К тому же властная элита в Баку все время помнила о незримой угрозе, исходившей из Нахичевани. Об этом помнила и оппозиция. Шестидесятивосьмилетний Гейдар Алиев был избран руководителем парламента автономной республики и считался заместителем председателя Верховного Совета Азербайджана. Чтобы любым способом исключить даже возможность его участия в выборах, оппозиция примет антидемократический и идиотский по своей сути закон, запрещающий баллотироваться в президенты после шестидесяти пяти (?!) лет. Никто и не подумает скрывать, что эта поправка будет принята специально против Гейдара Алиева, чтобы ни при каких обстоятельствах не допустить его к власти во второй раз.
История посмеется над этими тщетными усилиями. Уже через два года, по настоятельным просьбам нового президента Абульфаза Эльчибея, Алиев вернется в Баку, встреченный восторженной толпой своих соотечественников, и сделает все, чтобы спасти республику от разгоравшейся гражданской войны, сохранить ее целостность и начать восстанавливать экономику. Политика – это высокое искусство умело приспосабливаться к обстоятельствам и использовать их.
Все эти ноябрьские дни жесточайшего противостояния в Баку проходили митинги и шумные собрания. Обвинения в адрес друг друга выдвигали различные политические партии. Начали создаваться вооруженные группировки под видом отрядов для защиты Карабаха. Многие из этих формирований позже будут использованы в борьбе за власть. Мурад с горечью и ужасом видел, что творится в его родном городе, в его республике.
Сессия Верховного Совета Азербайджана объявила о ликвидации автономии Нагорного Карабаха. В ответ армянские вооруженные формирования провели сразу несколько обстрелов азербайджанских сел в районе города Шуши. Обоих президентов – Муталибова и Тер-Петросяна – пригласили на специальное заседание Госсовета, где должен был рассматриваться вопрос о возможном примирении сторон. Казалось, что сам дьявол придумал эту историю с вертолетом, чтобы окончательно рассорить обе соседние республики и два соседних народа.
На следующий день Госсовет СССР потребует восстановить в Нагорном Карабахе конституционный порядок, вернуть статус автономии и разоружить все незаконные вооруженные формирования. Сессия Совета народных депутатов Нагорного Карабаха объявит, что отныне на территории области действуют только советские законы и не действует конституция Азербайджана.
Из Алма-Аты придет сообщение, что Иран готов выступить посредником в урегулировании отношений Азербайджана и Армении. Об этом заявит находящийся с визитом в Казахстане министр иностранных дел Ирана Али Акбар Вилаяти. Его заявление встревожит не только Москву, но и Вашингтон, Лондон, Париж, которые осознают, что на распадающихся обломках бывшего Советского Союза могут появиться такие мощные региональные «игроки», как Иран и Турция.
Однако уже на следующий день будет обстрелян другой вертолет, вылетевший в Агдам из села Джамили Аскеранского района. Машина получит четыре пробоины, но летчик сумеет посадить вертолет, и этот эпизод вызовет взрыв возмущения в Баку, когда на заседании Национального совета будет заявлено, что все проблемы необходимо решать собственными вооруженными формированиями и Госсовет СССР не может разрешить данный конфликт.
Началась принудительно-добровольная мобилизация в отряды самообороны в обеих республиках. В эти дни Союз писателей напоминал развороченный улей. Почти в каждом кабинете обсуждали возникшую ситуацию, предлагали свои методы решения, свои варианты компромисса или, наоборот, бескомпромиссной войны до победного конца. Мурад в отличие от болтающих литераторов, прошедший войну и тяжело раненный в Афганистане, с печалью и грустью слушал эти дилетантские рассуждения о возможных военных победах. Он понимал, во что может вылиться военный конфликт и какие необратимые потери понесут мирные города и села, на территории которых будут проходить эти столкновения.
Но, похоже, никто не хотел даже к нему прислушиваться. Люди переставали работать, повсюду останавливались заводы и фабрики, начались перебои с электричеством, с поставками продуктов. Только в Нахичеванской автономной республике сохранялась относительная стабильность. На следующее заседание в Ново-Огареве, где должна была состояться решающая встреча руководителей республик, Муталибов просто не поехал. Ему надоели упреки оппозиции в уступках и неспособность аморфного союзного руководства к каким-либо конкретным решениям.
Поздно вечером Мурад возвращался домой. Встречавшиеся прохожие были мрачными, задумчивыми, неразговорчивыми. Город менялся на глазах. Из прежнего веселого, открытого, солнечного, гостеприимного, общительного Баку, в котором слышались наречия многих народов и этносов, город становился угрюмым прибежищем беженцев и вынужденных переселенцев, прибывших из Армении и требовавших кардинального решения нагорно-карабахской проблемы.
Вечером ему позвонил один из знакомых писателей, который улетал в Ростов, где находилась его семья. У писателя-азербайджанца жена была армянкой, и он отправил ее с двумя детьми в Ростов, где жила его теща. А теперь собирался отправиться туда, чтобы навестить их. Он работал в одном из литературных журналов Союза и позвонил Мураду, чтобы предупредить его о своем отъезде.
– К чему такие сложности? – недовольно спросил Мурад. – Не нужно было их отправлять: в Баку осталось столько армян, жены и дети азербайджанцев, их никто не трогает.
– Вы не видели моего сына, – вздохнул писатель, – он так похож на свою маму и своего деда, ее отца. Любой прохожий сразу догадается, что в нем течет армянская кровь. И он все время дрался в школе, где об этом тоже знали. Не представляю, как мы дальше будем жить. Как вы думаете, когда все это закончится?
– Не знаю, – честно ответил Мурад. – Иногда я думаю, что мы обречены на «сто лет одиночества».
– Красиво звучит, – сказал позвонивший, – только мы и так уже живем в этом кошмаре почти четыре года. Многовато… Я все время перечитываю «Окаянные дни» Ивана Бунина. Купил эту книгу на русском языке в букинистическом магазине Праги еще три года назад. Такое ощущение, что мы вернулись в те времена. Только его «окаянные дни» были несколько месяцев, а у нас уже столько лет… И никакого просвета. Особенно сейчас, когда сбили этот вертолет.
– Вы поезжайте, ни о чем не думайте, – посоветовал Мурад, – и оставайтесь со своей семьей сколько нужно. Если понадобится, мы оформим вам творческий отпуск. Можете встретить и Новый год вместе с семьей. Так будет правильно.
– Спасибо вам, – взволнованно произнес писатель. – Вы знаете, Мурад Рагимович, я давно хотел вам сказать. Это не комплимент, честное слово, я говорю искренне. Вы очень мудрый человек, не по годам мудрый. И тонко чувствующий интеллектуал. Наши молодые так радикально настроены…
– Это меня война изменила, – мрачно пояснил Мурад.
– Да, я слышал. Наверное, вы правы. Наверное, все, кто возвращается из такого ада, немного меняются. Это как «чистилище». Может, и мы все изменимся, пройдя через эти испытания. Как вы думаете?
– Не знаю. Хотелось бы, но я не уверен.
– Вот и я не уверен. Поэтому и держу своих в Ростове. Спасибо за понимание. До свидания.
– До свидания. – Мурад положил трубку и вдруг подумал о Карине. Он вполне мог оказаться в положении этого писателя.
Карина. Ей, наверное, пришлось очень тяжело. Смерть бабушки, аборт… Он, конечно, ее обидел, оттолкнул, оскорбил. Она была не виновата в смерти его двоюродной сестры, трагически погибшей во время взрыва на железной дороге. А он, такой «понимающий и тонко чувствующий человек», повел себя как ничего не чувствующий хам. Даже если его чувство умерло, он не имел права так грубо себя вести. Мурад подошел к телефону, чтобы сделать заказ в Москву. И потом долго ждал, пока наконец телефонистка не сообщила ему, что номер не отвечает.
Ремарка
Николай Владимирович Жинкин, генерал-майор, заместитель начальника управления внутренних войск по Северному Кавказу и Закавказью, погиб в результате катастрофы вертолета. На похоронах в его родном селе присутствовали сослуживцы, представители командования внутренних войск, офицеры Генерального штаба, сотни земляков. Улица, названная именем его героя-брата Александра Жинкина, погибшего в Афганистане, теперь будет носить имя братьев Жинкиных. В селе Курашава Ставропольского края прошла траурная панихида по погибшему на своем боевом посту генералу.
В. Олиянчук. «Известия», 1991 год
Ремарка
Несмотря на принятые Госсоветом решения, конфликт очень далек от урегулирования. Влиятельные политические силы в Баку и азербайджанский парламент встали в открытую оппозицию Муталибову, критикуя его за слишком «мягкий» курс в отношении Армении. Широкий резонанс получило заявление турецкого премьер-министра Сулеймана Демиреля своему азербайджанскому коллеге Гасану Гасанову. Демирель призвал руководство республики к сдержанности в конфликте с Арменией. «Хочу выразить уверенность, что азербайджанские братья спокойно и хладнокровно оценят последние события и примут верные решения», – говорится в письме премьера Турции, которую считают основным союзником Азербайджана.
