через некоторое время Чакилган слегка отстранилось и громко выкликнула (откуда только голос взялся):
— Маркелл! Демид! Идите-ка сюда!
Надо же, она в такой момент среди всей огромной толпы их видела! Дёмка моментально захотел раствориться среди народа. Ноги его отяжелели, и тянущий холод потек по низу живота.
«Сейчас бы в лес, — тоскливо замечталось Следу. — И не возвращаться, покуда два десятка изюбрей не забью…».
Но куда там? Когда Княжна зовет, разве ослушаешься. И соседи тоже… Признали Дёмку и радостные давай его на открытый круг выпихивать.
— Не робей, паря! От и времечко приспело!
Пришлось идти. Тем более, что Маркелка-то легко вперед рванул, от улыбки лицо напополам треснуло.
— А вот, Сашика, и семья наша, — улыбнулся. — Это Муртыги.
— Да уж узнаю! — счастливо рассмеялся старый лоча. — Вырос, конечно, воин стал, — он весело потрепал черные вихры, едва достигавшие его плеча. — Но всё равно — Орла сразу видно!
Маркелка с размаху влетел в объятья бывшего атамана. И от этих простых и открытых чувств Следу стало вовсе не по себе.
— Дёмушка, ну, иди же! — Княжна уже ласково подзывала его. — Подойди!
А у «Дёмушки» ноги вовсе отнялись. Он бы и рад перед всеми не позориться, да сил не находилось. Сын Черной Реки, тем временем, мазнул по нему взглядом, но тут же за что-то зацепился и стал пристально рассматривать. Следа это только сильнее смутило. Да, он знал, что выглядит странно, всегда знал, но…
Он даже не знал, что за «но». Просто всё тело чесалось от десятков взглядов. И больше всего от взгляда старого лоча.
— Это Демид, он тоже живет у нас, — говорила Княжна своему мужу. — Вместе с Маркеллом, уже шесть лет. Он… Да ты сам расскажи, Дёмушка!
Ну, зачем она⁈ След мучительно закашлялся, глядя в пол и забубнил, как ответ на цифирном уроке, который терпеть не мог.
— Меня назвали След Ребенка, — он произнес имя на родном языке хэдзэни. Быстро поправился и повторил по-даурски. Обозвал себя мысленно дураком и добавил еще и по-русски. — Мамку отдали в жены в род Аджали, и мы поселились неподалеку. А потом обоих родителей лихоманка взяла. Вождь Индига привел меня в Болончан, и Княжна стала заботиться обо мне. Евтихий крестил и дал имя Демид…
Что еще говорить-то надо?..
— Имя матери скажи, — шепнула Чакилган, словно, мысли его подслушала.
— Мамку мою звали Гибкая Ветка, из удинканов она.
Будто не слова сказал, а дубиной ударил — так покачнулся от них старый лоча. Совсем недавно он был красным, как закатное солнце, а теперь вдруг побелел весь, ровно полночная луна.
— Так вот, почему ты такой… — выдохнул атаман. И добавил практически одними губами. — Сынок.
Глава 23
Вот и сказано. Сам лоча и сказал. Конечно, След знал. Слышал, как шептались за спиной, понимал намеки, чувствовал странное отношение к себе Княжны. Откуда бы еще взялась такая старательная забота к совсем чужому мальчишке из лесовиков? Но раньше парня это особо не тревожило. Ибо лоча атаман Сашика был героем из историй, баек и даже легенд. Он не был реальным человеком, к которому нужно примерять такое слово. Отец. Для Следа отцом был аджал Старый Соболь, муж его матери.
Но этот человек! Совсем чужой, чуть ли не буквально вылезший из Черной Реки, что когда-то его породила! Дёмке стало жутко и неуютно. А тот еще и подошел поближе.
— Тебе же 18? 19 лет? — уточнил он, вглядываясь в столь чуждые для хэдзэни черты лица: длинный нос, выступающие брови. — Сынок… Я ведь даже не знал о тебе. Я ушел, когда ничего еще не было известно. После приезжал в деревню, а Ветку Черемухи уже отдали в другой род. А мне и не сказали ничего. Как же так…
Старый атаман выглядел очень расстроенным. Будто горе какое-то случилось. Руки его вцепились в полы потасканного кафтанчика, мяли выгоревшую ткань.
— Так обнять тебя хочется… Да неловко как-то. Кто я для тебя? Разве отец?.. Виноват я перед тобой, Демид, — он повернулся к Княжне. — Перед всеми вами виноват. Надо исправляться.
Понятно, после этого по всему Болончану веселье началось. Дорогого гостя (гостей! никанец же был еще) повели в княжью усадьбу. И понятно, что очень скоро атаман с Чакилган укрылись от прочих глаз. След Ребенка пошел сначала в свою дальнюю светелку, что примыкала к кухне, посидел там. Большая кухонная печь без кана, сделанная по обычаю лоча, почти примыкала к стене, но оставалась прореха, по которой Дёмка давно научился вылезать в щель под крышу. Там он, словно белка, бесшумно скакал в полумраке, наслаждаясь одиночеством. Вскоре След научился понимать, кто где живет, и временами просиживал тут подолгу. Он любил слушать людей, ему не нравилось привлекать к себе внимание.
Над горницей Княжны он сразу услышал малоразборчивый гул двух голосов. Чакилган и сын Черной Реки говорили наперебой, спешно, чуть ли не перебивая друг друга. Будто, накопились у каждого полчища слов невысказанных, и им не терпелось всё это отдать друг другу.
— До чего же страшно было остаться без тебя, родной мой, — они разговаривали на даурском, говорила Княжна. — Страшно, что ничего мне не осталось. И ребенка я тебе так и не родила…
— Да пустое, — неловко утешал ее старый лоча.
— Совсем не пустое… Ты не понимаешь, ты мужчина… Я как прознала про Дёмушку, так сразу в том божий знак почувствовала. Индига ведь знал удинканов, и Кудылчу, что тебя воспитал; поддерживал его, пока старик не помер. А потом увидал Ветку Черемухи с ее мальчонкой — и догадался. У него же по лицу всё видно.
— Это да, — выдохнул атаман, и в голосе его не скрывалось гордость и довольство.
— Когда Дёмушка осиротел, я сразу его забрала. Пусть не мой он сынок, зато твой. Твоя кровь. Всё ему дала, всех заставляла его учить: и Аратана, и шамана, и чернеца, и Сорокина. Чтоб достоин был…
— Расскажи, какой он?
— Вы непохожи, — улыбнулась Княжна. След этого видеть не мог, но слышал улыбку в голосе. — Он-то всегда спокоен. Ни разу не видела его ни злобным, ни смеющимся, ни плачущим. Силой духи Дёмушку не обделили — ну да ты сам видел. Охотник он чуть ли не лучший
