При этом де Серр и Ронна указали, что необходимый капитал в 150 миллионов франков уже обеспечен, произведена нивелировка Хаинского прохода, который оказался вполне удобным, и прорытие тоннеля не доставит особенных технических трудностей и может быть закончен в два года. Главная проблема – это сооружение моста через Дунай, на которое потребуется четыре года, а временно его будет заменять паровой паром.
В заключение добавили, что хотя капиталы имеются, но без русских они этого предприятия провести не могут, а потому предлагают, чтобы в кампанию вошли русские инженеры в какой угодно доле, лишь бы получить поддержку нашего правительства. По первому заявлению они готовы приехать в Петербург со всеми полномочиями от командировавшего их общества.
Все это я подробно донес генерал-адъютанту Обручеву, испрашивая указаний, но, потому ли, что мы были связаны Берлинским трактатом, или по иным каким причинам, в Петербурге к этому проекту отнеслись равнодушно и я никаких указаний не получил. Небезынтересно в этом деле то, что де Серр и Ронна состояли инженерами кампании австрийской Зюд-Бан.
Остается сказать еще об одном из благодатных сокровищ Восточной Румелии, да и всей Болгарии. Это природные горячие источники.
В Восточной Румелии я лично видел такие источники под Сливной, в Чирпане, Гиссаре в предгорьях Малых Балкан, в 50 верстах от Филиппополя, где моя семья проводила обычно июль и август месяцы, в Пиштере, в Новой Загоре и других местах.
В другой стране эти источники служили бы доходной статьей и обогащением местного населения. Но турецкое правительство, считая, что вода от Аллаха, не допускало мысли, чтобы за пользование этими источниками можно было бы взимать какую-либо плату. Более того, они все были оборудованы банями-бассейнами для купания.
Так как устройство бассейнов везде одинаково, опишу подробно бани на Гиссаре.
Местечко Гиссар расположено в предгорье Малых Балкан. Оно окружено лужайками и местами крупным гравием. По лужайкам всюду протекают ручейки, русло которых и трава в них черные как уголь, вода же в ручейках светлая, чистая, совершенно горячая.
В крупном гравии много луж правильной круглой формы, диаметром от трех до четырех аршин; дно от краев к середине покатое, в центре глубина не более аршина и из центра каждой лужи непрерывно поднимаются на поверхность крупные пузыри. Температура воды очень высокая, так что больно в ней держать руку. Тем не менее местные жители привозили к этим лужам больных, особенно тех, кто страдал ревматизмами, разрывали гравий, клали на него больного и держали его в этой горячей воде по полчаса и более, затем укутывали в шубу и увозили домой. Так повторяли ежедневно до полного выздоровления.
Сами же бассейны расположены на расстоянии 30–35 шагов друг от друга, в каменных домиках. Длина бассейна шагов 30–35, ширина 10–15. Глубина – по грудь человека среднего роста. Вокруг – широкая каменная площадка, устилаемая циновками. В воду сходят по каменным ступенькам, на которых можно сидеть.
Во всех бассейнах вода проточная, она постоянно поступает в емкость и свободно вытекает из нее. Ночью бассейны запираются, закрывается труба, спускается вода, дно и стены бассейна тщательно моются и снова наполняются. Температура воды в каждом различна. Самый горячий и самый всеми любимый «Хавуз» – 52 °C или 41,6 °R (градусы по шкале Реомюра. – Примеч. ред.).
Целебное действие удивительное. Я видел, как привозили больных, совершенно скрюченных, с распухшими коленями, локтями, их на простыне опускали в воду, держали минут пять, причем некоторые кричали от боли, вынимали на циновку и укрывали. Через полчаса опять опускали на пять минут – и так до трех раз. Дня через четыре такого больного сводили по ступенькам под руки, а через неделю больной уже сам сходил. Наибольший срок такого ежедневного купания – две недели.
Остуженная вода «Хавуза» очень вкусная. «Мамуз» – почти такой же горячий, как и Хавуз, но почему-то им мало пользовались и никогда о нем не говорили.
«Квачез» – 43,5 °C или 36,5 °R – единственный, в котором вода была слегка грязной, но она исцеляла кожные болезни. И, наконец, «Инджес» – 42 °C или 32 °R – единственный, в который я решился входить и иногда даже плавал. Вода – как горный хрусталь. Но местные жители уже считали его недостаточно горячим, а купанье в нем было для них забавой, а не лечением.
Единственное ограничение в пользовании банями – строгое разграничение мужских и женских часов. Посетители платили только за кофе.
Спустившись с плато, мы подходили прямо к месту, называемому Бетп-Бунар (пять колодцев), на котором действительно было пять колодцев с великолепной, холодной ключевой водой.
Здесь была гостиница с совсем примитивной обстановкой, но с очень услужливым хозяином-поляком, паном Мокринским, который вдобавок сам отлично готовил и очень вкусно нас кормил.
Когда-то пан Мокринский был ротмистром в турецком уланском полку, сформированным Садык-пашой Чайковским и в котором все офицеры были из поляков эмигрантов.
По расформировании полка офицерам-полякам пришлось искать заработка, пан Мокринский обосновался на Гиссаре и существовал, по-видимому, безбедно.
В 1886 году[47] Болгария объявила войну Сербии. Как только известие об этом достигло Петербурга, государь император отдал приказ об исключении князя Александра из списков русской армии и повелел немедленно отозвать всех русских офицеров, находившихся в болгарских войсках.
К счастью, война была непродолжительна. В первом же бою, под Сливлицей, сербская армия потерпела поражение и начала быстро отступать.
От дальнейшего разгрома сербов спасло вмешательство состоявшего при короле Милане[48] австрийского военного уполномоченного, графа Ковенгюллера, который выехал навстречу князю Александру и потребовал немедленного прекращения преследования и заключения мира, грозя в противном случае вступлением австрийских войск в пределы Сербии. Мир был тотчас же заключен.
Вслед за этим князь Александр издал манифест к своему народу, в котором объявил, что, утратив благоволение русского царя, он не считает возможным оставаться князем и отрекается от престола.
После отречения он тут же покинул пределы Болгарии.
Этим закончился первый период наших взаимоотношений с Болгарией.
В этот период, помимо обычных дипломатических отношений, мы через наших офицеров-инструкторов принимали непосредственное участие в ее внутренней жизни, создавали ее военную силу и тем прочно обеспечивали ее самостоятельность и процветание в будущем.
От нас зависело создание прочной нравственной и экономической связи, и затем, примирив болгар с сербами, мы должны были помочь им полюбовно размежеваться в Македонии, довести их до союза балканских держав, сделать их проводниками нашей славянской идеи на Ближнем Востоке. При этом определенно указать на неотъемлемое право в будущем на владение Константинополем и проливами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
