Если разобраться, то я даже не знаю, по какому ведомству господин Ростовский служить изволит. Статский советник, служащий в Собрании Форт-Росса, – это не должность. Ладно, потом разберемся. Спать, спать, спать…
Ночь прошла без приключений, а утром я плотно позавтракал, обсудил погоду с Лукой Фомичом и вышел прогуляться, чтобы пройтись по магазинам и заглянуть в оружейную лавку, которая торговала русским оружием. Уж очень было любопытно взглянуть. По дороге попалась кофейня, которая раздразнила мое обоняние своими запахами, и я, не раздумывая, повернул в сторону этого заведения…
Боль ударила по рукам так неожиданно и с такой силой, что кисти рук свело судорогой. Раздался звук разбившейся чашки. Да, не удержал и выронил ее на пол. Она разлетелась на мелкие осколки, а чистый дощатый пол украсился коричневой кляксой. Посетители из числа «чистой публики» настороженно покосились на неловкого мужчину, который, что уж греха таить, совершенно не соответствовал интерьеру – слишком простая одежда. Так одеваются охотники, старатели и прочие обитатели окраин. Парка, кожаные штаны и мохнатые унты. На широком поясе висели револьвер и широкий нож. Северный бродяга…
Во взглядах, которыми меня наградили некоторые дамы, читалось легкое недовольство и откровенное удивление – как мне взбрело в голову появиться в таком месте? Месте, совершенно не подходящем для человека моего ранга. Покушал, понимаешь, пирожных. Да, я люблю сладкое, вот и заглянул в кофейню, чтобы полакомиться. Это было не самое мудрое решение. Нужно было купить их в лавке и съесть в гостиничном номере. Черт… Как же болят руки! Хоть волком вой. Подскочил официант.
– Извините, я не нарочно, – поморщился я. – Будьте любезны, еще чашку кофе.
– Не извольте беспокоиться! С кем не бывает-с…
Мне еще повезло, что заглянул сюда рано утром, когда посетителей не так уж много. Два господина с дамами и почтенная бонна со своей воспитанницей. Девочка, лет десяти, с детским любопытством поглядывала в мою сторону, пока ее не одернула наставница, сделав суровое замечание. Девочка зарделась, опустила глаза на тарелку с пирожными и больше в мою сторону не смотрела. Понимаю, ей было интересно посмотреть на взрослого мужчину, который заказал большую тарелку сладостей. Кстати, они здесь гораздо вкуснее вустерских. В Вустере они слишком сладкие. Жаль, но любимого мной торта «Наполеон» на прилавке не увидел. Ну да, конечно. Откуда ему здесь взяться?
– Вы и правда так любите сладкое, господин Талицкий? – послышался знакомый женский голос.
Я опять чуть чашку не выронил. Повернул голову и увидел Анастасию Бестужеву. Она, к моему удивлению, была в женском наряде. Хм… Сразу и не узнать. До сих пор я видел ее только в меховой куртке, а тут – платье, шубка из соболей, шляпка с меховой опушкой. Даже растерялся немного. Поднялся и попробовал улыбнуться.
– Все мужчины любят. Просто не все в этом признаются.
20
Выстрел! Еще один! Еще! Пахло сгоревшим порохом. Хороший, мужской запах. Всегда казалось, что пороховой дым пахнет осенними туманами. Даже не знаю почему. Я открыл револьвер и высыпал стреляные гильзы на снег. Мишень густо покрывали пробоины, но этого было недостаточно, чтобы унять накопившуюся злость. Повернулся и посмотрел на приказчика оружейной лавки.
– Еще патронов!
– Один момент!
Братишка, мать его так! Нет, я готов многое понять и простить, но не такое скотство! Это уже слишком! Даже для ученого, который умудрился открыть портал в доселе не изведанный мир и не побоялся шагнуть в него первым. Попадись он сейчас мне под руку… Убить бы не убил, но покалечил изрядно. С чувством, толком и расстановкой. Он бы долго вспоминал про свои «опыты»! Паскуда…
Ожидая приказчика, я убрал револьвер в кобуру и отошел к высокому забору, где стояла заснеженная скамейка. Смел перчаткой снег, сел и закурил. Табачный дым ободрал горло, но немного успокоил. Когда эта история закончится, я обязательно брошу курить!
Оружейная лавка, в которую я зашел после общения с Анастасией, как-то не удивила. Она была рассчитана на промысловиков, и арсенал тому соответствовал. Охотничьи винтовки, двустволки, капканы всех мастей и размеров, ну и, разумеется, сопутствующие товары вроде пороха, кусков свинца, разномастных пулелеек и патронов. На прилавке лежало несколько русских револьверов и винтовок, но извините – не рассматривал.
Настроение неподходящее.
Единственное, что меня сразу привлекло, так это пятидесятиметровое стрельбище. Лавка расположена на глухой окраине рядом с промышленным районом, и шум выстрелов никого не удивляет. Аккурат то, что нужно, дабы сорвать злость. Хотя бы на мишенях.
Влад… с-с-сука…
Ладно: хоть это и неприятно, и противно, и мерзко, но придется рассказать, что меня так взбесило в истории Влада Талицкого. Некоторые факты из биографии Анастасии я знал еще до отъезда в долину. Подкупил портье, если запамятовали. Теперь узнал и остальное. Узнал, что она родила без мужа и кто именно был отцом ее ребенка.
Влад… Он ведь еще тогда, во время нашего последнего разговора, интересовался моей личной жизнью в Ривертауне. Теперь, складывая эти факты в одну кучу, можно сказать, что он и здесь отметился со всем… прилежанием. Ставил опыты, паскуда. Есть ли разница между людьми этого мира и нами? Могут ли быть общие дети или нет? В общем, эта сволочь соблазнила Анастасию Бестужеву. Наплел ей с три короба, а когда она забеременела, сказал, что этот ребенок ему не нужен и жениться он, естественно, не собирается.
Незадолго до его отъезда из Форт-Росса Настя родила мальчика. Влад даже взглянуть на ребенка не пришел. Вскоре после рождения ребенок заболел и умер. Детская смертность в этих краях довольно высокая. Он мог спасти своего сына. Я видел его аптечку – там разве что молодильных яблок не было.
Мы долго разговаривали. Даже не знаю, как это получилось, что Бестужева вдруг взяла и начала рассказывать. С другой стороны – родных нет, подругам не расскажешь, а тут… да, так иногда бывает. Чужому можешь рассказать гораздо больше, чем своим близким. Чужие выслушают и забудут, в отличие от родных, которые наши беды пропускают через свои души.
Так и получилось, что Настя взяла и рассказала мне все. Тем более что я так похож на человека, который виноват в ее страданиях. Я слушал и ловил себя на мысли, что она не жалуется, а пытается разобраться в самой себе. Вот так, без капли сожалений, раскладывая свою боль на части. Чтобы пережить ее еще раз и наконец-то забыть. Исцелиться. Стереть из памяти и найти в себе силы жить дальше. Сильная женщина.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
