Я хихикаю, и Татум смеется.
― Нет, ни то, ни другое. Я не хочу, чтобы ты пекла пироги для кого-то из них.
― Будь осторожна, детка. Я знаю, ты думаешь, что тебе все равно, и ты закрываешься от всех своих чувств, но в один прекрасный день это может укусить тебя за задницу.
― Что? ― я фыркаю, откидываясь на спинку сиденья. ― Как будто я могу начать слишком сильно беспокоиться?
Сэм качает головой.
― Нет, малышка, скорее всего ты никогда не сможешь снова включить эмоции. Ты слишком молода. Живи, чувствуй, занимайся сексом ― не говори своему отцу, что я это сказала, ― но никогда не отказывайся от чувств. Вот что делает тебя Мэдисон.
― Я чувствую, Сэм, ― шепчу я, глядя в окно. Вижу, как Татум смотрит на меня краем глаза, без сомнения, обдумывая сто один вопрос, которыми она собирается меня забросать. ― Просто пытаюсь выбрать, куда направить свою энергию и кто этого заслуживает. ― Сэм знает о моем прошлом и о том, что там произошло. Она единственный человек на этой земле, который знает об этом, и я предпочитаю, чтобы так было и дальше. Она знает только потому, что однажды я пришла домой пьяной с вечеринки и все ей рассказала.
― Эй. ― Татум толкает меня локтем. ― Что случилось, что ты проводишь так много времени в библиотеке?
― Я не знаю. Я всегда любила книги.
― Не-а, ― говорит Татум. ― Есть еще кое-что.
Сэм смотрит на меня с улыбкой.
― Мэди всегда любила книги. Мы читали ей все подряд, когда она была маленькой, а когда ей исполнилось шесть лет, она уже самостоятельно читала. Умная девочка, в некоторых аспектах.
Мы подъезжаем к дому, и я выскальзываю.
― Спасибо, Сэм. Можешь передать Джимми, что я, Татум и Тилли будем дома сегодня к ужину?
― А как насчет Нейта? ― спрашивает Сэм, когда я выхожу из машины.
― К черту Нейта.
― Мэдисон Мари Монтгомери!
― О, Сэмми, ты просто втройне ударила меня! ― Я поворачиваюсь к ней лицом с улыбкой на лице и иду обратно к дому. ― Возьми свои слова обратно! ― Три «М» ― это мои инициалы. Я презираю тот факт, что мое имя все три раза начинается на «М». Я думаю, это был способ моей мамы наказать меня еще немного. Когда она была жива, я шутила по этому поводу, но теперь, когда ее не стало, эта мысль заставляет меня чувствовать себя виноватой.
― Не ругайся на меня, маленькая леди! ― Сэмми не любит ругательства, и ее передергивает, когда кто-то выражается рядом с ней. Возможно, именно поэтому у них с Джимми ничего не получилось, потому что у итальянца нецензурная речь. Это одна из многих причин, почему я всегда любила его.
Он иногда ругается по-итальянски, и долгое время, когда я была моложе, мы оба ругались по-итальянски рядом с Сэм, чтобы она не знала. «Scopare questa merda!» (прим. с итал. К черту это дерьмо!) Сэмми не понимала, о чем, черт возьми, мы говорим. Это было забавно.
Я захожу внутрь с Татум на хвосте и направляюсь на кухню, открывая боковой шкаф, чтобы достать ключи от машины. Беру ключи от GMC, и мы обе идем в гараж.
― Знаешь... ― начинает Татум, когда мы обе опускаемся на свои места. ― Как Бишоп в постели?
Я смеюсь, заводя машину.
― Я не рассказываю о своих похождениях, Тейт.
― Ооо, конечно.
Качаю головой и смеюсь, выезжая с длинной подъездной дорожки.
― Я серьезно.
***
Подъезжая к школе Хэмптон Бич, Татум шепчет:
― Я давно здесь не была.
― Все не так уж плохо. Я ожидала немного большего.
Татум покачала головой.
― Хотя люди здесь очень грубые.
Тилли выходит за ворота, сжимая в руках рюкзак, рядом с ней идет еще один парень.
― Горячо на четыре часа, ― объявляет Татум, глядя на подругу Тилли.
Я пихаю ее.
― Не будь занудой. ― Но потом я пробегаю глазами вверх и вниз по его телу. ― Хотя он очень сексуальный. ― У него бритая голова, на шее и руках красуются татуировки. Его темные глаза и оливковая кожа наводят меня на мысль, что он немного испанец. Может быть? Но опять же, у него красивые черты лица. Острый нос, челюсть, которая могла бы сравниться с челюстью Бишопа.
― Ты только что сказала мне не таращиться, а потом обслюнявила всю центральную консоль? ― Татум толкает меня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Тилли открывает заднюю дверь и опускает стекло.
― Девочки, это мой друг Ридж, который, кстати, раздражает, ― объявляет она, со злостью глядя на него.
Ридж ухмыляется, и будь прокляты все горячие плохие парни. Он показывает Татум свои глубокие ямочки и жемчужно-белые зубы.
― Нет, я не раздражаю. ― Он смотрит на нас с Татум. ― Ей просто нужно быть очень осторожной.
Тилли закатывает глаза.
― Я всегда осторожна. Ты просто властный.
― Я Татум. ― Машет подруга рукой с переднего сиденья.
Он смотрит на нее и кивает головой.
― Привет.
― Я Мэдисон, ― улыбаюсь парню.
Он наклоняет ко мне голову.
― Ладно, мне пора идти.
― Кто это? ― Татум мурлычет, когда мы отъезжаем от школы. ― Пожалуйста, скажи мне, что ты спишь с ним.
― Да, ― кивает Тилли. ― Но это полностью взаимно, и мы не заинтересованы в том, чтобы когда-нибудь пойти дальше отличного секса друг с другом.
Я смотрю на нее в зеркало заднего вида. Дело не в том, что я ей не верю. Просто дело в том, что… да, я ей не верю. Нельзя подружиться с кем-то, кто похож на Тилли и на Риджа, и не захотеть сделать совместных детей.
― Правда? ― отвечаю я. ― А как это работает? Ну, знаешь... без привязанности. ― Не то, чтобы я была увлекающейся, но даже мне трудно отделить свои чувства от секса. Это то, с чем я всегда борюсь. Я никогда не была одной из тех девушек, которые могут заниматься сексом с парнем и не испытывать к нему хотя бы каких-то чувств, хотя бы немного. И даже не зная Бишопа, я просто не думаю, что это в моих силах. Только теперь я определенно что-то чувствую к Бишопу. Ненависть.
― Это просто так. Мы с Риджем знаем друг друга с детства. Мы, вероятно, немного более опытны, чем большинство людей нашего возраста, но это потому, что мы спали вместе в течение очень долгого времени.
Я выезжаю на шоссе и направляюсь к торговому центру.
― А как насчет того, когда один из вас захочет переспать с кем-то еще? Разве другой не разозлится?
Она качает головой.
― Нет. Это действительно просто секс. Я знаю, что большинству людей это трудно понять, и знаю, что девушки говорят, что им нравится такая ситуация, а потом они привязываются, но я действительно отношусь к этому спокойно. У него было много подружек с тех пор, как мы начали спать вместе. ― Она пожимает плечами, и я наблюдаю за ней в зеркало заднего вида, пытаясь поймать ее на блефе. ― Иногда он изменяет мне, а иногда нет. В любом случае, я трахаюсь. ― Тилли подмигивает мне.
Я качаю головой и смеюсь, въезжая на стоянку.
― Ну, он горячий, просто говорю.
― Тебе нужен его номер? Уверена, ему будет интересно, ― говорит Тилли, пожимая плечами и открывая дверь.
― Что? ― усмехаюсь, выхожу из машины и иду впереди к торговому центру. ― Я не имела в виду, что хочу попробовать. Просто сказала, что он горячий.
― А я хочу! ― говорит Татум, беря под руку Тилли.
Тилли смеется и замолкает, когда понимает, что Татум говорит серьезно.
― О нет, нет, нет, милая. ― Тилли похлопывает ее по руке, когда мы входим в прохладный торговый центр с кондиционером. ― Он съест тебя живьем.
Забавно. На первый взгляд можно подумать, что Татум ― шлюха в группе, а не я или Тилли. Не говорю, что мы шлюхи, но мы самые сексуально активные из всей троицы.
Я смеюсь, когда мой телефон начинает вибрировать в кармане. Увидев, что это неизвестный абонент, я загоняю их в ближайший магазин одежды и разблокирую телефон.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
― Алло? ― Я все еще смеюсь, когда это слово слетает с моих губ.
― Отгадай мне загадку, ― отвечает автоматический голос на другом конце провода.
― Простите? ― спрашиваю я, садясь на один из стульев в кафе. ― Кто это?
― Я не мертв и не жив, и я не то, что маленькая Мэдисон может скрыть. Но к тому времени, как это будет сделано, ты уже будешь мертва. Таймер запускается сейчас. Игра только началась.
