Немного подумав, он сел прямо на пол, так же как сидела я, только с другой стороны от решетки. Весьма существенное различие.
— Почему ты согласилась это сделать? — Вопрос был задан без упрека, без ненависти, без презрения победителя к побежденному. Спокойно. Будто ему просто интересно узнать ответ. — Ведь ты не убийца.
— С чего ты взял? — с глухим смешком отозвалась я. — Может быть, на моем счету уже пятьдесят трупов.
— И на пятьдесят первом у тебя вдруг дрогнула рука, — фыркнув, подхватил он. — Нет. Будем считать, что я разбираюсь в людях. Убийство тебе в новинку. Так почему?
Смысла увиливать и отмалчиваться я не видела.
— Потому что настоящий убийца — ты.
Я смотрела на этого человека — и не могла, не была готова видеть в нем Сэнда. Требовалось приложить усилие, напоминая себе о шраме, который скрывался теперь под одеждой. Что ж, стало быть, Сэнд был всего лишь иллюзией, обманкой, как, собственно, и полагается на маскараде. Вера в то, что светлый аристократ может быть достойным человеком, таяла на глазах.
— Что за чушь? — нахмурился Уилфорт.
— Это не чушь, — отрезала я. — Для того чтобы быть убийцей, необязательно собственноручно держать кинжал. Достаточно отдать соответствующий приказ.
— Логично, — бесстрастно кивнул Уилфорт. — Стало быть, пославший тебя сюда человек — убийца. При чем тут я?
Его лицемерие, его цинизм, то, с какой легкостью он переводил стрелки на Брайана, бесило меня все сильнее. Брайан, возможно, не идеал, но Уилфорт в тысячу раз хуже.
— Ты хочешь уничтожить не одного человека, а целую масть. Так что не перекладывай с больной головы на здоровую.
Удивление, написанное на лице Уилфорта, казалось настолько искренним, что мне захотелось в срочном порядке записать его на ведущую роль в лучшем городском театре.
— С чего ты взяла?
Этот вопрос окончательно вывел меня из себя.
— С чего я взяла? — Я в бешенстве вскочила на ноги. — Только не надо морочить мне голову! Да, ты победил, я здесь, в камере, и больше уже отсюда не выйду. Но то, что я знаю, я знаю, и уж этого тебе не отнять! Все годы своего правления ты притеснял настрийских темных, поддерживал творящийся против них произвол, подписывал несправедливые приговоры!
— Ты снова несешь ерунду, — процедил он.
Ерунду, как же! Да одного взгляда на его перекошенное от злости лицо достаточно, чтобы понять: именно так дело и обстоит.
— Хочешь сказать, не ты отдал приказ закрыть школы для темных?
— Я, но на то есть причины.
— А вот в этом я нисколько не сомневаюсь!
— Какое «очаровательное» толкование фактов!
Он тоже поднялся на ноги, разозлившись не меньше меня.
— Самое что ни на есть логичное! — отрезала я. — Или хочешь сказать, что сделал это из лучших побуждений? А восьмерых темных, шестеро из которых — двенадцатилетние мальчики, ты с какой целью убил? Тоже из лучших побуждений?
— Черт побери, это уже переходит всякие границы!
— Бесспорно! — согласилась я, имея, однако же, в виду отнюдь не свое поведение. — И кто из нас после этого убийца?
— Это говорит женщина, обманом пробравшаяся в мой дом, которую я застал с занесенным надо мной кинжалом!
— У меня был единственный шанс избавить темных от повторения ужаса двухсотлетней давности, которое ты затеял! И я виновата лишь в одном: что упустила этот шанс!
— Ах, я уже и геноцид, оказывается, запланировал! А уничтожить планету я, часом, не собираюсь? Вы же, темные, умеете читать мысли? Может, тебе доступны мои сокровенные помыслы, о которых не подозреваю даже я? — осведомился он со злой издевкой.
— Не смей говорить о магии темных! — взъярилась я.
— А ты не смей голословно обвинять меня в таких вещах! — Он тоже вышел из себя. — Ненормальная фанатичка!
— Ах, голословно? Да я сама слышала, как ты говорил своему секретарю, что надо разделаться с темными и уничтожить Оплот!
— Что за бред ты несешь?!
— Бред или не бред, а я его слышала собственными ушами!
— Если хочешь знать, я стремлюсь объединить Настрию и Оплот, превратив их в единое государство, с равными правами для представителей всех мастей! И это вовсе не государственная тайна.
— С равными правами для всех мастей? Ха-ха-ха! — Я изобразила неестественный и совершенно невеселый смех. — И тебе, конечно, по чистой случайности даже не пришло в голову обратиться с этой целью к власти Оплота?
— Ошибаешься. Я обращался, и еще как. Приглашал их сюда, пытался напроситься сам. Не моя вина, что все попытки контакта обрубаются на корню именно вашей стороной.
— Ну конечно, во всем, как всегда, виноваты мы! — воскликнула я. — Темные не идут на контакт, темные не хотят выезжать за пределы Оплота (с чего бы это, в самом деле?), и темные, наверное, по собственной воле бросаются с обрыва?
— Черт возьми, мне надоели эти инсинуации! — взорвался Уилфорт. — С какой стати, скажите на милость, я должен все это выслушивать?
Развернувшись, он стремительно зашагал прочь от камеры.
Я снова опустилась на пол. Пожалуй, не следовало так его злить. Все-таки в данный момент мое положение полностью зависит от него. Но это понимание пришло как-то запоздало.
В скором времени я погрузилась в дрему. Сказалась бессонная ночь, насыщенная событиями и переживаниями. Проснувшись, я почувствовала себя не отдохнувшей, а, наоборот, совершенно разбитой. Было зябко. Шрамы на спине дали о себе знать, заныв от холода и сырости. Проморгавшись спросонья, я обнаружила возле решетки тарелку с завтраком, который, видимо, принесли, пока я лежала, отключившись. Я изучила содержимое и, поморщившись, отодвинула в сторону. Какая-то давно остывшая каша. Наверное, жительнице Оплота следовало бы быть менее разборчивой, но штука в том, что я почти с самого начала получила более высокий уровень жизни, чем большинство его граждан. Не просто за красивые глаза, конечно, но как знать, возможно, нынешний поворот по-своему справедлив.
Я все-таки сжевала черствый кусок хлеба, прилагавшийся к каше, и запила водой. Холод донимал все сильнее, поэтому я решила походить по камере, дабы хоть немного согреться в движении. А заодно подумать.
Мысли получались невеселые. Невкусный завтрак был, мягко говоря, не самой серьезной моей проблемой. А главное, я не знала, чего ожидать дальше. Допроса с пристрастием? Виселицы? А может, со мной не станут церемониться и попросту зарежут прямо в камере, а потом прикопают на тюремном дворе?
Была, конечно, одна ниточка, на которой я могла попробовать сыграть. А именно — сообщить Уилфорту, что являюсь его законной супругой. В случае если у него окажется слабое сердце, даже полученное от Брайана задание таким образом выполню. Вот только я опасалась делать это признание. Кто знает, быть может, Уилфорт лишь обрадуется возможности по-тихому стать вдовцом, решив тем самым проблему. Так что совсем не факт, что наш брак сыграет мне на руку. Словом, я решила помалкивать до последнего и высказаться лишь тогда, когда терять станет совсем уж нечего.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
