Фауста: «
Alles Vergängliche ist nu rein Gleichnis» («Все преходящее – лишь намек на что-то»).[89] Это намек на то, что нельзя выразить словами, что неподвластно всем способам словесного выражения и всем образам. У меня более прозаический взгляд на все это – скорее теологический, чем мифологический. В теологии бог считается истиной в последней инстанции, неким сверхъестественным явлением. Если божество непрозрачно для восприятия, тогда оно не открыто для трансцендентного, не открыто тайне наших собственных жизней.
В поэтических мифологических системах та сила, к которой человек обращается, представляет собой преувеличенное описание сил, свойственных самому человеку. Божество соответствует способности верующего переживать божественное и нести это в себе. Это отражение собственной позиции человека в иерархии духовных ценностей. Как гласит одно из изречений Чандогья-упанишады, созданной примерно в 900 г. до н. э. в Индии: «Tat twam asi» («То ты еси» – «Ты и бог – это единое целое»). Таинство вашего бытия – это необъяснимое, невыразимое словами чудо, к которому вас метафорически отсылают образы божеств вашего пантеона. Есть еще и такое изречение из Брихадараньяка-упанишады: «Люди говорят: Молись этому богу! Молись этому богу! – Тому богу, другому богу – вся эта вселенная – творенье божье!»[90] Те, кто ищет объект поклонения вовне, совсем ничего не понимают. Обратитесь вглубь своей души, там вы и найдете отпечатки тайны бытия.
Именно эта мысль и заключена в древней египетской Книге Мертвых, когда умершего называют «Осирис по имени…», например «Осирис Джонс». Человек отправляется в царство мертвых, в загробную жизнь – к трону Осириса, умершего и воскресшего бога. То же самое произошло и с Иисусом Христом. Умерший человек на пути к Осирису сам становится Осирисом: он – это Оно. По пути в загробный мир «Осирис Джонс» понимает, что все божества, которым он поклонялся, – лишь элементы таинства его собственной жизни; он погружается в серые сумерки загробного мира и имеет право сказать о себе: «Мои волосы – это волосы Нут, мое лицо – это лицо Ра, мои глаза – это глаза Хатор. Любая часть моего тела – это часть тела кого-то из богов».[91] А потом он говорит: «Я был вчера, сегодня и буду завтра, и мне подвластно родиться во второй раз. Я и есть та тайна, благодаря которой возвысились боги».[92] В вашем пантеоне отражается идея о том, что вы есть то, что вы видите, и вы должны признать себя источником того, что и порождает мифологию.
В прозаическом подходе к мифологии, который я бы назвал теологией, бог рассматривается как истина в последней инстанции: он не с нами, он – где-то там, далеко, и вы не можете идентифицировать себя с ним, вам нужно установить с ним отношения. Поэтому я делаю различие между этой системой и той, в которой указывается на единение и идентичность этих сил или реализацию этих таинственных сил в вашей собственной жизни через органы вашего тела, в вашей фантазии. Когда великие йоги в Индии, которые поклоняются Шиве как своему богу, осознают это, то они наряжаются как Шива и говорят: «Sivo ham» («Я и есть – Шива»). Вы можете прожить свою жизнь так, словно вы и есть Шива. И если она будет достаточно долгой, наполненной верой и надеждой на лучшее, то в конце концов вы поймете, что так и есть. В синтоистской ветви буддизма это называется «фазой пробуждения», когда вы осознаете, что никто не сможет отнять у вас вашу внутреннюю духовную жизнь и энергию, которые наполняют Вселенную, зажигают в небе звезды, питают птиц и деревья в лесу, потому что эти сила и энергия поддерживают и вас тоже. Вы – часть этой вечной тайны.
С теологической точки зрения, где утверждается, что создавший вас бог – это некое внешнее явление, страшным святотатством будет сказать: «Я – божественное существо». Христа за это распяли, и поэтому сказать такое – значит солгать. Библейские религии – иудаизм, христианство, ислам – это религии, где с божеством выстраивают особые отношения, в них все строго регламентировано. Как общаться с Богом? Вы можете установить свои отношения с ним, если станете частью определенного сообщества, а таких сообществ существует два. Одно – биологическое; у таких сообществ существуют племенные религии, и, родившись в этом племени, вы поклоняетесь его конкретному божеству. А второе я бы назвал сообществом мировых религий, и это единственное сообщество, которое приобщает вас к Богу.
Великие мировые религии – это буддизм (скорее построенный на мифологии, чем на особой системе религиозных взаимоотношений с Богом), христианство и ислам. Буддизм относится к индуизму как христианство и ислам – к иудаизму. Индуизм и иудаизм – это племенные религии. Человек рождается индусом – и не просто индусом, а человеком, принадлежащим к конкретной касте, – или человек рождается иудеем. Современным иудеям, утратившим иллюзии в отношении теологического аспекта религии, приходится нелегко, поскольку они могут утратить свою религию, но при этом все равно останутся иудеями, это накладывает на них двоякую ответственность.
Иудаизм, христианство и ислам принципиально отличаются от индийских религий, поскольку они скорее прозаичны, чем поэтичны, а вот индуизм и буддизм по сути своей метафоричны.
В связанных с Богиней мифологиях древней и античной Европы многое берет начало от истоков сельского хозяйства и одомашнивания животных. Древнейшие малочисленные группы кочевников, охотников и собирателей психологически испытывали совершенно иные проблемы по сравнению с представителями более поздних оседлых сообществ, где начинает развиваться дифференциация общества. В самых древних кочевых племенах каждый представитель сообщества был полностью приобщен ко всему его культурному наследию. Там существовали культурные различия, самое явное – между ролью мужчины и женщины. Второе принципиальное различие зависело от возрастной группы, к которой относится человек – дети, молодежь, люди зрелого или преклонного возраста. А третье различие – между рядовыми людьми этого сообщества и шаманом, пережившим глубокий психологический кризис под воздействием динамических энергий, отраженных в символике мифов этого сообщества.
Но с развитием городов на Ближнем Востоке, около 3500 лет до н. э., возникло общество с настоящей, узкой специализацией жителей. Теперь там были профессиональные правители, профессиональные землепашцы, а впоследствии и профессиональные ремесленники – гончары, плотники и т. д. В это время получила развитие мощная социологическая мифология, смысл которой заключался в том, что такое разнообразное общество, тем не менее, представляет собой единое целое. Подобная точка зрения явно прослеживается в индуистской кастовой системе: все мы – части единого тела, и каждый отдельно взятый человек – словно клеточка огромных органов этого тела. Брамины, или жрецы, руководят обществом, это его голова; кшатрии, или
