да ладно, при отсутствии гербовой пишем на туалетной. Одна у Молота, вторая мне и третья у командира. Пошли...
Я, Андрей и Антон с чёрного хода. Командир, Вовка, Витек и Димас с парадного. Как это ни забавно, но дверь не закрыта. Тем лучше, нам же проще. На входе оставляю Андрюху-Пепла, он здоровый кабан — пусть дверь охраняет. В доме темно и приходится двигаться очень осторожно, что б ни зацепить чего-нибудь. Света падающего сквозь окна едва хватает, что б видеть силуэты предметов.
— Мажор, смотри, — Антон показывает на ступени ведущие вниз.
Подвал? Не было печали. Если так, то и заложники, скорее всего, там. Надо посмотреть. Вот только командир рассчитывает, что мы с этой стороны идём. Видимо поняв мои сомнения, Листик предложил:
— Давай я посмотрю. Если заложники там, то охраняют их два-три человека от силы. Справлюсь.
— Давай. Если найдёшь, останься с ними.
И вот бесшумно передвигаясь, Листик спускается вниз. Вот ведь позывной у парня. А какой ещё может быть у человека с фамилией Листьев? Конечно, сперва все было по-взрослому: Лист — вот только не прижилось.
Проверив несколько дверей, никого не нашёл и вот приоткрыв очередную — слышу храп. Почти ползком добираюсь до кровати, спит красавец, на соседней кровати ещё один. Как там пел незабвенный Андрей Миронов? «Чик-чик — уноси готовенького!» Правда, уносить никуда не надо — пусть тут лежат.
Иду дальше. Голоса. Из-за приоткрытых дверей пробивается полоска света. Гляди-ка, в карты режутся! Сколько их? Четверо? Хотя возможно, что и больше, за дверью не видно. Хотя нет. Вон шкаф со стеклянной дверкой, но лучше рассчитывать на худшее. Эх, вот сейчас бы ускорение пригодилось... Но, увы!
Помните, я рассказывал, что Рогожин обещал научить меня? Вот он и учит. Как он мне объяснил:
— Теперь при любой стрессовой ситуации, будет включаться ускорение. Мало того, что оно может просто убить тебя, при такой-то скорости, так ты ещё и развиваться перестанешь — привыкнув к нему. И тебя, не только истеричные бабёнки, детишки начнут резать! Вон только пузо зажило! Так что проведём привязку к «Чувству Смерти», а то мало ли... Развивай свои реакцию и скорость. Адреналиновое ускорение куда надёжнее, хотя и не даёт такого преимущества, а вот потом... потом, мы все это смешаем — конфетка получится.
Нет, я командира понимаю, но ведь охото всё и сразу, а тут пахать надо как медному котелку. Да и заморочек оказывается... Ну да ладно, Рогожин садист известный: все жилы вымотает, но и результат всегда на лицо! Вот и терплю, тренируюсь скрипя зубами, развиваю реакцию. Радует только одно! Не один страдаю, а вместе с парнями, командир и их гоняет, как потерпевших! Говорит, что лучше он нас угробит, чем бандюки — типа не так больно. Врёт! Как есть врёт! Бандит что? Прибил его и нормально, а капитана хрен прибьёшь... Хотя стоп. Что-то я увлёкся. Нашёл о чём говорить... Лучше, я сейчас этих самых бандитов мочкану!
ПБ (пистолет бесшумный) в правой руке, в левую нож на всякий случай. Вперёд...
Пук, пук, пук, пук... «Четыре трупа-а-а, возле танка-а-а, дополнят утренни-и-ий пейзаж!» Ох и прёт меня, в ушах: бум, бум — колотится сердце. Вот так вам, суки, это не пацанов безоружных шпынять. Это Десант на тропе войны. Даже шевельнуться не успели. Так пора! Не всех ещё зарезал я-а-а-а! Ах, где же вы сучёнки, сучёнки? Отрежу бороденку-у-у, бороденку-у-у!
В этой злой эйфории охватившей меня, я чуть не влип, когда подходя к очередной двери, нос к носу столкнулся с выходящим бандитом. Недолго думая воткнул ему в живот нож и, толкая его впереди себя, ввалился в комнату. Пук, пук... И двое смотревших телевизор полуночников валятся на бок, с простреленными головами. Закрыв дверь, сполз по стене и обхватил голову руками...
«Чёрт! Что со мной? Я только что, чуть не завалил всё дело: если бы кто-нибудь закричал или просто грохнулся с шумом? Надо успокоиться, боевой азарт это хорошо, но только пока не заносит, как меня. Всё! Нет времени рассиживаться, соберись тряпка! Вперёд!»
Не судите меня строго, ведь я только что убил десяток человек. Пусть они бандиты, но ведь люди! Мне не жалко их, я просто пьян от крови. Встречаю Балагура, узнаю по фигуре и манере движения. Подаю едва слышный сигнал — свои. Идём наверх, там снова расходимся в разные стороны. Оп-па! Что за звук? Похоже на стон!
Приблизившись к двери прислушиваюсь. Ну, точно! Вот опять! Потихоньку давлю на ручку, и с замиранием сердца толкаю дверь, едва-едва. Только не скрипни, не скрипни... Пытаюсь хоть что-нибудь рассмотреть в образовавшуюся щель. Ничего не видно, кроме стены. В комнате горит не яркий ночник и в висящем на стене зеркале отражается... Твою мать!
А видно в нём: широко раздвинутые женские ножки, а между ними волосатая мужская задница!? От это я сходил на диверсию! Пытаюсь рассмотреть, а не блондинка ли... Тьфу ты, идиот! Если бы насиловали, то женщина не стонала! Наверное! Тут я не специалист... И тут, как бы в подтверждение моих слов, слышу: «Хасан, ты настоящий мужчина! И бла, бла, бла...» Главное здесь: «Хасан» и то, что женщина говорит по-французки. Сомневаюсь, что найдётся много местных женщин в порыве страсти балакающих на языке Наполеона. И так — Мадлен. Фамилии Эльза не знала, но вот то, что наёмница француженка — указала однозначно. Вот это фарт — сразу два фигуранта! Надо брать живьём. Только как? Два таких хищника просто порвут меня — только дай шанс. Но делать нечего — надо, да и бесшабашная весёлость, всё ещё бродит в крови...
Прижимаюсь к полу, чтоб, если что, не отразиться в зеркале и толкаю дверь: не сильно, как будто сквозняком качнуло. Глупо, но может и прокатить. Стоны и всхлипы продолжаются. Не заметили? Или может Мадлен извращенка и надеется, что за ней подглядывают? Ох, тяжела ты жизнь диверсанта. Пытаюсь подсмотреть в щель между косяком и дверью. Вроде глаза закрыты: стонет и подмахивает,
