Но я никогда не брошу ее, внезапно подумал Аллан. В этот момент легкий ветерок растрепал волосы Маргарет, она отвела их, и от этого простого движения у него почему-то защемило сердце. Аллан взял Мэгги за руку, переплетя ее пальцы со своими.
— А как у тебя? — спросил он.
Она с улыбкой посмотрела на него.
— Что у меня?
— Каким было твое детство? — Аллан улыбнулся. — Уверен, ты была серьезной девочкой с милой, стыдливой улыбкой.
— Что ж, здесь ты прав. — В ее улыбке появился оттенок грусти. — Единственное, что я помню из своего детства, так это непрерывные переезды — из Ливерпуля в Манчестер, из Манчестера в Дерби, из Дерби в Плимут.
— Но зачем?
Маргарет пожала плечами.
— Полагаю, потому, что моя мать… потому что Дайана постоянно искала… лучшей доли. Она ведь была официанткой.
— В коктейль-барах? — спросил Аллан.
— Да. — Уловив в его тоне нотку пренебрежения, Маргарет с вызовом посмотрела на него. — Она старалась, как могла. Ее избранники, может, и были не совсем безупречны, но воспитывать ребенка в одиночку нелегко.
— Уверен, что она твердила тебе это постоянно.
— Нет! А в общем, да, она делала это. Но я хочу сказать…
— Дорогая. — Аллан отпустил руку Мэгги и обнял ее за плечи. — Прости меня. Я вовсе не хотел тебя обидеть, а просто пытался… представить себе, каково приходилось тебе — постоянно перебираться из города в город, а потом, после того как Дайана вышла замуж за моего брата, оказаться одной в ужасной частной школе.
Маргарет вздохнула и положила голову ему на плечо.
— Собственно говоря, — негромко начала она, — школа была не такой уж ужасной. Скучной, может быть. И никчемной. Ужасны были девочки — все они знали друг друга, были равны по происхождению. — Маргарет негромко рассмеялась. — Даже имена у них были одинаковыми, вроде Баффи или Маффи.
— А когда говорили, то цедили слова сквозь зубы, — улыбаясь, добавил Аллан.
— Верно. Но, несмотря на это, я была там счастлива. Ложилась в кровать и просыпалась каждый день в одном и том же месте, и по ночам мне не приходилось беспокоиться, закрыта ли дверь и в какое время мать вернется домой.
И вернется ли вообще, угрюмо подумал Аллан, и покрепче обнял Маргарет. Теперь ей не придется беспокоиться ни о чем. И никогда. Он позаботится обо всем, будет оберегать и защищать ее.
— Тот человек, который назвал детство «безмятежным», — сказал он как можно более непринужденным тоном, — очевидно, сам никогда не был ребенком.
Маргарет улыбнулась.
— Кто его знает, — сказала она. — Эти дети выглядят вполне счастливыми. — Она кивнула на двух маленьких мальчиков, бегущих навстречу с толстым кокер-спаниелем на красном поводке. — Ты только посмотри на щенка, Аллан! Разве он не прелесть?
Неожиданно щенок вырвался.
— Мисс! — крикнул один из мальчиков. — Вы не поймаете щенка?
Смеющаяся Маргарет высвободилась из-под руки Аллана и бросилась за собакой, тут же решившей, что эта игра гораздо интересней простой беготни по газонам.
Сунув руки в карманы джинсов, Аллан, улыбаясь, наблюдал, как Маргарет и спаниель бросаются то вправо, то влево, пытаясь обмануть друг друга. Это было соревнование — кто из них хитрее — собака или девушка.
Маргарет выглядела необыкновенно красивой. Совершенно лишенное косметики лицо горело от возбуждения и светилось весельем. Волосы, по его настоянию распущенные, рассыпались по плечам.
Смотреть на нее было сплошное удовольствие. Следить за грациозными движениями ее тела, зная, какое совершенство скрывается под надетыми на ней потертыми, мешковатыми джинсами, которые, как и столь же свободная майка почти до колен, принадлежали ему…
— Ты хочешь сказать, что у тебя нет джинсов? — спросил Аллан в шутливом ужасе, когда они утром начали одеваться.
Маргарет покраснела и объяснила, что в частной школе на подобные вещи смотрели с неодобрением, поэтому до сих пор она стесняется покупать столь легкомысленную одежду.
— Легкомысленную? — не веря своим ушам, спросил он и, вытащив из ящика майку и свои старые джинсы, потребовал, чтобы она их надела.
Маргарет подчинилась, попросив, чтобы он отвернулся.
— Перестань говорить глупости, — сказал Аллан, складывая руки на груди и надеясь, что ничем не выдал своего умиления ее скромностью, тронувшей его до глубины души. — Ты и не почувствуешь моего присутствия.
Она и не чувствовала — до тех пор, пока не начала застегивать молнию джинсов, вытерпеть это было уже выше его сил. Издав негромкий стон, Аллан решил, что завтрак может и подождать, и, подойдя к Маргарет сзади, одной рукой скользнул за пояс джинсов, а другой — под майку…
— Черт побери, — пробормотал он. Хорошенькое воспоминание посетило его здесь, прямо посреди парка.
Аллан постарался переключить внимание на что-нибудь другое. Поймав собачий поводок и передав его мальчикам, Маргарет повернулась и побежала к нему. Вид ее прекрасного лица и тела совсем доконал его.
— Черт побери, — повторил он и сел на траву.
— Что с тобой? — немного задыхаясь, спросила Маргарет и уселась рядом с ним.
— Ничего особенного, — ответил Аллан, скорчив гримасу; но, взглянув на ее озадаченное лицо, негромко рассмеялся и обнял за плечи. — Не могу поверить, что ты до такой степени на меня действуешь. Смотрел на тебя, думал, как прекрасно ты выглядишь в этих джинсах… и вдруг вспомнил, что случилось, когда ты начала надевать их, — и вот теперь меня нельзя показывать маленьким мальчикам и толстым щенкам.
— Тебя нельзя показывать… — Щеки Маргарет вспыхнули, она хихикнула и зарылась лицом в его плечо. — Ты серьезно?
— Она еще спрашивает! Чуть не выставил себя на всеобщее посмешище… — Он тоже засмеялся, но вдруг улыбка сползла с его лица. — Мэгги? Бывали ли у тебя моменты, когда все вокруг словно замирало? Когда тебе неожиданно начинало казаться, что наступил самый счастливый миг твоей жизни?
Их глаза встретились, и у Маргарет перехватило дыхание. Ей хотелось сказать, что она никогда не испытывала ничего подобного до самого недавнего времени.
— Да, — ответила она с легкой улыбкой. — Да, бывали.
Аллан кивнул с самым серьезным выражением лица.
— В данную минуту я испытываю именно такое чувство, — сказал он, нежно поправляя упавшую на ее висок прядь волос. — Все кажется… чертовски замечательным.
И, встретившись с ней губами, Аллан понял, что прекрасная незнакомка, прожившая в его доме пять долгих месяцев, перестала быть для него незнакомкой. Это была его жена, и он глубоко и страстно любил ее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
