— Согласен, найдется немало веров, которые гораздо хуже меня и общение с ними тебе вряд ли понравится.
— Ужасно, что в первый момент вы произвели на меня приятное впечатление. Но ваша внешность и внутреннее содержание несовместимы до тошноты.
— Испачкаешь салон, заставлю вылизать целиком, — ровно отозвался он отворачиваясь.
— Я принадлежу клану Морруа, конкретно — Полю Лазару Морруа. Я его пара и требую, чтобы меня освободили немедленно, — это был мой последний козырь.
Серый нахмурился, посуровел, но ответил спокойно и уверенно:
— Раскроешь рот еще раз — пожалеешь.
Но в зеркале заднего вида я заметила потрясенный взгляд водителя, тот явно не ожидал подобной новости и наверняка насторожился, если не испугался.
Откинулась на спинку, я заставила себя расслабиться, разгладила брюки в мелкую полосочку и поправила куртку. Если моя новость озаботила оборотня из клана Мирослава, значит мои живы и смогут помочь. Мало того, его реакция свидетельствовала, что Морруа — известные личности и явно уважаемые.
— Ты не ответила на мой вопрос: откуда знаешь, что…
Сжав руки в кулаки, я отвернулась от Мирослава на осенний пейзаж за окном. Мы проехали два поселения, дальше леса сменялись полями. Впереди показались дома — очередной городок или поселак, должно быть. Куда мы направляемся? Может в Питер, на территорию Серого? Впереди несся черный джип, а мы не обгоняли, следуя четко за ним, значит это охрана. Сколько же времени меня везут? И как далеко от своих уехали?
— Если я задам вопрос еще раз и не получу ответа, ты пожалеешь! — прозвучала угроза от Мирослава.
Я скосила глаза на часы на его руке: двенадцать — пятнадцать. Часа два прошло… или больше?
— Глава, нас преследуют, — предупредил водитель.
Я встрепенулась, сердце забилось с утроенной силой.
— Уверены? — процедил Серый.
— Да, мы не смогли оторваться, они пошли на сближение…
Черная махина появилась слева от нас, блокируя, не давая вырваться вперед.
— Тормози! — рыкнул Мирослав.
В следующий момент в зад мерседесу врезалась еще одна, я дернулась назад, вскрикнув от неожиданности.
— Нас блокируют, — заревел водитель, закрутив головой и удерживая руль.
Через секунду впереди идущий джип сопровождения так же резко притормозил, отчего мерседес врезался ему в зад. Я приложилась о спинку переднего сиденья.
— Они зажали нас, — заорал охранник, но в этот момент его выстрелом из соседней машины заставили замолчать.
Я вопила, Мирослав матерился, машина вздрогнула — на крышу что-то тяжелое упало. В следующую секунду сзади раздался удар и посыпалось стекло. Голова Серого странно дернулась, и оборотень завалился вперед. Я скрючилась, закрыв свою голову руками от осколков, а вокруг моей груди словно тиски сомкнулось. В следующий миг меня резко выдернули из машины. Вылетая наружу, я заметила черную тень, скользнувшую в разбитое окно.
И пока я с визгом летела, из несущейся, блокированной с четырех сторон машины выскользнул на багажник мужчина… Этьен. От изумления я даже замолчала. Он легко держался на крышке, словно заправский эквилибрист, вытянул руку и, широко улыбнувшись, продемонстрировал мне — голову Мирослава… отрезанную… сильно кровоточившую, отчего кровь разлеталась на ветру, заляпывая стекло преследующей машины.
— Бешеному псу собачья смерть! — рыкнул у меня над головой Поль.
Заскулив, я подняла голову и столкнулась с пылающими яростью голубыми глазами. Он висел на тросе, спущенном из небольшого спортивного вертолета.
Из открытой двери вертушки высунулся Джинкс с короткоствольным автоматом в руке:
— Привет, малышка, заждалась, наверное?
Вновь опустив голову вниз, я увидела, как Этьен бросил голову в разбитое окно и одним мощным прыжком перемахнул на крышу соседней машины. Еще мгновение — и он скрылся в салоне джипа. Преследователи затормозили, коробка резко распалась, вертолет уносил нас в сторону, а два «связанных» между собой автомобиля внезапно словно набухли и, вздрогнув всей массой, разлетелись. Воздух сотряс мощнейший взрыв, уничтожающий следы.
Поль подтянул меня вверх, крепко прижимая к себе, а я вцепилась в него руками и ногами, не в силах от переизбытка эмоций произнести ни слова. Лишь судорожно вздрагивала, захлебываясь сухими рыданиями.
Сквозь ветер и дождливую морось я слышала его горячечный шепот:
— Больше ни на шаг, слышишь, ни на шаг от себя не отпущу. Я три часа умирал от неизвестности… если бы с тобой что-то случилось, я бы… я бы… — он даже подобрать слов не мог, прижимая к себе, будто я последний глоток воды, воздуха, сама жизнь.
А я, уткнувшись ему в шею, глотая слезы, сама себе клялась, что больше ни ногой от него. Сама стану тенью. И вместе с тем чувствовала уверенность: в будущем мне ничего не грозит — Поль за мной пойдет хоть в ад. Или полетит…
Нас «отбуксировали» подальше от места происшествия. И пока мы приземлялись на поле, на бегущей вдоль него проселочной дороге резко затормозила машина. Из распахнувшейся двери выскочила Анфиса и понеслась к нам, размахивая руками и крича. Но из-за шума вертолета я не слышала, о чем, да и не важно. Главное — живая и здоровая тетушка, даже если ругается, все равно приятно.
Пока Поль отстегивал обвязку и освобождался от троса, следом за первой машиной появились еще четыре черных джипа. Я нервно хихикнула себе под нос: «К нам пожаловали люди в черном».
— Цыпленок, ты как? — прохрипел Поль, приподнимая и прижимая меня к груди.
— Было страшно, а сейчас… словно на триллер сходила и перевариваю впечатления, — честно призналась я. Поежилась, чувствуя его прохладный нос под воротником, в ложбинке между плечом и шеей, и хихикнула: — Щекотно, Поль…
Подлетела зареванная Анфиса, чем поразила до глубины души — сроду ее такой не видела. Без церемоний вырвала меня из лап жениха и прижала к своему полному третьему размеру. «Этьен сам себе завидует!» — снова возникла мысль не к месту и времени.
— Маленькая моя! Кровиночка! Деточка… — голосила и всхлипывала тетушка, гладила по волосам, заодно вытаскивая из них осколки и ощупывая мои руки-ноги.
— Ань, ты чего, у меня ничего не болит, отделалась, можно сказать, легким испугом, да драными штанами. Прекращай телячьи нежности, — усмехнулась я, а в следующую секунду, растеряв браваду и наигранное веселье, тоже разревелась, прижимаясь к ней.
Мы рыдали в обнимку в окружении больших, сурового вида мужчин, наверняка не привыкших к подобному, а Поль с Этьеном растерянно поглаживали нас по спине и, судя по прямо-таки трагичным лицам, испытывали вселенскую вину.
