядела на подругу.
— Ина?
— Ларена, я тебе все еще объясню. А пока будь уверена — болезнь кончилась.
Ларена явно не понимала, что происходит, но спорить не стала. Покосилась на некроманта, который аккуратно собрал со стола свои рабочие инструменты — остатки свечей, куклу…
— Может… — заикнулась Индира, но Таши покачал головой.
— Это надо сжечь до пепла и развеять над текущей водой. Только тогда все закончится хорошо. Я сам займусь.
— Благодарю вас, сатро.
Индира коснулась рукава некроманта.
— Я уже говорила — вы можете всегда рассчитывать на мою помощь. Я повторю это еще раз. Род Каршао никогда не обвиняли в неблагодарности/
Таши взмахнул рукой.
— Индира, не стоит.
Но женщина покачала головой и мягко взяла некроманта под руку.
— Сатро, помните, вам стоит только сказать.
Таши кивнул.
Говорить он, естественно, ничего не собирался. С Каршао он уже свое получил. И вообще — для него это не работа, а мелочь.
Хотя… бескорыстный некромант?
Ладно, стрясем свое с пухлячка. Дело житейское.
* * *
Домашние сидели, стояли и разговаривали в небольшой уютной гостиной, обтянутой голубым шелком. Красивое местечко.
Таши сощурился прямо с порога.
Если уж быть честным — приглядывался он только к одному человеку — и не ошибся. Остальных проглядел так, для отвода глаз. Ткнул пальцем.
— Этот и тот ворует. Остальных можно гнать отсюда в шею, а вот эту — оставить.
Служанка побледнела, покраснела… да–да. Именно та. Которая пользовалась дорогими духами и ухаживала за госпожой.
Марис тоже побледнел — и принялся выставлять всех за дверь.
Через пять минут в комнате остались некромант, Марис, Индира и та самая служанка.
— а это и есть наша ведьмочка, — представил ее Таши.
— Милана, — выдохнул Марис.
— Я так понимаю, что вы ее — того? — светски уточнил Таши. — Бывает, конечно, но надо ж объяснять девушке, что стать законной супругой ей никак не придется.
Милана оскалилась. Зло и хищно. В ауре женщины вспыхивали и гасли темные искры.
— Какое‑то время назад она решила рискнуть. Сделала куколку… несложно если знать как. И подсунула. Мне интересно только — откуда такие знания?
— Не твое дело.
Таши вскинул бровь. Под капюшоном видно не было, но…. Сама напросилась, стервочка.
Любой, кто занимается темной магией, начинает от нее зависеть. Это некроманты, рожденные темными, не страдают от своей принадлежности. А остальные платят по закону равновесия. Аурой, силой, душой… открывают каналы, теряют целые куски ауры.
И становятся уязвимы.
В особенности для такого, как Таши, у которого магия течет в венах и пропитывает кости.
Некромант чуть шевельнул пальцами.
Девица взвыла и скорчилась, оседая на пол.
Ничего особенно серьезного в этом не было. Просто рано или поздно, темная магия, которой занималась девица, магия крови и смерти, разъела бы ее ауру — и Милана померла бы в страшных мучениях. Таши просто показал ей эту боль. Это несложно, да и хоши не прибегут. Но зато доходчиво.
— Хочешь, на час растяну? Или на сутки?
Вот этого Таши уже не мог. Показать и дать попробовать — запросто. Как детям — не суй пальчик в огонь, он горячий, вот дотронься самым краешком — больно? Будет еще больнее.
А вот растянуть…
Это намного тяжелее. Но девица, увидев милую клыкастенькую улыбку, поверила и так.
— Я н–не, я…. А…
Если суммировать рассказ, отставив в сторону потоки соплей, слез и страданий, все выходило просто. Почему все мужья думают, что могут гулять налево от жен — и те ничего не заметят? Потому что считают себя самыми умными?
Разумеется, Ларена поняла, что муж огулял смазливую служанку. И не в силах выгнать, начала ее гнобить.
То есть выкинуть девицу на улицу она могла бы. Вопросов нет. Но муж снял бы ей комнату, начал бы посещать… так еще противнее. Пусть уж под приглядом. А чтобы некогда было перед хозяином хвостом вертеть — работой займем. Да побольше, да попротивнее.
Откуда кукла?
А вот так. Это чего хорошего по миру мало, а всякой дряни — больше, чем надо. Бабка научила. И словам, и как куклу делать, она в свое время так же соперницу извела.
Таши только поморщился. Вот как к таким женщинам относиться?
Судя по Марису — плохо.
— оставляю ее на ваш суд, — решил некромант. И направился к двери.
Марис последовал за некромантом.
— Сатро, я ваш должник.
Таши покачал головой.
— я оказал услугу ларе Каршао.
— Это другое. Но я не хочу оставаться в долгу…
— Тогда с вас три золотых, — усмехнулся Таши.
— к‑как?
— дороже эта услуга не стоит.
Марис посмотрел на некроманта. Внимательно так, цепко… и снял с руки тяжелый золотой браслет.
— я не последний человек в этом городе. И Ларену люблю, хоть и позволяю себе иногда… неважно. Но если вы решите ко мне обратиться — с любым вопросом — передайте этот браслет. Я пойму,, что человек от вас. А это — просто в нагрузку.
Тяжелый кошелек лег в руку некроманта и Таши не стал отказываться. Для человека это дело принципа — так что ж…
Мужчина тихо выскользнул в темноту. Хорошо… темные любят ночь. Очень любят.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
