поставку оружия и медикаментов перед началом операции — завтра мы ее получим и встретимся с другими отрядами около цели. Народ по всей стране делает свой вклад в нашу борьбу и называет нас «Ядром», мы должны соответствовать этому, должны быть сильными и бесстрашными, иначе рухнет все то, что нас окружает. — Бойцы вокруг закивали, понимая все значение операции. — Наши люди в городе, куда мы выдвигаемся завтра, окажут нам всю возможную поддержку.
Надо действовать быстро! Мы оценим ситуацию и будем готовиться к следующему шагу. Часть информации вы получите на месте, когда закончим этот этап. Предлагаю отдохнуть сегодня, собрать вещи, а к рассвету быть наготове. Вопросы?
Тишина, все внимали и погрузились в раздумья. Молодой парень в синей спортивной куртке, сшитой еще в 90-е, сказал:
— Трофим, я из новеньких здесь. Хотел спросить не про план… C ним все понятно, Вы поведете нас, мы пойдем под Вашим руководством. Но почему им не ударить по городу ракетами или еще чем-то?
— Сынок, а они ударят, скорее всего… Но не забывай, что там есть производства, и сбои поставок им не позволительны. А даже если бы пошли ва-банк и решили снести город, то ядерного оружия давно нет, потому что его тайно утилизировали еще в 90-е по приказу «Креста». Скорее всего для того, чтобы подобные выходки не привели к разрушению городов, заводов и логистики в случае внутренних конфликтов. Представляешь, какую угрозу принесут радиоактивные облака те же? А вот артиллерию использовать могут, если захотят, если позволят — начнут войну с нами. Масштабную, такой давно не было…
Еще один молодой человек поднял руку и, увидев положительный кивок их лидера, задал свой вопрос:
— Я тоже не совсем по теме, извините, но хотел спросить. Что можно почитать сегодня, пока время есть, что у нас в лагере из литературы по нашей части? Извините еще раз, — стушевался паренек.
— Спроси у Шустрого, конечно, но я три книжки могу вспомнить из того, что сам читал про таких, как мы. Знаешь же, сколько партизан было во время немецкой оккупации и какой вклад они внесли в эту борьбу? Значит так, первая — это «Партизан: история сопротивления» Валентина Пикуля, вторая — «Партизанская война» Александра Хилла, ну, и последнее — «История партизана» Бориса Полевого. Все эти книги, как вы знаете, под запретом, но часть изданий сохранены нашими братьями и есть, думаю, и в нашей скромной полевой библиотеке. Вон рюкзак несет Шустрый. Изучай, малец, — улыбнулся Трошка, обрадовавшись такому вопросу.
Шустрый, крепкий мужчина средних лет, умудренный опытом и потерявший несколько пальцев на левой руке в боях, дал рюкзак с книгами парню, почесал лысину грязной рукой и сел на свое место:
— Знаете, вся эта ситуация, то, за что мы жизни кладем, — это же заслуга не только злобных иностранцев. Вы знаете, что было до купола? Многие из вас не родились еще тогда… Мы были втянуты в конфликты, и внутри страны тоже было жарко.
Наши руководители вели игры в своих шкурных интересах. Столько людей полегло… И знаете, Жириновского-то, который был президентом до Градова, снесли, и что нам говорили? Разоблачали культ личности, свалили все беды на него и его друзей. Но по факту многие военные и чиновники, кто были тогда при власти, и кто ответственен за то, что страну довели до страшной бедности, до войн, до развала державы в конце концов, сидят до сих в своих теплых кабинетах. Потому что они лояльны.
И «Крест», уверен, всему миру оправдывал все эти годы наш купол, говорил о наказании и изоляции России, о том, какие тут твари живут, а сами закрывают глаза на этих чинуш. Кормят их, дают им в тысячи раз больше благ, чем получаем мы. Это ли не лицемерие? Нет совести ни у тех, ни у других. Такие дела…
Молодой парень по имени Влад, доставший себе книгу из рюкзака, хлопнул по ней звонко ладонью и вставил свое слово:
— Согласен полностью! А знаете, я сравнить хотел их мир, тот, что за куполом, с Римской империей и Древней Грецией. Вот они забирают наши ресурсы, а мы для них расходный материал: даем зерно, электричество и полезные ископаемые, наши граждане делают для них грязную работу, трудятся на шахтах и химических производствах. А у них, наверное, благодать… Вот в Риме и Афинах почему могли себе позволить люди заниматься философией, математикой или просто наслаждаться жизнью? Не потому, что была демократия, и все работало как в сказке не потому, что они были лучше или хуже нас, а потому что у них были рабы. Существенный процент населения пахал, пока другие могли дискутировать, сидя в тогах. Конечно, это дало миру цивилизацию, науку, но представляете жизни тех несчастных, что попали в неволю? И вот теперь это мы.
Знаете ли вы, что слово раб на английском — slave, какое у него происхождение? От слова «славянин», ведь сотни лет на невольничьих рынках Европы главным товаром был раб, а больше всего среди них было наших собратьев. Невольничий рынок Крыма был долгое время центром продажи живого товара. Теперь нас не уводят в неволю, мы как рабочие в колонии трудимся и отдаем результаты своей работы начальству, которое их использует. Нам остаются крошки с барского стола в виде еды, воды и крова, и то — не всем…
Шустрый:
— Труд делает свободным…Немецкий лозунг концентрационный вспомнил.
— Братья, ваши речи важны, — вставил свое слово Трофим. — Хорошо, что у нас есть еще свобода мысли, что многие размышляют, решают бороться. Но давайте сейчас отвлечемся от грустного, завтра тяжелый день. Я предлагаю музыку. Стасик, доставай шарманку! — он довольно ловко махнул громоздкой рукой.
Они недавно нашли граммофон в соседней деревне, а вернее, им подарил его местный житель. И здесь, на расстоянии в несколько километров от цивилизации, они могли послушать музыку, не боясь, что их обнаружат. В запасе было несколько пластинок, в том числе с фронтовыми песнями, но были и особо интересные экземпляры. Стас установил инструмент на пень, вытащил пластинку с желтой наклейкой и аккуратно поставил на нее иглу.
Костер потрескивал, компания оживилась, полились слова из побитого старого граммофона:
Una mattina mi son svegliato
O bella ciao, bella ciao, bella ciao ciao ciao
Una mattina mi son svegliato
E ho trovato l’invasor…
Кто-то встал и начал похлопывать себя в грудь кулаком, за ним потянулись остальные — мужчины пели с гордым видом гимн итальянских партизан. Эта песня была по содержанию не такой радостной, какой она
