мироздания, подчиняя последнее своим стремлениям и желаниям.
Правило являлось квинтэссенцией мастерства адепта — его собственным “Я” выраженным в сущность невообразимого могущества.
Так что, даже если бы Хаджар использовал все свои навыки и энергию Реки Мира — он все равно не смог бы потягаться с Правилом Гардаграга. С другой стороны дракон, используя Правило, лишал себя доступа к энергии Реки Мира, так что его пассаж про то, что они будут сражаться лишь собственной силой — не более, чем дань традициям прошлого, когда при вызове на дуэль объявлялись условия.
Использовавший Правило и Законы все равно лишал себя всего, кроме этого самого Правила или Закона. Именно поэтому битва на них и являла все, чего стоил адепт.
И все же, Гардаграг не спешил разворачивать свою власть над реальностью.
Дракон медлил.
А Хаджра смотрел ему за спину и ощущал нечто странное при взгляде на цветок вишни. Первый порыв восхищения и осознания крупицы сути мира охладел, оставив после себя легкую подозрительность.
Словно генерал забыл что-то. Вернее даже не забыл, а упустил. Что-то очень важное. Что-то связанное с цветком вишни. Но что именно?
Стоило ему попытаться задержать на этом свое восприятие, как дракон сделал первый шаг.
Горное ущелье тянулось между ними неровным овальным шрамом, обрамленным тянущимися к небу каменными стенами. Заснеженные вершины позволяли теням спускаться вниз, окружая поле битвы эфемерными зрителями, а заунывный вой ветра стал их голосами.
Отчего-то Хаджар ненадолго мыслями вернулся в прошлое, где когда-то он и сам стоял зрителем на границе схватки Лунной Лин и её возлюбленного.
Мотнув головой и освободив разум от лишних мыслей, Хаджар крутанул клинком. Его тело напряглось от предвкушения, а с губ срывались облачка пара. Давно уже они с Синим Клинком не сходились в битве с противником заведомо намного могущественнее.
Генерал словно ощущал стремление своего меча рвануться вперед и утолить жажду схватки. Это оружие уже давно стало неотъемлемой частью Дархана, такой же, как и его мерно стучащее сердце. А может так лишь казалось из-за того, что меч гудел с едва уловимой силой, резонирующей в том самом сердце.
Когда два воина встретились взглядами — две пары небесных голубых отсветов вспыхнули в пространстве и сама атмосфера ненадолго вздрогнула от мощи, скрытой в них.
— Что же, — выдохнул Хаджар. — Пусть так…
Не проронив ни звука, генерал первым бросился в атаку, а его Синий Клинок растворился в воздухе, слившись с призванным, без всякой энергии Реки Мира, ветром. Вихри ревели вокруг него бушующей безумием бурей, ускоряя и без того размазавшегося в пространстве Хаджара, двигавшегося со скоростью и ловкостью, которую не могли себе представить и сильнейшие из Небесных Императоров.
Но Гардаграг не был Небесным Императором. И даже человеком исполинский воин не являлся. Его тяжелый меч, превышавшие все разумные размеры, легко пронесся сквозь пространство с практически непринужденной легкостью. И когда ледяное лезвие рассекло воздух, то снежная вьюга встала бок о бок с драконом, создавая вокруг него непроницаемый щит.
Две родственные стихии столкнулись в круговерти ветра и льда, превращая ущелье в поле битвы первобытной мощи.
Хаджар, не взирая на вспыхивающие вокруг него удары меча, раскалывающие землю, оставляя на ней ледяные шрамы, несся сквозь пургу. Его движения выглядели одновременно плавными и грациозными, словно тот полагался вовсе не на собственные ноги, а на потоки ветра, заменившие ему стопу.
Синий Клинок танцевал в его руках, радостно крича в восторге от битвы. Острие меча рассекало воздух со смертоносной точностью и каждый удар порождал стальные разрезы в пространстве, устремлявшиеся бликами гибельного света в сторону противника.
По мере того, как Хаджар сокращал расстояние между ним, он призывал все больше и больше ветров. По какой бы причине Гардаграг не тянул с призывом Правила — сильно много шансов Дархану не представится.
А дракон, словно ожившее олицетворение самого понятия — разрушение, будто только и ждал, когда противник подойдет поближе. Стоило Хаджару оказаться на расстояние меньше, чем в пять метров, как Гардаграг взмахнул титаническим мечом. Воздух вокруг стали зарычал и запылал силой далекой от энергии или Терны, но достаточной, чтобы далеко не метафорично заставить вздрогнуть горы.
Ледяные лезвия, выкованные вьюгой, столкнулись со скалами и раздробили их на сотни осколков, а затем те, повинуясь танцу метели и пурги, устремились в сторону Хаджара.
В этот момент Дархан высвободил часть накопленного ветра и тот заструился по его венам и жилам. Когда каменные осколки-мечи приблизились к нему, то генерал начал двигаться подобно колышущемуся камышу.
Каждый раз когда казалось, что вот-вот и осколок ударит в грудь, раздробит голову или ногу, поразит живот — время вокруг генерала будто замедлялось. И еще недавно стремительно летящие снаряды застывали в воздухе, замедляясь до скорости лениво ползущей улитки и Хаджар обтекал их так же просто, как ручей обтекает незаметную кочку.
— Прекрасно, смертный! — ревел сквозь вьюгу дракон. — Я бы хотел однажды взглянуть на твое Правило! Оно воистину будет прекрасным! Но, увы, твой путь закончится здесь!
Хаджар вынырнул из-за стены летящих в него камней и занес клинок для удара, но увидел перед собой самодовольную клыкастую ухмылку. Пропала напускная вежливость, а философия Древнего уступила место пылу битвы.
Дракон тоже желал утолить жажду сражений. В конце концов это то, во что превратилась их жизнь — путь от одной битвы к другой.
Гардаграг вновь взмахнул своим гигантским мечом и поток льда и снега сорвался лавиной с кромки лезвия, устремляясь в сторону Хаджара неудержимой волной смерти и опустошения.
Генерал легко, на подобие кисти художника, взмахнул клинком, позволяя ветру вырваться сквозь меч. Порыв северной бури, рожденный Синий Клинком, столкнулся лоб в лоб с лавиной.
Две силы боролись в какофонии стихийной ярости. Ветер выл и рычал, пытаясь разбить лавину, а лед трещал, сражаясь за свой престал над снежными пустошами.
И среди этого водоворота стихий, фигура Хаджара закружилась в неуловимом порыве осеннего бриза, несущего с собой обещание скорого сна. Вечного сна.
Струясь между сиянием вспышек стали, Дархан, наконец, сократил расстояние и подошел на расстояние удара меч. Дракон зарычал, прекрасно понимая, что не может дать проворному противнику переломить ход сражения и перетянуть на свою сторону преимущество в разнице роста и длины клинка.
С очередным, нечеловеческим криком, он взмахом ладони заставил снег под их ногами разойтись
