Ольга Баскова
Комплекс полуночи
Глава 1
Никита
Это случилось в один прекрасный летний день. Почему опять в летний день? Наверное, потому, что сама природа решила показать мне: не все в этой жизни так легко. На улице стояла африканская жара, столбик старого термометра, сиротливо приютившегося за окном моего кабинета в редакции (да, теперь я имел собственный кабинет и работал начальником отдела информации – море возможностей для талантливого и предприимчивого молодого человека), безжалостно показывал тридцать пять градусов. Это напомнило мне поездку в Крым, и я подумал, что все нормальные люди должны наслаждаться морем или океаном. Жители Приреченска, правда, лишены такой возможности, однако желающие могут поплескаться в речке, которая и курице по колено. Кстати, в голове мелькнула мысль: а не смотаться ли после работы за город и не окунуть ли истомленное жарой тело в прохладные желтоватые струи? На нашей речке можно найти много мест, радующих глаз, если хорошо поискать. Это улучшило настроение. Я быстро закончил статью, с воодушевлением поставил точку и включил принтер. Анатолий Николаевич Пенкин, мой шеф, главный редактор большой газеты «Вести Приреченска», попросил меня как можно скорее принести ему материал. Собрав вылезшие из принтера, как улитка из раковины, отпечатанные листы, я заметался в поисках файла. Дело в том, что главный редактор – очень аккуратный человек и любит, когда листики покоятся в файле. А у меня, как назло, сегодня их не было. Ни на что не надеясь, я выдвинул нижний ящик шкафа. Вдруг моя предшественница Марта Ефимовна, бывший начальник отдела, оставила парочку? Следует признаться, я не нашел того, чего искал, зато именно так в мои руки попало это письмо. Оно лежало на дне ящика, одно-одинешенько, и моя рука сама потянулась к нему. Адрес отправителя и то, что Марта Ефимовна вскрывала конверт и почему-то оставила его в редакции, а не выкинула в корзину, заинтриговали меня. Уже через минуту мои глаза бегали по строчкам, выведенным красивым почерком.
«Здравствуйте, дорогой редактор! Пишет вам Должиков Петр Семенович, воспитанник детского дома, а в настоящее время работающий в автосервисе (адрес этой организации приводился). Почему я написал вам? Дело в том, что вы – моя последняя надежда. Несколько дней назад у меня пропала подруга, Яна Рыбина. Если вы улыбнулись, читая эти строки, то напрасно. Яна – прекрасный человек. Мы вместе выросли в детском доме. И не подумайте, что мы алкоголики или наркоманы. Я и Яна хорошо окончили школу, пробовали поступать в институт, но не набрали баллов. Впрочем, на этом мы решили не останавливаться и посещали подготовительные курсы. Я посещаю их и по сей день, а вот моя подруга… Короче, она исчезла, словно провалилась сквозь землю. Естественно, по прошествии трех дней я поставил в известность милицию, однако там решили, что если ты из детского дома, то ничего страшного в твоем исчезновении нет. Может быть, и вы так подумаете? Уверяю вас, вы сделаете большую ошибку. Мы с Яной собирались пожениться, ни о каком другом парне или тайном бегстве от меня не было и речи. Я адекватный человек и могу анализировать поступки своей невесты. С ней что-то случилось, и я прошу вашей помощи. Что касается милиции, они провели расследование формально. Было установлено: Яна пропала, выйдя из ночного клуба «Магнолия». Следователь опрашивал директора нашего детского дома Валентину Петровну Биеву, и она, человек, на глазах которого Яночка выросла, без раздумья заявила: дескать, эта девочка была трудным ребенком и постоянно убегала. Именно Валентина Петровна дала понять: не о чем беспокоиться. Яна вернется, а если не вернется, то это ее дело. Я спросил у Валентины Петровны, зачем она оклеветала Яну, и та зло бросила мне:
– Ступай и не вмешивайся не в свое дело.
А я решил вмешаться, ведь моей невесте наверняка угрожает опасность. Умоляю вас, помогите! Адрес моей работы указан в письме, там вы можете найти меня в любой день недели, кроме воскресенья. Еще сообщаю номер мобильного. Уважаемый редактор, нам лучше поговорить с глазу на глаз, потому что в жизни Яны произошло много странного за последний год, и я вам охотно расскажу обо всем, а потом решайте сами, прав я или не прав в своем желании отыскать подругу. Буду ждать вас с нетерпением. С уважением, Петр Должиков». Дата в конце уведомляла: этому посланию уже пять месяцев.
На этом письмо заканчивалось. Я знал, что Марта Ефимовна открывала конверт, но почему-то не стала заниматься расследованием. Впрочем, ее можно было понять. В шестьдесят лет не очень-то хочется бегать в поисках какой-то детдомовской девочки, пусть даже она, как пишет ее приятель, и вполне благополучная. Я же отнесся ко всему по-другому. Во-первых, мне стало интересно, почему девушка, всю жизнь проведшая в детском доме, а до исчезновения вряд ли работавшая на высокооплачиваемой должности, выходила из самого дорогого ночного клуба. Как она вообще туда попала? Как прошла фейсконтроль? Да и, в конце концов, нашлась ли? Обращался ли ее обеспокоенный друг к нам снова? На эти вопросы мне ужасно захотелось получить ответы, и я начал действовать. К сожалению, Марта Ефимовна, уволившись, уехала к детям в Полтаву, и найти ее было сложнее, чем автора. Слава богу, Должиков проживал в Приреченске, и ни о какой поездке за свой счет не надо было информировать начальство. Я посмотрел на часы. Стрелки приближались к пяти, возвещая о конце рабочего дня. Я нашел в письме номер телефона Должикова и набрал его. Меня известили, что абонент не обслуживается. Что ж, вполне возможно, что Петр Семенович, как он себя называл, поменял номер. Тогда следует отправляться на место его работы.
Автосервис на Глуховской обслуживал в основном дорогие машины. Я на своей «девятке», оставленной тетушке ее покойным мужем и подаренной тетушкой мне, казался нищим среди принцев. Однако и ко мне подошел мастер, парень в черном комбинезоне, с хитрыми, как у лисы, маленькими глазками, одарив не очень-то любезной улыбкой:
– В чем дело? Какие проблемы?
– Надо поговорить.
– Время – деньги, – сразу среагировал он на мое предложение.
– Сколько?
– А судя по разговору.
Я не стал спорить:
– Интересно, во сколько ты оценишь свой ответ, как мне найти Должикова.
Мастер закусил губу:
– За это ничего не возьму. Постоянное местожительство Петьки теперь – городское кладбище.
Я не поверил своим ушам:
– Вы о Петре Семеновиче?
– А разве вы спросили про кого-то другого?
– Но…
Он не дал мне договорить, добавив:
– Его сбила машина почти полгода назад.
Кое-что начало проясняться. На некоторые вопросы были найдены ответы. Разумеется, Марта Ефимовна пыталась связаться с Петром, однако ничего из этого не вышло. Сам он тоже не появился. До автосервиса пожилая женщина вряд ли дошла.
– Как это случилось? – Мои руки нервно подрагивали.
Парень теребил масляную тряпку:
– Петька возвращался домой в Павловский тупик. Там его на полной скорости и сбили.
– Тупик? – я удивленно поднял брови. – Но на этой дороге быстро не ездят. А что за транспорт?
Мастер горестно усмехнулся:
– Водитель пожелал остаться неизвестным. Свидетели видели, как из тупика выезжала иномарка, однако ни марки, ни номера не запомнили. Было темно, а автомобиль шел с погашенными фарами. – Он вытер пот со лба, оставив на коже темные разводы: – Такой вот несчастный случай. Наверное, за рулем сидел пьяный дурак.
Меня тоже прошиб пот. По роду деятельности приходилось бывать на этой улочке, оканчивающейся тупиком. По обе ее стороны ютились двухэтажные домики, так и умолявшие своим несчастным видом, чтобы их, наконец, снесли. Здесь обитали бедные слои населения нашего города. Некоторые точно имели машины, старые «Жигули» и «Москвичи». Иномарки редко забредали в этот район. Лично я не видел ни одной. Впрочем, это не значит, что они вообще объезжали тупик десятой дорогой. Однако на огромной скорости тут не ездили даже старожилы, рискуя поцарапаться о контейнер с мусором или бездарно расставленные скамейки. Значит, водитель – гость Глуховского тупика. Но почему он потушил фары? Ответ напрашивался сам собой. Это не был несчастный случай. Это было самое настоящее убийство.
Глава 2
Заведя машину, я отправился в детский дом. Все теперь казалось мне подозрительным. Кому понадобилось убивать простого парня? Кто похитил его невесту? Возможно, на эти вопросы ответить могла директор детского дома, некая Валентина Петровна. Писал же Должиков, что дамочка дала ложные показания. А с какой стати?
Детский дом стоял в центре города, возле городского парка. Это было небольшое двухэтажное строение, окруженное железным забором. Такая ограда слезно просила охранника, однако руководство то ли не имело, то ли жалело денег, хотя со всех приреченских каналов вещали, сколько средств выделено на это заведение. Правда, мои коллеги ни разу не поинтересовались, а что приобретено на эти средства? Не старая же детская площадка, которую я помнил еще ребенком. Сами воспитанники представляли собой грозу окрестностей. Жалкие качели и покосившиеся теремки их не привлекали. Вооружившись бутылками с пивом, они стайками бродили по улицам, грабя одиноких прохожих и разбивая витрины магазинов. Те, кто обитал по соседству с детдомом, ставили на окнах железные решетки, потому что разгулявшаяся ватага не раз предпринимала дерзкие налеты именно на соседей. Сколько одиноких старушек переехало в другие районы, лишь бы избавиться от постоянного страха. Меня всегда поражало то, что о таких фактах знали все, но газеты наперебой хвалили директоров, которые смотрели на должность как на возможность поживиться. И ведь не брезговали деньгами, выделенными на сирот!
