Я прошел под рябинами. Их красные ягоды казались распухшими, готовыми вот-вот лопнуть. Я не успел постучать, как Анита открыла дверь; ее лицо окаменело от страха; красные камни на ее кольце казались связанными с ягодами рябины, горели красным светом, напоминающим артериальную кровь, и я скорее шел за ними, чем за ней. В приемной появился Деннис Финнеган, и у меня слегка закружилась голова от параллели с событиями предыдущего утра. Я показал ему первую полосу «Ивнинг гералд», и он закатил глаза и покачал головой.
— Там сказано, что на него составляется досье, — доложил я.
— У них нет оснований для преследования. Они могут доказать, что он побывал на обоих местах преступления, но до сих пор нет никаких вещественных доказательств, несмотря на болтовню в газетенках, нет мотива, и, следовательно, с моей точки зрения, у них не дело, а пустышка, — заявил Финнеган. — Я боюсь, что Шейн…
Из кабинета вышел Шейн Говард, одетый в твидовый пиджак и коричневые брюки, выглядевший так, будто он в них спал, с лицом, осунувшимся и бледным, возвещавшим, что он не спал вовсе.
— Вспомни черта! — весело провозгласил Деннис Финнеган, как будто появление Говарда было для него замечательным, хотя и неожиданным событием. Однако по лицу было видно, что он раздражен.
— Пойдемте, мистер Лоу. Деннис, ты жди здесь.
— Шейн, я полагаю, что целесообразнее мне находиться в комнате…
— Деннис, ты мне смертельно надоел. Я доверяю Лоу. Пойдемте, приятель.
— Если вам без разницы, я бы хотел поговорить на улице. Задний сад годится?
— Да? — с сомнением сказал Шейн Говард.
— У стен есть уши, — заметил я.
Он улыбнулся:
— Как всегда, вы правы. Сейчас, только пальто найду.
Шейн Говард вошел в свой офис. Деннис Финнеган подошел ко мне поближе.
— Надеюсь, что то, что Шейн вам скажет, не дойдет до ушей одного детектива-инспектора в Сифилде, — попросил он.
— Надейтесь сколько хотите, — ответил я. — Вы делаете свою работу, а я — свою.
Лицо Финнегана на мгновение потеряло свой благодушный вид, и в маленьких выпуклых глазках мелькнула ярость. Я отодвинулся от него. Тут как раз из кабинета вышел Шейн в бежевом замшевом пальто.
— Тогда пошли, — предложил он.
Я спустился за ним вниз, прошел через кухню с каменным полом и дальше в сад. Он закрыл за нами дверь, повернулся ко мне и рассмеялся:
— Ну и морда была у Денниса! Обхохочешься. За последние сутки я навидался этого дерьма.
— Я уверен, что он хочет только помочь вам.
— Да неужели? А вот я совсем в этом не уверен, мать твою, совсем не уверен.
— Что вы хотите этим сказать? Думаете, он заинтересован в Рябиновом доме, в завещании вашей матушки?
Говард изумленно взглянул на меня. Его крупное лицо обладало способностью отражать все его эмоции: гнев, удивление, изумление, причем все так живо, как у героев мультиков.
— Откуда вы знаете про завещание?
— Он из-за него приезжал сюда вчера утром. Он думал, что вы хотите, чтобы я шпионил за Джессикой, нарыл бы что-нибудь на нее, чтобы она не запрашивала слишком много при разводе. Я сказал ему правду. Про завещание я ничего не знал.
— Рябиновый дом достается мне. И знаете, я бы этого не хотел. Сандра ведет себя очень тактично, но я-то знаю, что бы я чувствовал, если бы дом достался ей.
— Тогда почему бы вам самому его не поделить?
— Знаете, может быть, я так и поступлю. Ведь во скольких домах вы можете жить?
— У Джессики имелись какие-нибудь планы на дом?
— Она считала, что его лучше снести совсем, построить здесь жилые дома, в том числе многоквартирные. В этом климате можно было бы заработать целое состояние.
— А Сандра возражала?
— Мы все знаем, что она хочет построить четвертую башню. Это ее мечта. И для нее есть только одно место — то, где сейчас стоит этот дом. Мне же не хотелось лезть в эти дела. Если честно, я ни в какие обсуждения не вдавался. — Говард неожиданно повернулся ко мне. — Послушайте, я их не убивал, ясно? Дэвида Брэди и Джессику. Я не убивал ни того ни другую. Не могу сказать, что не хотелось. Даже могу добавить, что не знаю, как бы поступил, если бы застал их вместе. Но кто-то добрался до них раньше. Клянусь, это правда.
— Расскажите мне, что случилось. Вы рванули из клиники как сумасшедший.
— Кто-то позвонил мне…
— Мужчина, женщина?
— Не могу сказать. Низкий голос, но не слишком. Странный.
— Как будто звонивший не хотел, чтобы его узнали?
— Возможно. По правде говоря, то, что было сказано, заставило меня напрочь выкинуть из головы, как это было сказано.
— Так и что вы услышали?
— «Твоя жена спит с Дэвидом Брэди. Она сейчас в его квартире».
— И что вы сделали?
— То, что и предполагалось, я так думаю. Кто-то обвел меня вокруг пальца как последнего идиота…
— Что вы сделали?
— Сел в машину. Рванул к дому Брэди. Поднялся на лифте. И увидел его — мозги на полу, громадный гребаный нож торчит из груди.
— И что вы сделали?
Говард шумно вздохнул, напомнив мне спящую лошадь в тихую ночь.
— Ничего. Расстроился. Сбежал. А затем… все как я уже вам рассказывал. Бродил по лесу в Каслхилле. Потом вернулся в Рябиновый дом.
— И вы не беспокоились о безопасности Джессики? Не позвонили, не узнали, все ли у нее в порядке?
— Я должен был. Не знаю, почему я этого не сделал. Знаете, запаниковал. Не мог ясно думать.
— Но человек, который вам звонил, ведь явно пытался вас подставить?
— Похоже на то.
— Как вы думаете, кто убил Дэвида Брэди?
— Не знаю. Теперь я знаю, какое дело он затеял с Эмили. Мне кажется, я мог бы его сам убить.
— Эмили не могла это сделать?
Говард покачал головой:
— Не та девочка, которую я знаю.
Но, как начало выясняться, тут могли быть самые разные варианты.
— Кто убил вашу жену, Шейн?
— Я не знаю. Я не знаю.
Мы дошли до разукрашенного пруда. Я посмотрел на вделанные в бортики камни.
— Вы что-нибудь знаете об этих камнях? — спросил я. — Кровавых камнях?
— А, это просто дерьмо, стекляшки. Сандра их туда вставила.
— Сандра? Не Джессика?
— Нет. Правда, Джессика не хотела оставаться на ночь в клинике, после того как мы поженились. Говорила, ей там не по себе. Она настояла на новом доме.
— Так этот сад…
— Когда я открыл клинику, Сандра сделала этот пруд. Пожалуй, это было в середине восьмидесятых, после того как старик умер. Сказала, что это своего рода мемориал.
— Кому?
— Старику, наверное. По правде? Я играл в регби и старался расширить практику, завлечь пациентов. У меня не было времени для беспокойства. Иными словами, плевал я на все это.
— А камни?
— Я же уже говорил. Какая-то абракадабра Нового времени. Сандра всем этим очень увлекалась. Такое время было, все как помешались: исцеляющие кристаллы, ароматерапия и прочая дребедень. Жуткое дерьмо. Когда человек сидит в кресле, женщина, разумеется, иногда приходится болтать про целительные свойства того или иного натурального камня или зелья, как они здорово кому-то помогли, но старая местная анестезия все еще самое лучшее, если она не хочет свалиться без сознания от гребаной боли.
— Сандра рассказала мне, что Джессику в детстве изнасиловали. И Эмили носит на пальцах кольца с этими камнями. Предполагается, что они могут сделать того, кто их носит, невидимым. Такое часто говорят люди, подвергшиеся насилию: или они ощущали себя невидимыми, как будто все происходит не с ними, или им хочется, чтобы они могли так думать.
Лицо Шейна полностью изменилось: стремительно краснеющее, оно превратилось в агрессивную маску, глаза выкатились, как будто он в схватке собирался метнуть мяч. Я насторожился, но продолжал говорить.
— Что вы имеете в виду?
— Я ни в чем вас не обвиняю. Я спрашиваю: явное отсутствие всякого сексуального стыда, охотные эксгибиционистские отношения с Дэвидом Брэди, равнодушный секс с двоюродным братом, нестабильное эмоциональное и психологическое состояние вашей дочери могут свидетельствовать, что в детстве ее тоже подвергли насилию. Это так?
Шейн Говард двинулся на меня медленно, свирепо, но без всякой стратегии. Руки вытянуты, пытаются дотянуться до моей головы. Я нырнул и, схватив его левую руку у локтя, резко завел ее за спину и вверх, причем быстро и сильно. Он грохнулся на колени и попытался закричать, но не смог, так ему было больно. Еще немного, и я сломал бы ему руку.
— Я уже этим делом сыт по горло: мне закатили пощечину, кусали, били по морде пистолетом, — и все потому, что я пытался помочь вам и вашей проклятой семейке! Так что не рассчитывайте снова до меня добраться, потому что вы слишком медлительны, стары и я вас сделаю, поняли? Вы поняли?
Он пробормотал что-то утвердительное.
