в круг Опасности.
Таким донжуаном и был Дюма. Строго говоря, он не порывал с Мелани Вальдор, но все символические герани, расцветавшие в окнах их сердец, давно увяли. В октябре 1830 года, по возвращении из Жарри, он все еще обещал ей ребенка. «Да, мой ангел, — писал он, — я мечтаю о нашем Антони». Дитя любви они собирались назвать в честь дитяти вдохновения. Дюма клялся расстаться с Белль Крельсамер: «К тому же я не думаю, что она способна на глубокую любовь… И потом уверенность в том, что я позабочусь о ее театральной карьере, утешит ее во всем…»
Слова, слова!.. Вернувшись в Париж, Мелани Вальдор обнаружила, что Дюма не только не расстался с Белль Крельсамер (по сцене мадемуазель Мелани), но что она живет неподалеку от него и что он проводит с ней все вечера. Мадам Вальдор пришла пагубная мысль отправиться в один прекрасный день к сопернице и устроить ей чудовищный скандал. Взбешенный Дюма попытался было порвать с ней. Мелани Первая, чувствуя, что ее карта бита, сделала последнюю ставку на отчаяние.
Мелани Вальдор — Александру Дюма: «Я пишу вам эти строки ночью: лихорадка не дает мне спать… Я буду вспоминать лишь Алекса, любящего и благородного, который скорее бы почел себя виновным, чем заподозрил меня… О, тот Алекс был моей радостью, моей гордостью, моим богом, моим кумиром. Да, я убила его, это так, но убила, потому что любила слишком сильно; так обезьяны убивают своих детенышей, сжимая их слишком сильно в объятиях…
Умоляю вас, Алекс, дайте мне возможность считать вас лучшим и благороднейшим из людей. Не допустите, чтоб любовь моя обратилась а стыд и раскаяние; пусть я найду в вас оправдание моих безумств, моих ошибок и не только ошибок. Будьте добры и великодушны. Отбросьте ненужную гордыню, которая не позволяет вам выслушать и слово упрека… и будьте снисходительнее ко мне. Ибо от кого, о господи, могу я ждать жалости и снисхождения, как не от вас? И еще, я не знаю наверное, но опасаюсь, что, если вы будете присутствовать при моей кончине, ваши уста, вместо того чтобы покрыть меня поцелуями, произнесут горькие слова упрека, и слова эти лишат меня покоя и там. Сжальтесь, на коленях прошу вас о милосердии, — иначе вы не человек…»
Здесь на сцену выступает третье действующее лицо, которое будет играть по отношению к Мелани Вальдор и Дюма ту же роль, что доктор Реньо по отношению к Жорж Санд и Жюлю Сандо. Лицо это — доктор Валеран. Врач, наперсник поссорившихся влюбленных становится одной из традиционных масок романтической драмы.
Завещание Мелани Вальдор — доктору Валерану:
«Понедельник, 22 числа, 11 часов утра.
Я хочу получить от него, до того как он покинет меня:
Мои письма, чтоб их перечитывать, и мой портрет.
Нашу цепочку и наш перстеьь.
Его часы, которые я у него куплю.
Его бронзовую медаль.
«Молитву», «Озеро»[49], «Ревность».
Кольца, сплетенные из волос бедного Жака
Его печатку.
И если я умру, я хочу, чтобы все, за исключением портрета, погребли вместе со мной на кладбище Иври, рядом с могилой Жака. Я хочу, чтоб на моей могиле установили простую плиту белого мрамора, на которой сверху был бы высечен день моей смерти и мои годы. Ниже: Sara di te о di morte[50] и по углам плиты — четыре даты:
12 сентября 1827 года [день объяснения в любви],
23 сентября 1827 года [день падения],
18 сентября 1830 года [день отъезда Дюма из Жарри]
и 22 ноября 1830 года [день предполагаемого самоубийства Мелани].
Эти четыре дня, и только они, решили мою участь и мою жизнь.
Я хочу также, чтобы моя мать, пока она жива, ухаживала за геранью, посаженной на моей могиле, и я прошу мою дочь, когда она станет большой, заменить свою бабушку. Я хочу, чтобы меня не обряжали в саван, а надели бы голубое платье и желтый шарф. Шею пусть обовьют нашей черной цепочкой… Я хочу, чтобы его часы и наш перстень положили мне на сердце вместе с нашей сломанной геранью. В ногах пусть положат его стихи и нашу переписку.
Мой портрет я оставляю матери. Мои волосы — ему, если он когда-нибудь выразит желание их иметь, а также рисунки Буланже и Жоанно. Лауре — мою цепочку и браслеты, Анриетте — кольца, моей дочери — сердолики… Альбом — ему, если он захочет его взять…»
Мелани Вальдор было суждено на сорок один год пережить и это романтическое завещание и роковой разрыв. В театре Порт-Сен-Мартэн вовсю шли репетиции «Антони», а она умоляла доктора Валерана повидать Дюма:
«Милый и добрый доктор, я так исстрадалась, что должна написать вам, потому что вы по крайней мере сочувствуете моим страданиям. Увидите ли вы его сегодня? Умоляю вас, постарайтесь повидаться, с ним. Если он не дома, значит он в Порт-Сен-Мартэн. Пошлите ему свою карточку, и он вас примет… Умоляю вас, повидайтесь с ним. Пусть я хотя бы увижу человека, который видел его. Увы, напрасно я ждала его вчера и позавчера. Он обещал мне прийти, и я положилась на его честь, поскольку не могла положиться на его любовь. Но раз он не пришел после того потрясения, которое вернуло мне его таким, каким я всегда его знала — лучшим из людей, — разве этим он не признался окончательно, что бросил меня и что лишь боязнь моей смерти привела его ко мне? Боже милостивый, почему я не умерла? Но это не заставит себя ждать…
Я все еще тешусь и обманываюсь мыслью, что он меня любит, хоть и знаю, что это безумие. Ему — любить меня! Боже милостивый, человек, который может любить госпожу Кр[ельсамер], никогда не любил меня. Вы еще плохо знаете ее, эту госпожу Кр[ельсамер]! Но когда-нибудь вы ее узнаете, и он тоже узнает. О, верить госпоже Кр[ельсамер] больше, чем мне! Жертвовать моей жизнью ради поцелуев без любви, поцелуев, которые она готова продать тому, кто за них дороже заплатит, как только она потеряет надежду выйти за него замуж!
О господи, почему он не спрятался где-нибудь у нее в тот проклятый день, когда я настолько потеряла голову, что, забыв о чести и достоинстве, пошла к ней! О, если бы только он слышал тогда, что
